Civilization - Виктор Коллингвуд

Только метать надо правильно. Сначала — помолиться Небесным богам, воскурить благовонный орроа. Затем оградить освященное место от происков ВикАра, сделав круг из крупной ордосской соли высшего качества — на этом нельзя экономить! И только потом, твердой и уверенной рукой, помешать и вскинуть кости, закручивая их в полете, высоко, чтобы боги успели вмешаться в их свободный полет и проявить наглядно свою волю. И, конечно, надо заранее оповестить их, какого знака вы ждете.

— Это как это? — невольно заинтересовался я.

— Ну вот, скажем, вышли мы из лагеря. Построили войско. Враг напротив тоже выстроился. Нападать нам на него, или, напротив, самим ждать нападения? Вот и кричишь в небеса: «Великие боги, дайте знак — если нам нужно нападать, пусть выпадут все единицы, а если обороняться — все шестерки».

— Ха, и сколько времени потом ждать предсказания?

— Бывает, весь день подбрасываешь кости, пока боги не явят своей воли. Но, это же понятно — богам тоже нужно подумать, посовещаться, дело-то непростое!

— А если так и не выпадет ни все единицы, ни все шестерки?

— Значит, мы плохо просили богов. На следующий день начинаем сначала.

Нет, я не могу, я просто не могу…. И вот так вот происходит командование армией! И вот эти люди управляют моим имуществом! Каррамба!

— Так. Давайте вернемся к нашим баранам, то есть философам. Нам надо поощрять успехи в архитектуре, строительстве, скульптуре и живописи. Нужно исследовать и получать новые сплавы, красители, новые виды тканей, механизмы. Учитесь получать новые виды прозрачного стекла, строить большие корабли с несколькими мачтами, повозки, водяные насосы, механические жернова и лесопилки. Поощряйте людей, которые создают что-то новое, и давайте им денег на дальнейшие исследования. Еще очень интересны карты. Чтобы их правильно рисовать, надо научиться ориентироваться в пространстве. Измерять широту и долготу своего местоположения (я с тоской вспомнил про времена, когда Джи Пи Эс, пусть и кривенько, но все же решала проблемы такого рода) и мерить расстояния между городами, так чтобы карта была достоверна. Поменьше всех этих бросков костей, побольше настоящего знания!

И по поводу лжеученых. Надо прекращать все эти псевдонаучные экзерсисы, они только дискредитируют настоящих ученых…

— Что касается всех этих знахарей, алхимиков, звездочетов, предсказателей, и как там их еще — всех надо призвать к порядку. Научный суд какой-нибудь создайте, что ли, и всех лжеученых — пускать на колбасу… это я иносказательно выразился, нечего на меня так смотреть!

Я давно уже думал о том, как мне подстегнуть исследования. Постоянные происшествия и войны здорово отвлекали от этого. Но была еще проблема — не с кем было работать. Объяснять основы геометрии крестьянам или физику с солдатами — бесполезное дело. Нужно было, чтобы появились люди, с одной стороны — имевшие какие-то средства, чтобы у них было время на науку, с другой стороны — имевшие желание этой самой наукой заняться.

Прошедшие годы в Митте не были бесплодными. Появились более-менее обеспеченные люди, имевшие досуг. Стали появляться собрания ученых мужей — некие клубы, содержавшиеся знатными и обеспеченными людьми, где любители науки собирались для обсуждения как естественных наук, так и гуманитарных. Больше всего, естественно, было любителей пофилософствовать за чашечкой хорошего сливового вина, но были и практики– строители, архитекторы, корабелы, механики, геометры, обсуждавшие вполне насущные практические вопросы. Научное знание не было разделено — один и тот же «философ» может интересоваться и заниматься и геометрией, и ботаникой, и быть поэтом.

Вот этих-то я и собрал для общения по существу.

Я, конечно, тот еще ученый и во многих вопросах ничему не мог научить этих людей, но, по крайней мере, мог указать на самые дикие заблуждения и завиральные идеи. То что Земля не плоская а круглая и вращается вокруг Солнца, а не наоборот, я довел до сведения подопечных в авторитарно-принудительной манере — доказать я этого не мог. Природа молнии, ветра, морских течений, приливов и отливов, причина смены времен года — все это я объяснил.

Конечно, мои возможности в этом плане сильно ограничены. Я в прошлом юрист — и могу подсказать что-то в законодательстве. Могу с уверенностью заявить, что законы Миттании– одни из самых продвинутых в этом мире. А вот точные науки — увы, тут похвастаться нечем. В математике я помнил (и рассказал философам) 4 действия — сложение/вычитание, умножение/деление, теорему Пифагора, навсегда въевшуюся в память, степени и корни, дроби. И все. Помню, что есть какие то логарифмы и интегралы, но что это такое и зачем нужно — увы.

Большим открытием для них оказалась возможность постройки арок — сводчатых перекрытий, где камни создают «потолок», зажимая друг друга. Оказалось, что тут такого не знают. Возможно, тому виной частые землетрясения, не располагавшие к экспериментам в строительстве.

Довольно быстро они поняли принцип рычага — чем длиннее рычаг, тем меньшую работу он сделает, но тем больше будет сила, с которой он работает — и то, что это можно применить в военных машинах.

Вполне успешно зашел и закон Архимеда — в ближайшем бассейне мы, налив его до краев, сделали несколько экспериментов, помещая туда камни и взвешивая вылитую воду. Я, кстати, и сам не сразу понял, как это работает — камни надо не кидать в бассейн, а сделать небольшую лодочку и помещать в нее.

И чтобы хоть как-то развивать науку, я создал Научный совет Митты — Совет мудрецов. Разрозненные кружки философов теперь объединены в одну структуру, куда я буду подкидывать денег на исследование, задавать им нужное направление и иногда — очень редко — «пропалывать сорняки».

Итак, расставив научные приоритеты, организовав, наконец, Академию, определившись с финансированием и установив строжайшие запреты — вплоть до смертной казни — за лженаучные изыскания, я отправился в стасис с чувством исполненного долга. Уж теперь у нас наука попрет!

Но это не точно.

Глава 40

Ход 50

Прошло 710 лет.

И снова — обычный ритуал подготовки к выходу из капсулы. Осматриваю новую одежду, вывешенную у выхода из моего модуля на гибкой бамбуковой подставке. Ну что же, неплохо. Ткань стала лучшего качества, более плотная и приятная на ощупь. Намного ярче стала окраска — глубокий однородный цвет, какой-то новый оттенок зеленого. Что интересно, окрашена не только ст’ола, но и рубашка — пастрон. Раньше рубашка всегда была белой.

Взглянув на встречающих, я увидел, что новая мода коснулась всех — теперь носят цветные рубашки. Более того, некоторые теперь носят