Прутский Декамерон - Алекс Савчук

– Ты так легко с ним справился, а ведь лифчик этот непростой, с секретом!

– У любви от меня нет секретов, – улыбнулся я, и мы, взявшись за руки, вместе медленно опустились на колени друг перед другом. То ли коктейль возымел свое действие, то ли внезапно вспыхнувшая взаимная симпатия, но мы так легко слились, соединились в страстном порыве, будто давно уже были любовниками. Поочередно проявляя инициативу, мы с Татьяной устроили на матрасе такую карусель, что, временами не удержавшись, скатывались с нашей импровизированной постели на ковер, затем, смеясь, возвращались обратно. Бурного финиша мы достигли одновременно, и потом еще минут десять, лежа рядом и нежно поглядывая друг на друга, восстанавливали дыхание.

Татьяна лежала, раскинувшись в истоме и полной расслабленности, когда я вновь схватил ее в свои объятия, застав, таким образом, врасплох. На этот раз я полностью подчинил ее своим движениям и был агрессивен и неутомим. Ее глаза вначале горели страстно, она что-то шептала, затем я увидел в них ожидание и мольбу, она даже прикусила губу до крови, чтобы не закричать. Когда я, наконец, разрядился, мы повалились, совсем обессилевшие, поперек матраса. Татьяна прижалась ко мне и, пристроив свою огненную головку у меня на руке, прошептала:

– Ты просто сумасшедший, Савва! Когда ты меня любишь, твои серые глаза горят голубым огнем.

«И когда она только успела рассмотреть мои глаза? – удивленно подумал я, нежно целуя девушку. – Ведь почти все это время ее глаза были закрыты, да и в баре сейчас темно почти как ночью».

Шепчась и лениво ласкаясь мы провалялись в нашей импровизированной постели не менее двух часов, и под конец даже немного вздремнули. Когда мы вновь открыли глаза, я одним движением притянул ее к себе и сказал:

– Я хочу тебя, Татьяна! (Это была, конечно, шутка).

В притворном ужасе девушка округлила глаза и уперлась обеими руками мне в грудь:

– Нет, это невозможно вынести. Что происходит, черт возьми, это прямо насилие какое-то!

– Нет, милая, согласись, что это нормально, – сказал я, – ты знаешь, еще Магомет в свое время сказал относительно женщины: «Никогда не отпускай ее, пока она не будет удовлетворена».

– Хорошо сказал. – Глаза Татьяны озорно блеснули. – Видимо, он был настоящий мужчина и понимал в этом деле толк.

Четверть часа спустя она, приподнявшись на носочках, обняла меня у входа в ресторан, поцеловала в щеку и сказав: «Прощай, милый, это было как праздник!», летящей походкой ушла в сторону автовокзала. На ходу Татьяна размахивала своей сумочкой, той самой, с которой у нас с ней все и началось. Легкая грусть овеяла меня, когда ее стройная фигурка исчезла за изгибом дороги. Я глубоко вздохнул и повернулся было, чтобы вернуться в ресторан, когда мой взгляд столкнулся со взглядом Ильича, который стоял у входа, на его лице было выражение безмерного удивления.

– А мне показалось, что вы с этой дамой только сегодня встретились и познакомились, – с хитрой полуулыбочкой на губах сказал он. – Это произошло, можно сказать, на моих глазах.

– Ты прав, отец. – Я дружески хлопнул его по плечу. – В этом вся наша жизнь – встречи, затем расставания. Но не следует огорчаться, тем самым, возможно, она и прекрасна!

После этих слов я направился к себе в бар. Заперев дверь, я включил кондиционер на полную мощность и зарылся в еще теплые от наших с Татьяной тел махровые простыни и тут же уснул как убитый. Последняя осознанная мысль была о том, что отпуск, кажется, уже начался и очень даже недурно.

4

Проснулся я на этот раз от стука. На часах без десяти семь. Вечера, естественно – теперь я уже контролировал ситуацию.

«Напарничек явился» – понял я и отправился открывать дверь.

Пока Залико переодевался в рабочий костюм, я прибрал все за собой и бросил перед ним раскрытую тетрадь движения товара. За несколько минут я объяснил напарнику диспозицию в баре, показал где что лежит, после чего мы открыли входную дверь для посетителей. Залико встал за стойку, а я уселся на пуфик по другую сторону стойки и попросил у него пачку «Мальборо». Залико подал мне сигареты вместе с каким-то лоскутом бумаги.

– А дэнги? – потребовал он с обычной своей ухмылочкой, видя, что я не собираюсь платить за сигареты.

– Эта пачка полагается мне бесплатно, коллега. Она будет компенсацией за моральную травму, нанесенную мне твоей будущей тещей, – сказал я, беря в руки лоскут. На нем красивым почерком были написаны адрес и телефон Татьяны в Кишиневе. Ниже было приписано: «Люблю и жду!»

– Какой тещей? – не врубился Залико.

– Таниной мамой, которая приходила сюда утром, и по ошибке чуть не оторвала мне яйца, хотя должна была оторвать твои.

– Падажды, да, а хто ета, вай-вай-вай! – схватился он за голову.

– Да ты не волнуйся так! – сказал я злорадно, – я ей подсказал что надо прийти вечером, так что жди – твои яйца теперь тоже в опасности, и совсем не зная дочку, с уверенностью могу утверждать, что теща у тебя тэм-пе-ра-мент-ная!

– А… эта, – вспомнил, наконец, Залико и стал забавно чесать у себя в затылке.

Эту сцену, неожиданно для нас и самих себя, наблюдали две девушки, которые вошли в бар несколькими секундами ранее – я, например, их только теперь заметил. Это были две изящные, ниже среднего роста молоденькие особы, удивительно похожие одна на другую лицами и фигурами, и хотя одна из них была блондинкой – несомненно крашеной, а другая брюнеткой, я сразу же решил для себя что они – сестры-близнецы.

– Извините, – проговорила брюнетка воркующим голоском, – вы сегодня работаете?

– Канэшна, девушка, канэшна, дорогой, – заулыбался Залико, включая все свое кавказское обаяние, но, уловив мой жесткий взгляд, устремленный на него, осекся.

– А то мы так много хорошего слышали про ваш бар, и наши друзья, которые бывали здесь, рассказывали, и вот теперь мы решили сами посмотреть, убедиться, – поддержала первую девушку блондинка, не заметившая нашей с Залико перестрелки взглядами.

– Канэшна сматрытэ, – хмуро пробурчал мой напарник и, схватив тряпку, стал тщательно протирать стойку, видно вспомнив мои слова, которые я постоянно, каждый день к нему обращаю: «Не забывай, коллега, стойка – это „лицо“ бармена!»

Девушки переглянулись, и брюнетка, из двоих, видимо, более бойкая, располагающе улыбнувшись, сказала:

– Мы работаем в Комрате, в ресторане «Буджак» официантками, сегодня у нас выходной, вот поэтому мы здесь.

– Проходите, коллеги, не стесняйтесь, – сказал я радушно, – посмотрите что вас интересует и присаживайтесь.

Девушки прошлись по бару, оглядывая обстановку и импортные рекламные плакаты на стенах.

– А в нашем городе, к сожалению, нет бара, – сказала блондинка, когда девушки вернулись и присели у стойки, – а у вас тут действительно хорошо и очень уютно.