Нашествие теней - Оливер Джонсон

— Если все так и совершилось, то лишь по вине жрецов Исса. — Кровь бросилась Уртреду в лицо: Маризиан был великим законоучителем, и никто не смеет осуждать его поступки.

— То, что я говорю, правда — не к этому ли призывает нас сам Маризиан? — мягко ответил Фуртал.

— Но это ересь! Маризиан дал нам Книгу Света!

— И Книгу Червя.

Уртред, еще пуще разгневавшись, сжал кулаки так, что заскрипели железные суставы перчаток. Но что возьмешь с Фуртала — он стар, слаб и слишком долго пробыл в доме греха, где утратил всякое понятие о морали.

— Пойдем-ка лучше дальше, — сказал Сереш, с тревогой оглядываясь на темную лестницу. Аланда окликнула их из коридора, заставив вздрогнуть, — все забыли, что она ушла вперед.

— Что там такое?! — крикнул в ответ Сереш.

— Нечто очень странное.

Все поспешили к Аланде, забыв о своем споре. По пути они миновали несколько боковых коридоров, откуда доносился унылый стук капели о камень. Со свода черного гранитного туннеля, по которому они шли, тоже мерно капала вода. Впереди показались четыре колонны, подпирающие потолок, и коридор влился в огромный зал, занимавший, казалось, все основание пирамиды.

Все его пространство было населено игрой света и тени — так ветер гонит волны по полю злаков. Свет шел из пола, который светился жемчужной белизной, словно под ним было заключено ослепительно яркое солнце. А у колонн, обозначающих вход, плясали в воздухе бесчисленные световые зайчики, создавая мерцающую завесу между пришельцами и залом.

Уртред и его спутники остановились у колонн — воздушные огоньки напоминали им об алтаре Светоносца.

— Это духи, — прошептала Аланда. — Хранители гробницы.

— На вид они не опаснее светлячков, — заметил Сереш и хотел уже шагнуть вперед, но Аланда не пустила его, прошипев:

— Осторожность прежде всего. Сереш вырвался от нее, раздраженно оправляя плащ. Чем больше Уртред вглядывался в бегущие светотени за мерцающим занавесом, тем яснее виделись ему там стены и коридоры, образующие подобие лабиринта. Но здесь ли должно произойти то, о чем говорила стенная надпись, — испытание правдой?

— Маризиан схоронил здесь свои секреты, — сказала Аланда, — и не желал, чтобы они были доступны всем и каждому. Червь и Темные Времена похитили отсюда Зуб Дракона, Талос ушел по собственной воле, Иллгилл взял себе Жезл — вот все, что известно нам об этом месте. Заклинаю вас всех соблюдать осторожность: один неверный шаг может привести к гибели.

— Как же нам тогда двигаться дальше? — спросил Уртред.

— Думаю, ты был прав, жрец: ответ на это содержится в той последней надписи.

— Там говорится об испытании огнем, испытании камнем и испытании правдой, — вспомнила Таласса, — но что это за испытание правдой?

Аланда задумалась.

— Маризиан должен был понимать, что когда-нибудь сюда явятся дурные люди, грабители — они не станут читать надписи на стенах, стремясь лишь к золоту и прочим сокровищам. Очевидно, для того чтобы пройти в погребальную палату, нужно подвергнуться некоему испытанию. Грабители солгут, но тот, кто пришел сюда с благой целью, скажет правду. Одному из нас придется пройти это испытание, пока Фаран не нагнал нас!

И Уртред неожиданно для себя — то ли желая блеснуть перед Талассой, то ли сознавая, что это его долг, — сказал:

— Первым пойду я!

— Ты, жрец? — улыбнулась Аланда. — Но ты только сегодня пришел в город. Следовало бы пойти кому-то из нас — ведь мы годами вынашивали этот замысел.

— Ты сама сказала, что мой брат вызвал меня сюда с особой целью, и он велел мне назваться Герольдом, предтечей Светоносца. Если это так — мой долг идти первым, кем бы ни был Светоносец, — сказал Уртред, стараясь не встретиться взглядом с Талассой.

— Так будь же правдив в сердце своем, жрец, — произнесла, соглашаясь с ним, Аланда.

— Ты пойдешь один?! — недоверчиво воскликнул Сереш.

— Так будет лучше, — твердо ответил Уртред, сам удивляясь своему спокойствию.

— Я пойду с тобой! — выступила вперед Таласса. Щеки ее пылали, грудь бурно вздымалась, но решимостью она, казалось, не уступала Уртреду.

— Это еще что за новости?! — вскричал Сереш. — Я еще понимаю, почему идет жрец, но от тебя-то какой прок, Таласса?

— Я знаю, что должна пойти, вот и все — ты же видел, что было в алтаре. — Таласса повернулась к Аланде. — Скажи им.

Аланда медленно кивнула, не сводя с Талассы глаз.

— Она права — она должна идти вместе с жрецом.

— А как же мы, остальные? — смирившись, видимо, с этим, спросил Сереш. — Фаран, вероятно, уже близко.

— Там много боковых коридоров, — кивнула назад Аланда. — Спрячемся в одном из них и подождем, что будет. Может быть, где-то там есть ход, который выведет нас на болото.

— Но Гадиэль и Рат будут ждать нас... — заметил Уртред и тут же понял, что сказал это напрасно, что оба они погибли, пытаясь задержать погоню, и остальные никогда больше не увидят их, каким бы путем ни вышли из гробницы.

После краткого молчания Аланда спросила его и Талассу:

— Ну что, готовы?

Таласса обернулась лицом к Уртреду. Ее серые глаза лучились светом, не угасавшим в них со времени видения у алтаря. И Уртред, встретившись с ней взглядом, вновь, как и после преодоления огненной стены, ощутил на лице легкий зуд — словно и лицо его, и душа заживали, готовясь оставить кокон прошлого и возродиться к новой жизни.

— Я готова, — сказала она. Уртред, не раздумывая, протянул ей руку, и Таласса, тоже без колебаний, приняла ее. Мягкое пожатие вновь пронзило его током сквозь тонкую кожу перчатки. Таласса шагнула в зал. Воздушные духи заметались и кинулись к ней, окружив ее мерцающим, пляшущим ореолом, — и Таласса исчезла на глазах Уртреда, который так и остался стоять с протянутой рукой.

Уртред шагнул за ней и скорее почувствовал, чем увидел, быстрые вспышки света — это духи сомкнулись вокруг него. Он оглянулся, но Аланда и Фуртал исчезли вдали с пугающей быстротой, словно огромная волна уносила его от берега в море. Он открыл рот, но не сумел издать ни звука, и стремительность полета лишила его чувств.

Очнувшись, он оказался все в том же огромном зале, где чередовались свет и тень. Он слышал, что на севере, где никогда не заходит солнце, вечером на небе играют такие же огни — полотна света, переливающиеся всеми мыслимыми красками. Но здесь присутствовали только три цвета — черный, белый и серый, и последний был сильнее всех. Уртред не мог судить, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание — то ли несколько мгновений, то ли несколько лет. Духи исчезли, а с ними и Таласса. Но издали, по одному из коридоров, сотканных из света и тьмы, к нему близилась какая-то фигура. Белый свет бил из ее глазниц, как и у призрака Манихея, и Уртред узнал старца, которого видел на последней фреске у подножия лестницы. Уртред заслонил перчатками глазные прорези маски — бело-голубой свет слепил его.