Екатерина Великая - Николай Павленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Екатерина как-то заявила, что в начале ее царствования Петербург был деревянным, а она оставляет столицу каменной. Это тоже не преувеличение — за время ее правления столицу украсило огромное количество правительственных и общественных зданий, а также частных дворцов и особняков.
В 1763 году императрица создала «Комиссию о каменном строении С.-Петербурга и Москвы» — орган, руководивший реконструкцией новой и старой столиц и утверждавший проекты зданий, представленных зодчими. Главное внимание было уделено столице, где сооружались шедевры зодческого искусства. Портик и колоннада, придававшие сооружению величественный и парадный вид — характерные черты классицизма в архитектуре, а прямолинейная планировка улиц, симметрично расположенные здания, составлявшие ансамбли, — в градостроительстве. Для русского классицизма примечательна также внешняя скромность отделки, отсутствие лепных украшений и богатство отделки внутренней.
Основоположниками русского классицизма принято считать В. И. Баженова и И. Е. Старова. Первый работал в Москве, второй — в Петербурге. Суть этого направления ярче всего была выражена в требованиях, предъявленных Баженову при выполнении испытательного задания после возвращения из-за границы, где он совершенствовал свои знания: экзаменуемый должен был показать «новый, еще не употребляемый вкус в величавой простоте, сохраняя красоту, спокойствие и выгодность, наблюдая, дабы как в наружных украшениях, так и внутренних уборах красота с пользой были неразделимы». Свое понимание задачи архитектора, получившего задание от Екатерины составить проект перестройки Кремля, Баженов видел в том, чтобы сооружение служило «к славе великой империи, к чести своего века, к бессмертной памяти будущих времен, ко украшению столичного града, к утехе и удовольствию своего народа»[316].
Классическим образцом нового стиля в архитектуре является дворец Потемкина, или Таврический дворец в Петербурге, построенный Старовым в 1783–1789 годах. К достопримечательностям дворца относится грандиозная Большая галерея из 36 колонн. Г. Р. Державин, присутствовавший на празднестве по случаю взятия Измаила, состоявшемся 28 апреля 1791 года, поделился впечатлениями о дворце: «При первом шаге представляется длинная овальная зала, или, лучше сказать, площадь, пять тысяч человек вместив в себя и разделена в длину в два ряда еще 36 столпами… Кажется, что исполинскими силами вмещена в ней вся природа. Сквозь оных столпов виден обширный сад и возвышенные на малом пространстве здания. С первого взгляда усомнишься и помыслишь, что сие есть действие очарования, или по крайней мере живописи и оптики, но, приступив ближе, увидишь лавры, мирты… Везде царствует весна и искусство спорит с прелестями природы… Везде виден вкус и великолепие, везде торжествует природа и художество, везде блистает граненый кристалл, белый мрамор и зеленый цвет, только глазам приятный… Наружность его не блистает ни резьбой, ни позолотой, ни другими какими пышными украшениями. Древний изящный вкус — его достоинство; оно просто, но величественно»[317].
После смерти Потемкина его дворец перешел в казну и стал называться Таврическим, превратившись в любимую зимнюю резиденцию императрицы. Грибовский в «Записках» отмечал: «Государыня любила жить в этом дворце оттого, что главный корпус его был в один этаж, а государыня высоким входом не любила быть обеспокоена. Покои ее здесь были просторнее, чем в Зимнем дворце, особенно кабинет, в котором она дела слушала». Екатерина тоже оставила описание дворца в послании к Гримму: «На дворец этот пошла мода; он в один этаж с огромным прекрасным садом… для осени и весны нельзя желать ничего лучшего. Я живу направо от галереи со столбами; такого подъезда, я думаю, нет еще нигде на свете». Императрица отмечала сырость во дворце, но от нее удалось избавиться дренажными сооружениями. В результате «в доме и не пахнет гнилью, как прежде»[318].
Талантом Старова создано еще одно здание, единственное в своем роде в храмовой архитектуре — Троицкий собор в Александро-Невской лавре, являвшийся памятником над гробницей Александра Невского. Своеобразие этому церковному сооружению придают грандиозный купол, покоящийся на высоком, прорезанном окнами барабане, портик, опирающийся на шесть колонн, и две квадратные колокольни.
На южном берегу Васильевского острова архитектор Кваренги соорудил три великолепных здания: Академии художеств, Морского кадетского корпуса и Академии наук. На стрелке Васильевского острова им же было построено здание Биржи; к творениям Кваренги относятся и здания Ассигнационного банка, Эрмитажного театра и концертного зала в Царском Селе. Архитектор проектировал и сооружение частных жилых домов. Поражает своей монументальностью дом И. Фитингофа — четырехэтажное здание, два верхних этажа которого украшены полуколоннами.
«Комиссия» выполнила свою задачу — придать Петербургу «такое великолепие, которое соответствовало бы столице столь пространного государства»[319]. Этот факт подтвердил и сторонний наблюдатель, граф Сегюр: «Петербург, — писал он, — занял видное место между столицами образованного мира, и царский престол возвысился на чреду престолов самых могущественных и значительных»[320].
Москва не могла соперничать каменной застройкой с Петербургом — в старой столице она была намного скромнее, и время Екатерины оставило значительно меньше памятников, чем в новой столице. В Москве трудились два выдающихся зодчих — В. И. Баженов и М. Ф. Казаков. Белокаменная обязана Баженову созданием архитектурного шедевра — дома Пашкова. Творчество Казакова было более продуктивным. Главным его сооружением общественного назначения был Дом благородного дворянского собрания, предназначавшийся для балов и собраний. В этом творении, украшающем и современную Москву, Казаков сумел сочетать парадную пышность, торжественность с возможностью обсуждать в здании деловые вопросы. Казаковым были сооружены еще два здания общественного назначения: здание Московского университета, сгоревшего во время нашествия Наполеона, и Голицынской больницы. Под его же руководством сооружались и частные дома: М. И. Губина и И. И. Барышникова.
В каменное строительство была вовлечена и провинция. Губернские и уездные центры оставались деревянными, застройка их, как и раньше, велась стихийно. Лишь пожары, превращавшие в пепел города, предоставляли возможность планировать их застройку. Так случилось с Тверью, выгоревшей в 1763 году и застраивавшейся после этого по проекту «Комиссии».