Карибский кризис - Федор Московцев

Владимир разозлился:

— Вечно ты всех ставишь раком! У тебя всё решается в последнюю минуту, на подножке поезда.

Смягчившись, он добавил:

— Стопудово ты едешь к брату на свадьбу, как я раньше не догадался!

Я принялся убеждать, что это не так — и откуда только взялись доводы и силы, чтобы донести эти доводы до адресата.

Часы показывали 7-52.

— Позвони ему, скажи, что приедешь на свадьбу в воскресенье, — не унимался Владимир. — Завтра снимешь деньги и вечером спокойно уедешь в Волгоград.

— Володь, виза! Виза и билет Москва-Вена!

— Ты уверен, что у тебя есть виза и билет Москва-Вена?!

Я решил использовать присущий Владимиру азарт игрока:

— Давай забьёмся: если у меня не будет этого, ты получишь тысячу долларов!

— Покажешь паспорт с отметкой вместе с посадочными талонами, — оживился Владимир, — а то вдруг ты никуда не полетишь, имея на руках билеты!

…Я уже бежал по перрону. Проводница закрывала дверь, когда я подлетел к вагону. Стоя в тамбуре, я позвонил Мариам и сказал, что уезжаю. Выдержать её упреки оказалось так же сложно, как недовольство Владимира. Поговорив с женой, я зашёл в свое купе, лёг на полку и мгновенно заснул.

Выйдя в начале пятого утра из вагона, я не мог понять, куда попал. Вокруг была какая-то непривычная обстановка, и я засомневался, в Москву ли приехал. (Просто так уже бывало — однажды я умудрился сесть не в тот самолёт, и, только оказавшись на борту, обнаружил ошибку. Пришлось выбираться и бежать бегом через всё лётное поле обратно к терминалу). Сейчас, выйдя в город, я прочитал вывеску на здании вокзала: «Курский вокзал», увидел машины с московскими номерами, и успокоился. (обычно я ездил поездами, прибывающими на Ленинградский вокзал). Я подошёл к таксистам и спросил, сколько стоит добраться до Шереметьево-2. Мне зарядили такую сумму, что я невольно отшатнулся и мои ноги сами собой зашагали прочь от этих наглых бомбил. Вдогонку мне понеслись крики, что, мол, в это время никто не повезёт меня в аэропорт за меньшую сумму, что в этом глухом месте совершенно невозможно поймать мотор, и так далее. Я дошёл до Садового кольца, и, едва поднял руку, как передо мной остановился частник, который довёз меня до аэропорта и взял за извоз в четыре раза меньше, чем с меня попросили таксисты на вокзале. В аэропорту я первым делом поменял рублёвую наличность на евро в обменном пункте, устроился в кафе и стал ждать Марину.

Глава 90,

Сказки Венского леса

В самолёте мы с Мариной уговорили бутылку коньяка (большую часть выпил я), а когда прибыли в Вену и вышли из здания аэропорта, я стал звонить в петербургский офис, чтобы узнать о движениях по расчетному счету. Урсула доложила о приходе денег (на расчетные счета аффилированных с Экссоном фирм, то есть это были общественные деньги) и я стал давать указания по перечислениям, чтобы до часа дня она успела их перевести. На Совинком по-прежнему ничего не поступило, и я опять распоряжался средствами компаньонов, втайне от них. В первую очередь надо было снять наличные, чтобы вернуть долг Коршунову.

«Пять дней я могу быть спокоен! Целых пять дней, до десятого марта!» — обрадовался я. Что будет потом, об этом я уже не задумывался. Впервые за последние полтора месяца я мог успокоиться больше, чем на полдня. (что касается денег, которые я потратил в этот день — их планировалось возместить перечислениями казанской больницы № 6, Азимов обещал перевести в середине следующей недели не менее 3,5 миллионов рублей, что касается основного долга, об этом стоило хорошенько подумать).

Здесь было холоднее, чем в Петербурге. Сырость и прохлада понемногу пронизывали нас. Мы нашли свободное такси и отправились в Renaissance hotel.

Оказавшись в номере, я увидел на комоде бутылку красного вина.

«Как интересно! Это подарок от заведения, или как?!»— подумал я, откупоривая бутылку. К моему уху была прижата телефонная трубка — я уже звонил в Петербург, чтобы проконтролировать денежные переводы, лихорадочно думая о том, как буду выкручиваться 11 марта. По окончанию телефонных переговоров бутылка была пуста. В изнеможении я опустился на кровать. До встречи с клиентами в вестибюле гостиницы оставалось четыре часа — Марина созвонилась с Вебером и предупредила, что общий сбор назначен на 18–30.

…Было уже темно, когда я проснулся. Посмотрев на часы, увидел, что опоздал на пятнадцать минут, а ведь ещё нужно привести себя в порядок!

В начале восьмого я спустился в вестибюль. Десять минут ушло на то, чтобы выяснить у швейцара, куда уехало такси с группой русских туристов полчаса назад. Слава богу, удалось связаться с тем таксистом, который сообщил название ресторана, куда отвёз указанных гостей. На очередной машине я поехал следом.

В ресторане, длинное название которого я даже не смог прочесть, мне не без труда удалось найти своих. Они расположились в отдельном зале, за большим овальным столом. Карман приветствовал меня слегка раздраженным, пьяным голосом:

— Уволю! Совинком уволю, прямо сейчас!

За столом собрались: моя сотрудница Марина Маликова; Карман Евгений Владимирович — начальник волгоградского горздравотдела; Чернова Нина Алексеевна — главврач ОКБ; Ткаченко Евгений Иванович — заведующий рентгенологическим отделением волгоградского кардиоцентра; Алексей Вебер из Сименса — наш спонсор; а также незнакомый мне мужчина (позже Марина пояснила, что это рентгенолог из Краснодара, клиент Вебера). Все собравшиеся были задействованы в предстоящих в этому году тендерах по Сименсу, за исключением Кармана — он своё отработал в прошлом году (поставки Сименса волгоградским городским больницам шли через Совинком; повезёт ли мне с ОКБ и онкодиспансером, медучреждениями областного подчинения — всё зависело от того, как я поведу себя во время этой поездки).

Поздоровавшись за руку со всеми присутствовавшими за столом мужчинами, я сел на отведенное мне место рядом с Карманом. Кое-как мне удалось справиться со штрафной рюмкой и произнести тост, после чего я умолк и в общей беседе практически не участвовал, за меня отдувалась Марина. Рядом со мной висело зеркало, и периодически я посматривал в него, отмечая свой бледный осунувшийся вид, выделявшийся своей унылой задумчивостью среди квадратных краснощеких физиономий людей более деловых и практичных, чем я.

«Вы ведь никогда не попадёте в такой цейтнот, как я! Как я вам завидую!» — думал я не без грусти, обводя стол неопределённым взглядом из-под полуоткрытых век. Меня оставили в покое, и лишь потом ночью Марина сказала, что моя озабоченность не осталась без внимания и Чернова поинтересовалась, всё ли у меня в порядке. Марина ответила ей, что у меня простуда и я плохо перенёс авиаперелет — стреляло в ушах и всё такое. Чернова поверила и участливо посоветовала принять ударную дозу витамина С. Кстати говоря, к ночи я более менее отошёл, и Марина оценила и мой героиновый шик, и мою неослабевающую длань, а заодно обогатила мой слух полезной информацией и в какой-то степени развеяла обуревавшие меня мрачные мысли (наше деловое совещание, по традиции, происходило в постели). Оказалось, что предназначавшееся для Михайловки оборудование достанется кардиоцентру — Халанскому удалось перетянуть одеяло на себя. Кардиоцентр получит новый томограф, а свой передаст Михайловской ЦРБ. Инженеры Сименса сделают техобслуживание аппарата, подшаманят его и он будет как новый. В связи с чем возникли дополнительные сложности — поведение Халанского было самым непрогнозируемым. Удивительно, но в этот момент я меньше всего доверял самому надёжному своему деловому партнеру, с которым пройден достаточно долгий путь. Основания для подозрений были весомые — в свете того, что он затаился и перестал платить.

Моя роль в этой поездке свелась к сопровождению докторов в прогулках по улицам, походах по магазинам-ресторанам-музеям-операм, ну и само собой на конференции. Конференция рентгенологов была организована компаниями-производителями рентгенологического оборудования, проводилась в экспо-центре и была совмещена с выставкой соответствующего оборудования (собственно конференция была устроена ради этой выставки). О пафосе мероприятия свидетельствовал «официальный автомобиль конференции» — установленный на входе Ламборджини, на капоте которого была соответствующая надпись. Оставалось загадкой, что значит «официальный автомобиль конференции рентгенологов» и как это связано с лекциями и выставленным оборудованием, но сама машина никого не оставила равнодушным. Я съездил на конференцию всего один раз, в день открытия — побродил по залам, посетил стенд Сименса, сфотографировался с нашими докторами на фоне оборудования Сименс. Меня впечатлил масштаб мероприятия — столько участников, столько всякого оборудования, заблудиться можно! Ездить туда каждый день не имело смысла — доктора посещали доклады, выступления европейских профессоров, что для нас, торгашей, было совсем неинтересно. Даже Вебер отлынивал, хотя по статусу ему было положено посещать все доклады и знать все новости рентгенологии. Обычно мы встречались с освободившимися после конференции докторами в городе, как правило, в районе Stephansplatz, и оттуда отправлялись по намеченным маршрутам. Я не вёл никаких разговоров о делах совершенно — как бы само собой подразумевалось, зачем хозяин компании-дилера Сименса находится в этой поездке. Активными переговорами занималась Марина — это днём, а по ночам она мне отчитывалась в проведенной работе.