История франков - Григорий Турский

Обвинения же против двух вышеупомянутых монахинь оказались более серьезными. Они не вняли советам епископа, когда тот посещал обитель и увещевал их не покидать ее, но всячески поносили и унижали епископа и почти топтали его ногами. Они также сломали замки, распахнули настежь ворота, спровоцировав мятеж, а затем бежали из обители, побуждая тем самым остальных бежать с ними и разделить вместе с ними грех.

Когда же епископ Гундегизил прибыл в Пуатье вместе с остальными епископами своей провинции по приказу короля, велевшего рассмотреть дело, и приказал вышеупомянутым монахиням явиться на допрос в их собственную обитель, они не подчинились его приказу. Когда затем сами епископы отправились в церковь Святого Илария, где разместились монахини, и начали их там увещевать, выполняя свой пастырский долг, те вновь начали бунтовать, избили епископов и сопровождавших их лиц палками и пролили кровь дьяконов внутри церкви.

Когда же по королевскому повелению туда был направлен пресвитер Теотар и был назначен день для слушания, они снова не подчинились. Ворвавшись в обитель, они разожгли костер из бочонков на церковном дворе, выбили топорами и ломами двери и также подожгли их. Избив и ранив всех монахинь, находившихся в обители и даже в молельне, они разграбили обитель, разорвали одежду аббатисы и растрепали ее волосы, затем протащили ее по улицам на посмешище и заперли. Хотя ее и не связали, она явно пострадала.

Когда наступил праздник Пасхи, епископ предложил за аббатису выкуп, чтобы она, по крайней мере, наблюдала за церемонией крещения, то они даже не стали его слушать. Тут вмешалась Хродехильда, заявляя, что все это было совершено без ее ведома и явно без ее одобрения. Она добавила, что только благодаря ее вмешательству аббатису не убили. Отсюда стали ясны ее истинные намерения – убийство замышлялось.

Это можно понять из того, что ее люди жестоко убили у гробницы святой Радегунды монастырского слугу. Таким образом, они вели себя все хуже и хуже, совершая все более гнусные дела. Несмотря на то что их много раз просили прекратить свои бесчинства, они отказывались сделать это. Напротив, когда они занимали здания обители, они упорствовали, отказываясь выдать самых яростных мятежников из своей банды, причем не выполняли распоряжения даже самих королей.

Несмотря на приказы правителя, они продолжали свой вооруженный мятеж, сражались против воинов графа и жителей города стрелами и копьями, действуя самым безнравственным образом. Когда они выходили из обители, чтобы предстать перед судом, то преднамеренно унесли самый Святой Крест, который затем их вынудили вернуть обратно в церковь.

Стало очевидно, что они совершили необычайно серьезные преступления, причем число обвинений продолжало расти. Когда мы потребовали от Хродехильды и Базины, чтобы они попросили прощения у своей аббатисы за совершенное ими зло и возместили тот урон, который принесли вследствие своего дурного поведения, они отказались это сделать. Напротив, они настаивали на том, что хотели бы убить ее, причем сделали свое признание перед всеми.

Следуя установлениям церкви, мы постановили отлучить их от церкви, прежде чем они понесут соответствующее наказание. Сама же аббатиса должна вернуться на прежнее место.

По всем вопросам мы действовали в соответствии с вашими (королевскими) распоряжениями, соблюдая церковные установления, невзирая на лица. Мы не руководствовались ничьими интересами. Что же касается остального, то все зависит от вашего благочестия и власти, если вы собираетесь проявить свою королевскую власть, распорядиться насчет возвращения на соответствующее место всей собственности, принадлежащей обители, как определяется актами дарения ваших и прежних государей высочеств. До сих пор вышеупомянутые Хродехильда и Базина игнорировали наши требования вернуть все обратно по доброй воле.

Если вы отдадите соответствующее распоряжение, то ваши собственные милости и тех, кто правил до вас, продолжатся вечно. И не позволяйте им, чтобы не случилось еще более худшего, возвращаться в сие место, которое они вероломно и безбожно разорили. Не позволяйте им даже надеяться на возвращение, пока все не будет восстановлено.

По милости нашего Господа, когда все вернется на свое прежнее место, пусть наша церковь не несет никакого ущерба. Пусть при правоверных королях все принадлежит Богу. Пусть установления Отцов Церкви соблюдаются, что нам помогает в нашем пастырском деянии, а вас побуждает к новым деяниям в устроении королевств ваших. Пусть Христос наш Господь хранит и ведет вас, пусть Он продлевает царствование ваше на многие годы и дарует вам вечную жизнь».

17. Наш вердикт был оглашен, обвиняемых отлучили от церкви, аббатису же возвратили в обитель. Обе обвиняемые добились аудиенции у короля Хильдеберта и там продолжали всячески порицать друг друга. Они назвали королю ряд людей, которые якобы имели сексуальные сношения с аббатисой, а также, как они утверждали, ежедневно передавали сообщения его врагу – Фредегунде. Услышав обо всем этом, король распорядился, чтобы заподозренных людей связали и доставили к нему. Дело расследовали, но нашли, что эти люди не совершили ничего дурного, и потому были отпущены восвояси.

18. Спустя несколько дней, когда король отправлялся в часовню, находившуюся в его доме в Марленхайме, его слуги заметили стоявшего у входа в нее незнакомца. «Кто ты? Откуда ты пришел? Что ты тут делаешь?» – начали они его расспрашивать. «Я один из вас», – ответил он. Вытащив его из часовни, начали допрашивать. Все это не отняло много времени, потому что вскоре он признался, что его послала королева Фредегунда убить короля.

«Она направила двенадцать человек, – заявил он. – Шесть пришли сюда. Остальные остались в Суасоне, чтобы убить молодого принца[278]. Я выжидал момент, чтобы ударить короля кинжалом в часовне, но страшно испугался и не смог выполнить поручение».

Как только он произнес все это, его подвергли жестокой пытке, пока он не выдал имена своих сообщников. Их стали искать повсюду, одних бросили в тюрьму, у других отрубили руки и затем отпустили, третьи потеряли уши и носы, потом их также отпустили, и они стали предметом насмешек. Некоторым удалось покончить с собой с помощью собственных кинжалов, когда они еще находились в тюрьме, некоторые не смогли вынести ужасные пытки и умерли, когда их стали допрашивать. Так или иначе, но возмездие короля свершилось.

19. Суннегизила же продолжали пытать. Каждый день его били палками и секли кожаными ремнями, его раны гноились. Выждав, чтобы гной вытек и раны начали затягиваться, пытки возобновляли. Во время пыток он не только признался в причастности к смерти короля Хильперика, но также признался, что совершил и другие преступления.

Под пытками он добавил к своим признаниям новые, в частности, что в заговоре, устроенном для убийства короля Хильдеберта, замешан и реймсский епископ Эгидий. Хотя Эгидий не отличался крепким здоровьем и в то время болел, его тотчас схватили и доставили в город Мец. Там его поместили в темницу, где он стал ожидать, пока по распоряжению короля соберут епископов, чтобы он предстал перед их судом, который должен был состояться в Вердене в начале октября.

Другие епископы стали жаловаться королю, что он приказал увезти Эгидия из его епархии и бросить в темницу без судебного разбирательства. Поэтому королю пришлось выпустить Эгидия и разрешить ему вернуться в родной город. Тем временем, как я уже вам рассказывал, король разослал письма всем епископам королевства, повелевая им собраться в городе Меце в середине ноября и принять участие в суде.

Тогда шли непрерывные дожди, кроме того, было необычайно холодно, залитые дороги превратились в сплошную грязь, реки вышли из берегов. И тем не менее, хотя практически было почти невозможно перемещаться, епископы не смогли нарушить приказ короля. Они собрались, и затем их доставили в город Мец, где теперь Эгидий ожидал суда.

Король объявил его своим личным врагом и предателем государственных интересов. Он поручил ведение дела бывшему герцогу Эннодию. Первый вопрос, который задал Эннодий Эгидию, был следующий: «Скажи мне, епископ, почему ты решил предать нашего короля, облекшего тебя властью и всеми преимуществами епископа? Почему ты унизил себя, принимая милости от короля Хильперика, который выказывал себя недругом нашего короля, отца которого он убил, мать отправил в изгнание[279] и захватил часть королевства?

Как случилось, что во всех городах, где он устанавливал свою власть несправедливым образом, прибегая к насилию и незаконному вторжению, ты удостоился получить поместья?»

«Не стану отрицать, что я считался другом короля Хильперика, – ответил Эгидий, – но эта дружба не предполагала причинения вреда королю Хильдеберту. Поместья, о которых ты упоминаешь, я получил по дарственным грамотам от самого короля Хильдеберта».