Панджшер навсегда (сборник) - Юрий Мещеряков

Встреча гостей – дело ответственное. Ожидая комиссию, Ремизов усилил посты. Он сам придумал такое правило. Если обстановка меняется, надо усиливать наблюдение и быть в готовности к работе, ничто не должно застигнуть врасплох. А если за ними «хвост», если их «ведет» снайпер? В том-то и дело, что никто этого не знает.

Увидев поднимающуюся по хребту небольшую колонну, ротный рассмотрел в бинокль лица людей, убедился для порядка, что свои. Вот сапер в подозрительных местах на тропе что-то проверяет щупом, вот Савельев, это хорошо, во всяком случае хорошо, что не Филиппов с его кислой физиономией, вот связист с Р-109 за плечами, а, да это же Мурныгин, давно не виделись. Ну вот и Литвинов, чувствуется, что изрядно устал, пока добрался до двадцать четвертого поста: еще бы, надо следить за лишним весом. Вот еще один с лишним весом – да это же Мамонт! Откуда он здесь?

Литвинов улыбался, пожимая Ремизову руку даже слишком широко для такого случая, отчего казалось, что он вдруг возьмет да и обнимет ротного, все-таки их связывало нечто большее, чем просто служба. Их связывал страх. И это самая опасная связь, о чем Ремизов, конечно, не подозревал. Так же крепко пожал ему руку Савельев, его оптимистичный взгляд всегда ободрял. А вот с Мамонтовым они обнялись.

– Как я рад видеть тебя, чертяка!

– Я тоже, товарищ капитан.

– От Маркова тебе привет. Мы с ним и жили в одном модуле, и в один и тот же медсанбат в гости к телочкам захаживали. – Он наклонился над ухом. – Я тебе скажу, там такие экземпляры…

– Ну, показывай, ротный, свое хозяйство.

– Докладываю. На посту несут службу двадцать четыре офицера, сержанта, солдата, в том числе двое – приданные силы, пост радиоперехвата. Вооружение поста составляет: два миномета, «василек» и «самовар», зенитная установка ЗУ-23-2…

– Хватит, хватит. Мы не за этим здесь… Расскажи лучше, как службу организовал, как настроение людей.

– Как обычно, согласно распорядку дня, утвержденному командиром полка. Боевое дежурство несут в ночное время дежурный офицер, сержант, он разводит посты, и три часовых на боевых позициях. Наиболыше внимание со стороны опасных подступов, таких всего два, и в местах прохода в минных полях. Минные поля в ночное время непроходимы: три сплошных ряда растяжек. При подъеме по тревоге посту требуется тридцать секунд для занятия круговой обороны. Днем службу несут два часовых…

– Ну а как все-таки моральный дух?

– Нормальный. Мы углубили и расширили ходы сообщений вблизи блиндажей, столовой, насыпали высокий бруствер, у нас и место построения есть. Это удобно и безопасно. На каждой огневой позиции в сухих чехлах лежат по четыре магазина и пятый с трассерами, он изолентой обмотан, чтобы ночью не спутать. По две гранаты и два запала отдельно.

– Ты все меня в сторону уводишь. Я тебя про моральный дух спрашиваю.

– И я о том же. Когда служба организована, когда безопасно, с пайком все в норме, так и дух у солдата в порядке. Вот столовая, смотрите. Кстати, обед уже готов, минут через десять нас пригласят. Попробуете, чем мой повар пост кормит.

Небольшая столовая действительно была, в чем заслуга первого батальона, с плитой, топящейся углем и дровами, защищенной от дождя и ветра, со столом на десять мест, в небольшом шкафчике стояли несколько фарфоровых тарелок и пиал для особых случаев, в обычные дни все питались из своих котелков.

– Ну ладно, понял я тебя. А свободное время есть у солдата, досуг?

– Есть, конечно. После обеда я сажаю всех солдат писать письма домой. Некоторые не любят писать или не хотят. Я заставляю в приказном порядке. Вот и весь досуг. У нас еще триста метров невырытых траншей, нам некогда отдыхать.

– А как же они у тебя службу несут, если пашут целыми днями?

– Работы, конечно, много, но каждый, кто ночью дежурит, свои восемь часов сна все равно возьмет.

– Так. Понятно. Ну, показывай, где спят твои солдаты. Блиндажи как блиндажи, ничего особенного. Матрацы, подушки, еще довольно чистые простыни, заправленные одеяла. На полке сбоку лежат свертки полотенец с мыльницами, зубные пасты, щетки. На стенах вбиты гвозди для автоматов и снаряжения с магазинами и гранатами. Савельев удовлетворенно хмыкнул:

– Ну вот, я же говорил: у Ремизова порядок, даже одеяла заправлены. Служба организована, огневые позиции можно хоть для боевого устава фотографировать. Часовые на месте.

– Так они же нас ждали.

– Конечно, ждали, но за час-два такой порядок не наведешь.

– А это что такое? – Литвинов показал на аккуратный ряд полиэтиленовых пакетов, выстроенный на верхней полке, с запаянным в них белым порошком, по весу грамм по пятьдесят каждый.

– Честно говоря, не знаю, они тут всегда стояли. – Ремизов смутился, ему и в голову не приходило проверить, что находится в пакетах. – Первый батальон оставил.

– Похоже на героин, – вдруг выдал Литвинов, разминая между пальцев пакет и боясь его вскрыть.

– Да вы что, откуда здесь героин? – Ремизов пребывал в полном недоумении.

– Ну-ка, говори, – перешел в атаку замполит полка, – кто у тебя на посту колется? Может, кто травку курит?

– Да вы что? У меня люди целый день перед глазами. Я бы сразу понял.

– Здесь полкилограмма! Какой героин? – удивленно, почти смеясь, воскликнул Савельев, прерывая нелепые оправдания своего ротного. Он тоже начал щупать пакет. – Вообще-то, по виду и на ощупь соду напоминает. Надо вскрыть и проверить.

– Внизу будем вскрывать. Кому положено, тот и вскроет. На экспертизу отправим.

Литвинов изменился, с него, за ненужностью, быстро сползла маска добродушия и дружелюбия. Почувствовав добычу, свежую кровь, он, как гончая, шел по следу, по траншее, заглядывал во все щели, закоулки с азартной охотничьей задачей: найти. Найти во что бы то ни стало любые нарушения. Как же он вернется в полк с пустыми руками, как доложит командиру? Сегодня упустишь скромный шанс, а завтра Мордасов всю карьеру в унитаз спустит.

– Мамонтов, документацию поста проверил?

– Да, товарищ майор, все нормально. Журнал наблюдений ведется, журнал боевых действий ведется, схема опорного пункта, карточки огня есть, все в порядке.

– Савельев. Оружие, боеприпасы, связь?

– Оружие все в наличии, вычищено. Боеприпасы хранятся правильно. Радиостанция в порядке, запасные батареи есть, с соседними постами, двадцать вторым и двадцать шестым, проводная связь в рабочем состоянии.

– Ремизов, а что это за банки разбросаны за бруствером?

– Это тоже подарок от первого батальона.

– Чуть что, так сразу первый батальон.

– Вы посмотрите, они же ржавые, они несколько месяцев здесь лежат.

– А почему не убрали?

– Там же минное поле! – Ремизов от удивления широко раскрыл глаза. Ни от одной комиссии он никогда не ждал поощрений, но почему так ведет себя Литвинов? Разве он не видит торчащих среди камней заградительных мин? Лучше уж получить нагоняй за ржавеющий мусор, чем погубить солдата.

Замполит полка помолчал, вникая в обстановку, но вдруг его взгляд на чем-то сфокусировался.

– А это что еще? – Он рассматривал большую, местами проржавевшую, металлическую коробку-контейнер, лежавшую там же, на минном поле, между рядами заграждений. – Мамонтов, посмотри, ее можно достать?

Когда Мамонтов все-таки принес коробку, оказалось, что она в свое время служила самогонным аппаратом. От такой находки Литвинов присвистнул, он-то искал нарушения в окопах, на огневых позициях. Вот оно, вот чем шестая рота занимается на постах! Во всяком случае, теперь есть что доложить командиру полка.

– Ну что скажешь? Опять первый батальон?

– Нет, я этого не скажу, – наконец-то Ремизов понял, что ссылаться на предшественников нелепо. – Мой личный состав к этой ржавой коробке никакого отношения не имеет, я не знаю, что это такое. Может быть, она когда-то и была самогонным аппаратом, только со мной и с моими людьми это никак не связано.

Охота закончена. Добыча в охотничьей сумке. На лице у замполита, откуда ни возьмись, вдруг появилась слегка растерянная, располагающая улыбка.

– Эх, ты, Ремизов, ничего ты не понимаешь. Кого любим, с того и спрашиваем больше всех. Ну а нам пора.

– А как же обед?

– Какой там обед, через час мы в полку будем, вниз-то быстрее.

Боясь потерять ощущение чистой победы, торжества, Литвинов явно торопился на доклад в полк. Это видели, чувствовали и Савельев, и Мамонтов, они стояли поодаль, заинтересованно рассматривали высокий бруствер и избегали встречаться взглядом с молодым ротным, единственным, кто не понимал происходящего. Их чувство голода медленно отступало перед чувством стыда.

– Пожелания есть? – бодрым голосом спросил замполит полка.

– Да какие пожелания? – Ремизов, удивленный переменой тона, вспоминал все свои проблемы. – «Вертушки» летали бы почаще. Мины при плановой обработке местности, при тренировках расстреливаем почти с колес, создать приличный резерв не получается, вода заканчивается быстро, пора запас дров создавать: зима скоро. И еще двух моих бойцов заберите – в бане помыться.