Смерть травы. Долгая зима. У края бездны - Джон Кристофер

— Я думала, что единственная наша проблема — можем ли мы позволить себе израсходовать еще пару патронов, — с горечью произнесла Эйприл и взглянула на Метью. — Как, Метью?

Ее непримиримость удивила его, однако он признал, что она права. Они не могли оставить здесь этих двоих, даже если нашлось бы, чем их прокормить.

— Те двое, что сбежали… Как вы считаете, они еще могут вернуться?

— Не думаю, — покачал головой Лоренс. — А ты, Эйприл?

— Если бы они представляли собой осколок большой банды, то еще могли бы возвратиться. Но, как я поняла из их разговоров, их было как раз пятеро. Лидер вот этот, белобрысый. — Она посмотрела на труп. Из дыры в груди еще вытекала кровь, но все медленнее. Вокруг уже кружились мухи. — Надеюсь, те двое не остановятся, пока не добегут до берега моря.

Лоренс оглянулся на пленников, которых стерег Чарли, вооруженный разряженной двустволкой. Раненный в локоть полуприсел и громче прежнего застонал от боли.

— Как же мы поступим? — спросил Лоренс и беспомощно посмотрел на Эйприл. — Твое мнение?

Ничего не ответив, она подошла к Чарли и протянула руку. Он отдал ей ружье. Раненный в локоть хотел было что–то сказать, однако Эйприл не позволила ему и рта открыть.

— Я не собираюсь в тебя стрелять, — бросила она. — У нас хватает патронов, но тратить на тебя даже один было бы неразумно. Пошевеливайся! Если тебе повезет, ты еще догонишь своих дружков.

Раненый беззвучно открыл рот. Эйприл ткнула его стволом в больную руку. Он взвыл от боли, вскочил и заковылял прочь; пройдя несколько ярдов, остановился и оглянулся. Она вскинула ружье. Он неуклюже побежал в сторону зарослей.

Эйприл подошла ко второму раненому. Этот стонал гораздо громче и истекал кровью.

— Ты тоже, — велела она, — прочь отсюда!

Он посмотрел на нее с перекошенным от боли лицом:

— Я тяжело ранен! Я не могу двигаться.

— Ты все равно умрешь, — отчеканила Эйприл. — Только не здесь. Довольно с нас возни с одним трупом.

Он завопил от отчаяния, но не пошевельнулся. Она пнула его ногой почти в самую рану:

— Давай–давай. Или ты предпочитаешь, чтобы мы сами оттащили тебя подальше?

Раненый оперся о землю и сумел встать. С его лица катился пот. Метью заметил, что на сандалии Эйприл осталась кровь.

— Счастливого пути! — крикнула Эйприл вдогонку. — Только отойди подальше, прежде чем сдохнуть.

Лоренс осмотрел и тщательно ощупал лодыжку Метью.

— Обошлось растяжением. Но вам все равно придется пару дней отдохнуть.

— Холодный компресс? — предложила Эйприл.

— Не помешает.

— Сейчас сделаю. — С этими словами она заторопилась к ручью.

— Придется вам пробыть у нас в гостях еще некоторое время, — заключил Лоренс, а потом улыбнулся и после некоторой паузы сказал: — Мы теперь ваши должники, Метью.

— Ружье полезно до тех пор, пока к нему есть патроны, — отозвался Метью.

— Дело не только в ружье. — Казалось, Лоренс собирался присовокупить еще что–то, но передумал. — Эйприл сделает перевязку, и вам полегчает. Я займусь уборкой. Пока просто оттащим труп в сторонку, закопаем позже. Главное — принести мясо.

Джордж и Чарли взяли тело за руки и уволокли в кусты, подчиняясь указаниям Лоренса. Метью предпочел остаться в траве. Подвернутая лодыжка не давала о себе забыть. Кэти все еще плакала, несмотря на попытки Сибил, шепчущей ей что–то на ушко, успокоить ее. Арчи проводил мертвое тело безразличным взглядом.

Билли подсел к Метью и спросил:

— Вы не сломали ногу, мистер Коттер?

— Нет, всего лишь растянул. Однако еще день–два мне будет трудно ходить.

— Мы остаемся здесь?

— Пока не заживет моя нога. — Билли кивнул. — Тебе бы хотелось остаться подольше?

— Я бы не возражал. Только с вами, — поспешно добавил мальчик.

Возвращение Эйприл избавило Метью от необходимости продолжать этот рискованный разговор. Она принесла в кастрюльке воды и намочила в ней повязку, прежде чем обмотать Метью сустав. Ее движения были уверенными. Метью разглядывал слегка вьющиеся каштановые волосы, мягкие и блестящие, но с несколькими седыми нитями. Он представил себе, какой была бы жизнь Эйприл, если бы не катастрофа: дом, семья, приятели… Она туго затянула повязку, и он невольно поморщился.

— Простите, — сказала она, взглянув на него. — Чем туже, тем лучше.

— Я знаю. Так хорошо.

— Вам легче?

— Гораздо. Вы учились на медицинскую сестру?

— Так уж на сестру! Только оказанию первой помощи. — Эйприл оглядела дело своих рук. — Я овладела этим навыком, когда развернулась кампания за ядерное разоружение. Нет, я не против — насчет бомбы, но мне хотелось деятельности. Поэтому я освоила первую помощь и научилась разогревать еду на перевернутом цветочном горшке с горящей под ним свечой. Цель состояла в том, чтобы научиться выживанию в замкнутом пространстве, когда внешний мир заражен радиоактивностью…

— Жизнь иногда распоряжается нами весьма иронично, — согласился Метью.

— Вы тоже так считаете? — Она взглянула на него с любопытством. — А чем занимались вы, Метью, до этого?

— Овощеводством. Помидорами.

— Ну да, гернсийские томаты! Вы всегда делали только это?

— Не всегда.

Эйприл немного подождала, и Метью коротко поведал ей обо всем: о рухнувшей семейной жизни и о том, как он перебрался из Лондона на остров.

Выслушав рассказ, она задумчиво сказала:

— Вы — счастливец…

— Счастливец?

— Вы всегда отступали под напором событий. Вы еще раньше отказались от всей былой жизни, кроме Джейн. И не хотите смириться с ее гибелью. Значит, для вас ничего не изменилось. — Увидев, что он улыбается, Эйприл продолжала: — Конечно, об окружающей обстановке такого не скажешь. Но вот о вас самом? Вам не пришлось перестраиваться.

Метью задумался над ее словами:

— Возможно, в этом смысле и нет. И вы думаете, что я нахожу в этом счастье?

Поколебавшись, она с горечью ответила:

— На беду, все меняется к худшему. Окружающая мерзость — уже плохо, но мерзость у человека внутри — вот что по–настоящему вызывает отвращение.

Метью решил, что она имеет в виду собственную непримиримость к двум раненым.

— Человек подвергается теперь куда более мощным стрессам и оказывается способным на дикие, жестокие поступки. Но это не значит, что мы на самом деле стали хуже. А об этих двоих и вовсе не стоит горевать.

Эйприл покачала головой:

— Нет, дело в другом. Хотя я согласна, что горевать действительно не стоит. — Завидя приближающегося Лоренса, она спросила: — Куда же ты его подевал?

— Оставил в лавровом кустарнике. — Лоренс взял Эйприл за обе руки. — С тобой все нормально?

— Да. Лучше некуда.

— Как долго они здесь пробыли?

— Точно не знаю. Примерно с полчаса. — Дальше она заговорила быстрее: — Я сейчас подумала — мы совершили ошибку, непростительную, детскую ошибку!

— Какую?

— Ведь мы храним буквально все — кроме того немногого, что понадобится нам в течение одного дня, — в подвале. Поэтому они и смекнули, что у нас есть тайник.

— Ты предлагаешь держать часть запасов на виду? Мы вполне можем лишиться их, уйдя на промысел.

— Это лучше, чем лишиться всего сразу. Так бы и вышло, если бы не Метью. Надо устроить второй тайник — его мы сможем выдать, подвергшись нажиму.

— У тебя есть конкретные предложения?

Она пожала плечами:

— Нет. Но надо будет поискать.

— Вы считаете, что подобное может повториться? — спросил Метью.

— Конечно! Не говоря уже о том, что кто–то из оставшихся в живых может присоединиться к большой банде и привести ее сюда.

— Можно перейти на другое место.

Эйприл бросила на него ледяной взгляд:

— Какой смысл? Теперь повсюду небезопасно.

Метью мог бы перечислить немало доводов в защиту своего предложения. В частности, они совершенно не подготовлены к предстоящей зиме.

Лоренс опустился рядом с ним на колени и осмотрел повязку.

— Сделано грамотно, — похвалил он. — Можете отдохнуть здесь, Метью, пока мы с ребятами сходим за мясом. Свежее мясо, Эйприл! Разве это не повод для радости?

Она через силу улыбнулась:

— Да. Настала пора повеселиться.

В этот день они не пошли на промысел. Все куски бычьей туши были принесены в лагерь, и женщины взялись разделывать их и засаливать то, что нельзя было съесть немедленно. Лоренс же отправился в сопровождении мужчин предавать земле труп, валяющийся в кустах. Вернувшись, он застал Метью и Билли растянувшимися на солнышке.

— Вот и дело с концом, — доложил он. — Не так глубоко, как полагается, но достаточно, чтобы его не смогли раскопать собаки. Компромисс между затратами усилий и требованиями гигиены.

— Вы, человек медицины, не удивлены, что пока не разразилась эпидемия? Скажем, чума? — поинтересовался Метью.