Спуск к вершине. Книга девятая. Часть 1 и 2 - Алексей Рудольфович Свадковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ушел тогда, уйду и сейчас! Лишь я хозяин своей судьбы, вам меня не остановить! Я иду к двери, виднеющейся впереди, с размаху распахиваю ее и утыкаюсь в своего деда, дядю и двоюродного брата, стоящих плечом к плечу. А рядом с ними порхает серая тень Проводника.
— Тени прошлого не должны мешать настоящему и создавать будущее. Ты должен был очиститься от того, что мешало тебе жить, принять и отпустить боль былого, — прошелестел бесплотный дух.
— И что же я с вами должен делать? — от гнева меня буквально трясло, ярость требовала выхода, мешая думать.
Понять их и простить, поступить, как советовали в одной дрянной книжонке, случайно купленной в какой-то лавке? Ну, уж нет, это так не работает! Зло должно быть наказано, и я не жалею ни о чем, сделанном мной. Жаль лишь, что я тогда лично не смог до них добраться. Но в сказки во всепрощение я больше не верю. Тварь, бьющая тебя, никогда не поймет твою боль, не услышит и не пожалеет, поэтому ты всегда должен быть силен и готов на каждый удар ответить ударом. Бить так, чтобы никакая гнида даже не посмела поднять на тебя руку. Надо будет — дерись, как бы ни был силен враг, бей и не жди пощады. Всё, что тебе могут сделать — это убить. Но герой умирает лишь раз, а трус — каждый день. Это моя правда.
Я бросаю яростный взгляд на Проводника, а затем с размаху бью деда по его самодовольной роже. «Как же я мечтал об этом! Представляю, как ты обалдел, когда собиратель голов передал тебе от меня привет», — безвольное тело отлетает на десяток шагов назад. «А это тебе, любимый дядя! Уверен, жизнь отца на твоих руках. А потом ты же забрал меня из леса, не дав спокойно прожить свою жизнь вдали ото всех», — тычок под ребра сжатыми вместе пальцами, разрывая печень, затем хлесткий удар ребром ладони в горло, ломая гортань и оставляя корчиться в судорогах на полу труп. «А это тебе, дорогой братец!» — привет в солнечное сплетение бросает его на землю, а затем я с силой раздавливаю его голову ногой, чувствуя, как та лопается, разлетаясь на части словно спелая дыня. «Хоть ты, по сути, меньше всех причинил мне зла, тебя я почему-то ненавидел больше всех».
Я почувствовал острую злую радость, проделав все это, и неожиданно — облегчение. Но оглянувшись назад, увидел вновь возникшие фигуры родственников, только они стали больше и сильнее. Дед, неожиданно дернувшись, увернулся от моего удара и врезал в ответ, дядя, яростно взвыв, вцепился мне в плечо, проклятый Славий вцепился в ноги, стараясь повалить меня на землю. Ну уж нет! Так просто я не сдамся!
Пнуть братца в лицо, уход в сторону, встречный удар, нырок, перекат, пробить по колену, сбить летящий кулак вниз, быстрый разворот и хлесткий удар по горлу, следом захват на встречном ударе. Добить и быстрый отход. И новая тварь возникает на прежнем месте, только выше и сильнее. У меня уже больше нет времени атаковать, я едва успеваю защищаться. С каждой смертью гады становятся только могущественнее, а я словно уменьшаюсь в размерах, теряя силы в бессмысленном бою. Взмах руки с пальцами-когтями оставляет длинную красную борозду у меня на груди, тварь радостно визжит, а я отступаю, пятясь, пытаясь удерживать в поле зрения всех троих, давно утративших человеческое обличье, родственников. Первое чудовище прыгает вперед, ухожу вправо, и тут же бросок от следующего: вцепившись в бедро, оно не дает уйти с линии атаки, и третья тварь ударом в грудь валит меня на землю.
Яростно визжа, монстры принялись рвать мою плоть, сознание стало меркнуть, я даже перестал чувствовать боль.
Как-то глупо все вышло. Ведь это я должен рвать их на части! Что и делал успешно все эти годы… щедро вскармливая своею ненавистью и болью… Неужели, это я их… взрастил? Дал им силы? А теперь они же разрывают меня на куски, возвращая назад все, что я им столь щедро скормил… Не хочу так. Не хочу умирать от рук своих же воспоминаний, от части меня…
В глазах темнеет, я уже почти исчез, но все же из последних сил, цепляясь за тающий мир, сумел прошептать:
— Простите…
Твари, рвавшие меня, замерли.
— Это я создал вас такими, — для меня все стало так просто и ясно, я увидел этих существ теми, чем они и были на самом деле — отражением моих страхов и ненависти. Они мне всего лишь возвращали то, что я им щедро давал: мою ярость, жажду убийства, злость… Это я их вскармливал все эти годы, взрастив врага, с которым сам справиться не мог. — Простите, что создал вас такими, — шепнул я опять, протянув к ним руку, и твари испуганно отпрянули прочь. Почувствовав животворный ручеек силы, попытался встать. — Эй, вы куда? Идите сюда, — я призывно махнул черным сгусткам ненависти, шарахнувшимся от меня, — Идите ко мне, вы не виноваты ни в чем.
Я смог встать и, пошатываясь, побрел вперед.
— Хватит ненависти и злобы. Мы ведь, по сути, части единого целого, это мой разум, а вы мои воспоминания. Мое прошлое, которое было и ушло. Часть того, что сделало меня мной. Я не хочу сражаться с вами, я не хочу больше ненавидеть вас, себя. Да, себя. За собственную слабость, за беспомощность. За то, что оказался в такой ситуации и вообще родился полукровкой… Но я изменился и больше не хочу ненавидеть ни себя, ни вас. Пришло время отпустить прошлое, подарив и себе, и вам свободу и прощение.
Тени отползали, уменьшаясь в размерах, теряя силы. Первую из них я подхватил с земли и осторожно погладил, сбрасывая с нее черноту клокочущей злобы, приглаживая холодные шипы ненависти.
— Все это ни к чему, тени прошлого не должны мешать сегодняшнему мне. Вы были, давали мне силы бороться, но ваше время прошло. Хватит вам мучить меня, дергая, подгоняя, но и мешая жить и идти вперед. Вы больше не властны надо мной, не нужны мне, ступайте с миром.
На земле остались лежать посеревшие
