Я и мой король - Ксения Никонова

Как назло, автобус попал в пробку. Двести метров перед мостом мы тащились черепашьим шагом минут сорок. Я только что пешком не отправилась, так не терпелось. И вместе с тем живот сводило от страха. Ой, боюсь я домой ехать. И еще больше боюсь неопределенности. Зря за телефоном не вернулась. Хоть бы позвонить можно было.

Наконец ни жива ни мертва уже в темноте я добралась до дома. Глубоко вдохнув и выдохнув, открыла дверь…

Отец был один.

– А где Дэн? – растерянно спросила я.

– Уехал твой благоверный.

– Куда?

– В церковь. Не иначе на всенощную. Верующий? Просил передать, чтоб не ждала сегодня.

Вид у отца был, как бы это сказать, озадаченный, что ли. В любом случае видно, что ругать не будет. Поэтому я бестрепетно приблизилась, когда он позвал. Долго, минут пять, он всматривался в мое лицо, потом со вздохом обнял и погладил по голове:

– Выросла наша девочка. Своим умом и своей жизнью живет.

Уткнувшись в папину грудь, я хлюпала носом и чувствовала себя, наоборот, маленькой и беззащитной.

– Ты сердишься?

– Что мне на тебя сердиться? Ты и правда уже взрослая. Вон какого жениха отхватила!

– Пап, вы тут… нормально? Он тебе понравился?

– Мне достаточно, что он тебе понравился, – подмигнул отец и, поцеловав в макушку, отпустил меня. – И я, кажется, понял, чем именно.

Родительское одобрение сняло с моих плеч неимоверный груз. Как же важна для нас поддержка близких людей! И как должно быть тяжело Дэну, если он заранее знает, что его выбор будет воспринят в штыки.

За разговором мы просидели до глубокой ночи. На мой осторожный вопрос, о чем они говорили, отец задумчиво потер подбородок:

– Озадачил он меня. То, что человек серьезный, не мальчишка-шалопай, видно сразу, и меня это радует. Так ведь сам признал, что не все так радужно. Сказал: решать вам. За тебя беспокоился, просил поддержать. Про Юрку спрашивал.

– Про Юрку? – изумилась я. – С чего это?

– Интересовался, скоро ли приедет. Чтоб тебя одну без присмотра не оставлять.

Я вспыхнула: заботушка королевская. С каких это пор мне нянька понадобилась? Не заметив моей реакции, папа побарабанил по столу пальцами и, наморщив лоб, изрек:

– Но больше всего меня насторожило его задание… просьба: покопаться в нашей родословной на предмет поиска дворянских корней. Ты мне не объяснишь, что это за блажь?

Я смутилась под отцовским взглядом и лишь пожала плечами: если Дэн не сказал всей правды о себе, мне тоже придется помалкивать.

– Нет, я понимаю, мода сейчас такая: чуть поднялся человек – сразу и кровь голубая и кость белая. Гербы рисуют, титулами щеголяют, но это же бред. Будь он хоть трижды важной птицей – какая в этом практическая польза? Сам же сказал, что отрицательный результат несмертелен, в любом случае он нарисует нам нужную бумажку, – так сказать, в благодарность за твою неоценимую помощь. А под конец все-таки напомнил, чтобы я тебе в поисках корней помог. Не по душе мне эта помешанность на титулах – реальных и тем более нарисованных на бумаге. И еще одно не понравилось – название своей страны он так и не сказал, пообещал лишь, что в свое время я первый узнаю. Ты и впрямь за границу собралась?

– Папа, пока речь об этом не идет.

– А все-таки? Пока не пока, а надо думать о будущем. Ты вот так сорвешься? Бросишь учебу, семью?..

В ответ я понурилась. Буркнула лишь, что могу и там университет закончить. Дэн как-то обмолвился, что хорошо бы нам с Элией вместе поступить в магический Университет, когда придет время. А возрастной ценз при поступлении туда – двадцать пять лет. Понятно, что сейчас я в такие детали не стала вдаваться.

– И чего неймется? Получила бы диплом, тогда уж думала о замужествах.

– Чего ж тогда мама защищалась уже после моего рождения? – съязвила я.

– Потому и говорю, – постучал мне пальцем по лбу папа, – что не понаслышке знаю, каково оно – сопливой девчонке, не доучившись, замуж выскочить. Думаешь, у нас все так гладко было? И слезы были, и ругань, даже расходились.

– Перестань. Я знаю, что вы с мамой и сейчас друг друга любите.

– Сейчас – конечно. Когда уж вы оба здоровые лбы стали. Можно оставить, да хоть в кино сходить или в отпуск рвануть. А тогда? Бабок-дедок рядом не было, вот и сидели с тобой по очереди. Вдвоем-то почти никуда не выходили.

– Так у нас речь о детях и не идет.

Папа только рукой махнул:

– У нас тоже не шла.

Можно было сидеть так, говорить до бесконечности, но я заметила, что он уже зевает, а потому отправила спать. Пока я стелила постель, папа критически оглядывал мое роскошное ложе, потом ехидно поинтересовался:

– А скажи мне, доча, где тут спит твой кавалер?

Хорошо, что я стояла отвернувшись, он не видел моего лица. Пожав плечами, равнодушно ответила:

– Вон на раскладушке.

Для убедительности я слегка подпнула упомянутую модель кровати ногой. Раскладушка и впрямь была, впервые я ее увидела, когда Дэн в памятный день моего рождения снял иллюзию с квартиры. Помнится, еще подивилась: когда это он успел обзавестись таким чудом и почему я об этом не знала? Потом он, смущаясь, рассказал, что от греха как-то решил отселиться с царской кровати, купил, притащил и даже провел полевые испытания, нашел ее жутко неудобной и, задвинув под кровать, махнул рукой. Я тут же предложила отселиться на нее сама, радостно разложила и улеглась для пробы. Под взглядом Дэна поерзала и вынуждена была признать, что да, жестковатая раскладушечка попалась, не помешал бы матрац. Протянув руку, за которую я крепко ухватилась, вставая, Дэн не преминул тут же приобнять меня.

– Ты что же думаешь, я способен выгнать тебя с собственной кровати и со спокойной совестью спать в мягкой постели, пока ты будешь мучиться на этом пыточном сооружении?

– Вообще-то я люблю раскладушки. В детстве с полгода на такой спала, категорически отказываясь возвращаться на кровать, да еще периодически воевала за нее с братом.

Поспорив с отцом (и таки выиграв спор), кому где расположиться на ночь, погасила свет, сказав, что скоро тоже лягу. На самом деле спать я и не думала, хотела проверить кое-что другое.

– Пап, ты не спишь? – заглянула я минут через пятнадцать, не дождавшись его ровного дыхания. – Скажи честно, что ты обо всем этом думаешь?

– Сказать откровенно? Не верю я, что это может сбыться, уж очень все зыбко. И тебе бы посоветовал забыть. Уедет он – навалятся заботы, и решимость поослабнет. А то и вовсе выяснится, что никакая это не любовь была. – Отец вздохнул, заложил руки за голову. – Только знаю, что бесполезно что-то говорить, предупреждать. Пока на себе не испытаешь, не верится, что жизнь-злодейка людям такие каверзы устроить может. Так что… будет так, как будет. Сердцу не прикажешь не болеть, тем более чужому. Ты, главное, глупостей не наделай. Не было ничего – и не надо. Он, конечно, клялся и божился, а ты сама головой думай. Вы сейчас все такие шустрые да ранние. Вот если вернется, тогда и разговор будет другой. Только учти, я тебя без свадьбы – здесь, у нас на глазах, никуда не отпущу.

– Значит, все-таки не одобряешь? – сникла я.

– Одобряю-одобряю. Только хочется донести до твоего ума, что жизнь в восемнадцать лет не кончается, даже с самой большой любовью. – Он замолчал, воцарилась неловкая тишина.

– Что ты маме скажешь?

– Не решил еще. Может, и вообще ничего. А то изведется. Пока человеку сам в глаза не заглянешь, трудно о нем судить.

Я тихо села на кухне, с горечью раздумывая над папиными словами. Он посоветовал забыть. Разве это возможно? Забыть того, о ком думаешь каждую минуту. Где-то он сейчас?

Наконец, удостоверившись, что отец уснул, я решила все-таки провести задуманный эксперимент. Рождество как-никак. Сняв подрагивающими пальцами цепочку, сунула ее в карман шубы и, спешно одевшись, вышла на балкон. Дэн говорил, что стены в некоторой степени задерживают проникновение и распространение магической Силы. А мне очень хочется ему помочь в сборе магии. Минут через десять мне наконец удалось расслабиться в достаточной мере, чтобы поймать ощущение, испытанное в ночь миллениума. Закрыв глаза, я мысленно потянулась к ускользающему теплому веянию. Осторожно, не шевелясь, посмотрела сквозь ресницы. Да! Я вижу магию! Сама, без помощи Дэна. Оглядев яркий мир под собой, перевела взгляд на небо. Пусто. Нет того чудесного цветного облака. Какие-то клочки тут и там. С другой стороны, и людей нет, глубокая ночь. А вот что там папа говорил про всенощную? На службу в церквах собираются верующие. Почитатели Рождества Христова. Интересно, в своей вере они тоже выплескивают Силу? Если так, понятно, где сейчас обретается Дэн.

Развернувшись, я устремила взгляд за линию домов. Тут у нас тоже есть церковь, не очень большая, деревянная. Мне кажется или в той стороне курится цветная дымка? Хоть беги туда проверяй. Распахнув глаза, всмотрелась, не мигая. Сознание сделало рывок – и неожиданно я окунулась в переливающееся перламутром разноцветье человеческой Силы. Как же ее собирать-то? Дэн выпивает, может, и мне попробовать? Приоткрыв рот, втянула в себя манящую субстанцию… и чуть не захлебнулась от омерзения. На «вкус» эта красота оказалась такой гадостью, какой я в жизни не пробовала! Волна тошноты поднялась, требуя немедленно избавить организм от наполняющей его дряни. Я каждой клеткой чувствовала присутствие этого чужеродного, гадкого, оно залепило кожу, осело на руках, волосах… Закашлявшись, резко, с силой выдохнула, еще раз, тряхнула руками, головой. Бесполезно. Оно здесь, вокруг и внутри меня. Изгнать его можно, только вычистив все. Изо всех сил зажмурившись, я раскрылась навстречу… и неожиданно поняла, что меня кто-то трясет.