100 рассказов о стыковке - Владимир Сыромятников

Надо сказать, что тогда время для сотрудничества в космосе еще не пришло. Первые космические корабли «Восток» и «Восход», «Меркурий» и «Джемини» были мало пригодны для совместных полетов. Дальнейшее развитие космонавтики и астронавтики показало, что сначала нужно было полетать по своим «национальным» орбитам, в одиночку постичь маневрирование и научиться стыковаться. Во второй половине 60–х специалисты обеих стран освоили космическое рандеву и средства стыковки кораблей на орбите с переходным тоннелем. Таким образом, ученые и инженеры заложили хорошие основы для сотрудничества в космосе.

В целом, благодаря соревновательному характеру этот этап освоения космоса обе страны прошли очень быстро. Наступивший этап лунной гонки обострил соперничество. Его выиграли американцы. Но, несмотря на поражение и другие потери, советская космонавтика тоже продвинулась вперед.

В конце 60–х сложилась уникальная политическая ситуация. Америка, увязшая во вьетнамской войне при президенте Линдоне Джонсоне, искала приемлемый выход из этой кампании. Избранный в 1968 году президент Ричард Никсон оказался гибким прагматиком, И хотя он был издавна известен как противник Советов и апологет антикоммунизма, в отношениях СССР и США Никсон сделал гораздо больше, чем его предшественники. Советское руководство тоже испытывало большие трудности, прежде всего из?за конфронтации с Китаем, поражения арабов в шестидневной войне 1967 года с Израилем и вторжения в Чехословакию в 1968 году. Обе страны находились под бременем колоссальных военных расходов. В силу этих обстоятельств и ряда субъективных причин руководители обеих супердержав оказались готовы пойти на взаимные уступки.

Переход от политики холодной войны к сближению шел постепенно. Процесс, который стали называть разрядкой международной напряженности, нарастал. В 1969 году страны лишь прощупывали намерения будущего партнера. В 1970 году переговоры начались, а 1971 год ушел на подготовку соглашений, которые принимались во время первого саммита в 1972 году. Среди вопросов, имевших глобальное значение, таких как сокращение стратегического вооружения, космический проект скорее лишь демонстрировал добрую волю, чем представлял насущную потребность. Зато сотрудничество в этой области стало настоящим, действенным, оно ярко символизировало процесс разрядки.

Совместный полет в космосе зафиксирован в соглашении, подписанном Никсоном и Косыгиным в мае 1972 года. Во всех последующих саммитах участвовал уже сам Брежнев, оттеснивший своего премьера на второй план. Но ЭПАС как был, так и остался проектом Совмина, его Военно–промышленной комиссии (ВПК), а не ЦК КПСС, так что высший партийный орган наблюдал за нашей деятельностью в каком?то смысле издали. Никсон до конца своего президентства проявлял личную заинтересованность в проекте и во время одной из встреч наших специалистов в январе 1974 года посетил Космический центр в Хьюстоне.

Генсеку нравились герои космоса, их слава и отблески этой славы. Брежнев, как всегда, с удовольствием принял космонавтов вместе с астронавтами после успешной стыковки на орбите, вручил им награды, сам получил космические сувениры. Со стороны было заметно, что ему нравилось дружить с американским президентом, обмениваться с ним визитами и подарками. Похоже, Брежнев нашел в Никсоне заморского друга–антипода, которому мог пожаловаться даже на то, как непросто ему руководить страной.

Сам полет пришелся на начало спада процесса разрядки. Новый президент, Джералд Форд, который сменил в июле 1974 года Никсона, оставившего президентство под угрозой импичмента, скорее по инерции проводил прежнюю политику. Вскоре начался обратный процесс, который приостановил переговоры о дальнейшем развитии совместных космических проектов.

Таким образом, проект «Союз» — «Аполлон» не только стал символом короткого периода разрядки, но и точно уложился в этот необычный пятилетний временной отрезок. Он хорошо отразил все его фазы, от обменов идеями до кульминации — стыковки на орбите, ставшей апофеозом этого уникального времени.

20 лет спустя американский технический директор ЭПАС Глен Ланни сказал мне в Хьюстоне: «Проект «Союз» — «Аполлон» был чудом». Так оно и было.

Стыковка — это всегда событие.

Интернациональная космическая миссия стала событием, разделившим эпоху холодной войны на две части. Потребовалось еще полтора десятка лет, чтобы вернуться к сотрудничеству в космосе уже на новом политическом витке.

Начало 70–х годов оказалось очень подходящим для международного проекта не только с политической точки зрения. Хотя пик энтузиазма, связанного с полетами вокруг Земли и на Луну, остался позади, люди с большим интересом продолжали следить за космическими полетами, восхищались космической техникой и восторгались суперменами в космических скафандрах, как когда?то подвигами знаменитых летчиков 20—30–х годов: Чарлза Линдберга, Валерия Чкалова и других.

Стыковка в первой международной программе стала необычной во многих аспектах, в том числе и с инженерной точки зрения, — ведь были задуманы и успешно испытаны на орбите совершенно новые конструкции. Мы дали своим устройствам, соединившим очень разные космические корабли на орбите, новое название, заимствованное из древнегреческой мифологии. «Андрогины» — это слово придало дополнительный, необычный оттенок нашей инженерной деятельности.

В начале 60–х, на заре космической эры, совместный проект в пилотируемой космонавтике казался почти таким же несбыточным, как мифы Древней Греции, Космические корабли запускались на орбиту на ракетах–носителях, которые создавались прежде всего как боевые межконтинентальные баллистические ракеты (МБР): основное стратегическое оружие наступательного характера и средство для ответного удара, так называемое оружие возмездия. Обе супердержавы строго хранили это супероружие в своих тайных арсеналах.

В обеих странах первые спутники разрабатывались и готовились также почти тайно, у нас — в первую очередь. Вскоре начали развивать военный космос, и секретность работ оказалась естественным прикрытием этой части космической техники, как в СССР, так и в США.

В конце 50–х и в начале 60–х годов, планируя первые полеты на околоземных орбитах и полеты на Луну по программе «Аполлон», взвесив все «за» и «против», американское руководство приняло решение сделать пилотируемые проекты открытыми. Это важное решение существенно повлияло на дальнейшее развитие пилотируемых программ в США.

У нас пилотируемая космонавтика продолжала создаваться в обстановке строгой секретности. Космонавты до полета также оставались не известными общественности. Возвращаясь из космоса на Землю, они появлялись перед народом как инопланетяне, их возили повсюду почти как пришельцев из другого мира.