Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

Сталин согласился, что доказывает, что он в тот момент еще считал, что Гудериана можно остановить севернее Киева. Он в этом ошибался, а Жуков ошибся в том, что взял Ельню прежде Рославля, что было единственной возможностью вызвать беспокойство Гудериана. Ельня, как мы уже сказали, пала 6 сентября, а 10-го или 11-го Жукова отозвали в Москву, а затем отправили в Ленинград. Мы никогда не узнаем, смог бы он дойти до Рославля или, по крайней мере, заставить Гудериана остановить свой бросок к Киеву.

Возвращаясь к Ельнинской операции stricto sensu (в узком смысле (лат.).  – Пер.), Жукову не удалось осуществить ни прорыв, ни окружение выступа, запланированные им. Немецкие дивизии вытесняли фронтальными атаками. В этой операции уже можно выявить некоторые типичные для жуковского стиля черты. Мы уже отмечали его негативные черты: угрозы, излишнее упрямство, систематические репрессии, слишком частые атаки, которые подрывали боевой дух войск. В своем дневнике фон Бок записал, что 18 августа «немецкие пропагандисты, вооруженные громкоговорителями, убедили 500 русских солдат дезертировать»[433]. Жукову с трудом удалось получить согласие Сталина на некоторую передышку перед общим наступлением и на присылку подкреплений. Жуков старался выяснить, какие силы немцев ему противостоят: он сам допрашивал пленных, чтобы узнать фамилии командиров, и постоянно требовал от Ракутина посылать за линию фронта разведгруппы. Во время решающего наступления артиллерия вела сосредоточенный огонь по вражеским целям: Жуков, повсюду возивший с собой начальника артиллерии фронта Говорова, лично следил за этим. Немцы признавали, что это было для них главной заботой, особенно реактивные снаряды установок «Катюша», которые Жуков тогда впервые увидел в действии. Кажется также, что в этой операции – в виде исключения – пехота и артиллерия взаимодействовали совсем неплохо, иначе немцы не вывели бы войска из выступа. Из имевшихся в 24-й армии 103 000 человек Жуков потерял убитыми и пропавшими без вести 10 700 человек, 21 000 ранеными и больными[434]. Немецкие потери в сражении составили 6000, то есть в пять раз меньше. Это соотношение – яркий показатель тактического превосходства германского командования над советским, но следует отметить, что треть безвозвратных советских потерь составляют дезертиры, добровольно сдавшиеся в плен и… расстрелянные НКВД. Через десять недель после начала войны боевой дух Красной армии – в первую очередь среди новобранцев из числа крестьян – оставался крайне низким.

Мы уже много раз упоминали о суровости и непреклонности Жукова к любым нарушениям дисциплины и проявлениям слабости. В 1989 году Дмитрий Волкогонов, автор одной из биографий Сталина, обнаружил письмо писателя Владимира Ставского, доставленное Сталину в конце августа 1941 года. Ставский был генеральным секретарем Союза писателей СССР и специальным корреспондентом «Правды» на фронте.

«Дорогой товарищ Сталин!

…Здесь, в 24-й армии, за последнее время получился перегиб… По данным командования и политотдела армии, расстреляно за дезертирство, за паникерство и другие преступления 480–600 человек. За это же время представлено к наградам 80 человек. Позавчера и сегодня командарм т. Ракутин и начпоарм [начальник политотдела армии] т. Абрамов правильно разобрались в этом перегибе…»[435]

Сталин написал на полях письма: «т. Мехлис; И. Ст…».

Командующим под Ельней был Жуков, так что упрек Ставского направлен прямо в его адрес. Трудно себе представить, чтобы командующий 24-й армией Ракутин, даже будучи энкавэдэшным генералом, по собственной инициативе осмелился бы на подобную бойню. Читая жуковский приказ от 3 августа Ракутину и его комдивам, невозможно усомниться в ответе: да, это с его санкции во время первого наступления на Ельню было расстреляно количество бойцов, равное по численности целому батальону.

Такое соотношение: 480–600 расстрелянных и 80 награжденных – отсылает нас к страшному приказу Генштаба № 270, датированному 16 августа и отчасти обязанному своим появлением на свет событиям, происходившим недалеко от Ельни. Чтобы понять его рождение, вернемся немного назад, в 23 июля, когда Тимошенко начал новое наступление с целью отбить Смоленск. Одной из участвовавших в наступлении армий, 28-й, командовал генерал Качалов. Благодаря горстке танков КВ-1 и Т-34 Качалову удалось осуществить прорыв, вынудивший Гудериана лично возглавить контратаку. Она началась 1 августа, и через двадцать четыре часа армия Качалова оказалась в окружении. Напуганный угрозами Тимошенко и Сталина, Качалов продолжал двигаться вперед, игнорируя происходящее в его тылу. 3-го числа кольцо окружения окончательно сомкнулось. 4-го Сталин и Шапошников обратились к Жукову с просьбой вытащить Качалова из трудного положения. Жуков сделал все, что мог, дав 28-й армии разумный совет создать ударные группы и прорываться к советским позициям. Спасти удалось приблизительно 20 % армии Качалова, потерявшей только пленными 38 000 человек. Самого генерала не смогли найти ни живым, ни мертвым. Жуков приказал провести расследование, результаты которого доложил Шапошникову 7 августа. Там не было ничего компрометирующего Качалова, которого в последний раз видели «во время танковой атаки у деревни Старинки».

Но Сталин решил преподать генералам показательный урок. Его приказ № 270 перед лицом всей армии заклеймил Качалова позором: «Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части группы Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен…

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.

2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности… пробиваться к своим по тылам вражеских войск… Если… начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.

3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения… выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.