Гордость, сила и зима: стирая границы - Лина Неидеальная

Разрешение на использование телепатии выбить из начальства Каролине не удалось, зато ордер на обыск был подписан за милую душу. И в доме сэра Ливертайна обнаружили несколько магических заглушек, что поспособствовало укреплению позиций в качестве основного подозреваемого.

Каролина с мрачным удовлетворением записала что-то на бумаге, а затем присыпала ее мелким песком. А я с жуткой тоской оглядела ее кабинет, искренне не понимая, почему это госпожа дознаватель решила сегодня провести надо мной пытки своим обществом. Не успели мы утром прийти в управу, как женщина практически в приказном тоне заявила, что я и Артур Рейн сегодня будем работать с ней. На деле маг с ней действительно работал, а я же старательно отбивалась от нападок. Сейчас же он ушел сопровождать задержанного, оставив меня наедине с этой коброй.

Кабинет госпожи Уилсон полностью подходил ей, казалось, что помещение хранит отпечаток владелицы. Обставленный по необходимому минимуму, он был просто идеально убран: книги на полках стояли буквально в линеечку, нигде ни пылинки, а на столе идеально ровно лежали различные папки. Письменные принадлежности, листы бумаги в рядочек расположилось перед Каролиной. Внутри здания стены были выкрашены в неприятный желто-зеленый цвет, если поближе к ним приглядеться, то можно увидеть неровные мазки. Но что-то подсказывало, что здесь вряд ли удастся найти и малейшую шероховатость. Уилсон, пожалуй, могла лично выкрасить свой кабинет. Однако сознание упорно не желало рисовать ее с кистью в руке, а наоборот показывало женщину, которая стояла над рабочими с плеткой.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь открытое окно, заставляли глаза слезиться, а лоб покрываться испариной. Во всяком случае, я убеждала себя, что страдаю от излишней потливости именно из-за жары, а не из-за нахождения в одном помещении наедине с этой дамочкой. Я слегка передвинула стул в сторону, и он с неприятным звуком прочерчил по каменному полу, заставив Каролину повернуть на мою сторону.

— Я всегда считала, что леди, коей ты вроде как являешься, — презрительно прошипела она, — всегда делают все изящно и утонченно.

— А я всегда думала, что сильные и независимые женщины, коей вы себя позиционируете, не опускаются до подобных мелочей, — в тон ответила я, намекая на ее отношение.

— Попридержи-ка язычок, если не хочешь, чтобы на твою мордашку поступила жалоба королю, — издевательски пропела госпожа Уилсон, откладывая перо.

— О, надо же, — хмыкнула я. Уже порядком надоело, что эта женщина упорно пыталась смешать меня с грязью. И сейчас я уже была готова придушить Каролину и добровольно отправиться в камеру, все равно идти недалеко. — И что же вы там собираетесь написать? Может, что-то в духе: «Дышала и мешала мне одним своим существованием»?

Лицо дознавателя застыло ледяной маской, но глаза так и полыхали от тщательно сдерживаемого гнева. С максимально предельной аккуратностью она отодвинула стул и чеканным шагом приблизилась ко мне. Я же вскочила и с вызовом начала смотреть прямо в бесстрастное лицо женщины. Она была выше меня почти на полголовы, так что имела небольшое преимущество, смотря сверху вниз. Но проигрывать в этом поединке я теперь не собиралась.

— Вижу, леди Прайд, — надменно выплюнула она мое имя, — вы целиком и полностью дочь своего отца. Воспитал такую же гордячку, как и он сам.

Упоминание отца взбесило до такой степени, что руки сами сжались в кулаки. Я была готова вцепиться в этот идеально уложенный пучок и выдрать из него пару прядок, а еще разукрасить ее лицо длинными царапинами. Да будь эта женщина хоть трижды гением сыска с блистательной репутацией, никто не давал ей права отзываться так о моем папе!

— Госпожа Уилсон, — угрожающе рыкнула я, предварительно с шумом втянув в себя воздух, — что-то я не припомню, чтобы в обязанности дознавателя входил переход на личности. Я смотрю, вам очень нравится делать о людях поспешные выводы. Не самое лучшее увлечение.

Брови женщины поползли вверх, а губы сжались в одну тонкую нитку. Ее руки дернулись вверх, а потом Каролина сцепила их в замочек перед собой, опасно сжимая пальцы. Я же упорно сверлила ее взглядом, не собираясь отступать.

— Сегодня. Ночью. Идешь. В дозор. Со мной. И Торнби, — холодно процедила госпожа Уилсон. Круто развернувшись, она вернулась к своему рабочему столу.

— Непременно, — едко ответила я, а затем выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью напоследок.

* * *

В помещении лазарета неприятно пахло заживляющей мазью, открытую баночку с которой я нетерпеливо крутила в руках. Лекарь тем временем обрабатывал поясницу настойкой, от которой ссадину неприятно пощипывало. Осматривая светлые стены, я невольно отметила, что неплохо было бы повесить парочку картин, да и занавески не мешало бы заменить на более яркие. Тогда здесь стало бы поуютнее. Видимо, это у женщин в крови — пытаться благоустроить помещения. Я нетерпеливо поерзала на жесткой койке, намекая, что хочу побыстрее разделаться с обработкой.

— Не вертись, — хмыкнул за моей спиной Локс. — Давай мазь. Смотрела бумаги?

— Да, — кивнула я, протягивая Ригану баночку. — Выглядит заманчиво, но я не уверена, если честно. Просто так заявиться туда, так сказать, вне конкурса.

— Я могу походатайствовать за тебя, все-таки чего-то да стою, — со смешком произнес лекарь, аккуратно нанося мазь. — Король, кстати, тоже вряд ли против будет, так что еще и от него рекомендательное письмо будет. Только запрос уже надо прямо сейчас делать.

— Который могут и отклонить, — озадаченно сказала я, поправляя цепочку на шее.

— А могут и одобрить, — резонно отметил Риган. — Готово, можешь идти к нашей потерпевшей. По поводу нашего разговора пока не распространяйся, чтоб не сглазить.

Я с готовностью соскочила с койки и направилась в сторону двери, с тоской вспоминая увиденного в Ронии целителя. И почему целители не могут излечить сами себя все-таки? Ужасная несправедливость, как ни крути. Продолжая размышлять об этом жизненном явлении, я завернула в комнатушку, где лежала Розалия Мейсон. Теперь девушка являлась единственной постоялицей лазарета — Темпл еще вчера вернулся в свои комнаты, полностью избавленный от ранения. Небольшой след, конечно, остался, но Гвендолин, принимая очередную баночку с мазью, лукаво пообещала лично обрабатывать живот мужа.

Розалия полулежала на подушках и с упоением читала какую-то книжку. Впрочем, судя по тому, как она периодически прикладывала к глазам платок, то это был любовный роман. Кажется, сейчас там намечалась особо душещипательная сцена. Рядом с кроватью на тумбочке стояли стеклянный кувшин с морсом и тарелка с фруктами. А я довольно отметила, что, несмотря на нападение, девушка перестала выглядеть такой изможденной.