Черный Баламут. Трилогия - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в то мгновение, когда ярость выплескивается утробным ревом, когда под твоими пальцами с хрустом ломаются шейные позвонки, а в уши врывается предсмертный хриплый вой, - в это мгновение ты почти счастлив!
Ад?
Рай?
…Когда бывшего Десятиглавца забирали из Риджищи, он отбивался, пока мог. А потом - еще. Его ждала зловонная река Вайтарани, чье название словно в насмешку означало "Переправа", - кипящая стремнина нечистот, слизи и крови пополам с гноем.
На этот раз киннары оказались предусмотрительнее: вынырнув из гнойной жижи, скользкая тварь обвила щупальцами и потащила на дно. Равана вырывался, грыз зубами губчатую плоть - тщетно. Омерзительное месиво сомкнулось над его единственной головой…
Изредка тварь давала ему возможность подняться на поверхность и вдохнуть глоток смрадного воздуха - затем снова увлекая в отвратительную пучину. Здесь тоже обитали какие-то существа, Равана ни разу не смог их рассмотреть в окружавшей его мутной мгле, но обжигающие укусы ядовитых зубов ощущал постоянно.
Вместо боя - затхлое и вонючее бездействие.
Ад?
Хуже?
Это продолжалось долго. Очень долго. Десять лет? Двадцать? Пятьдесят? Вечность?
Он не знал.
Самым страшным было другое: ощущения со временем не притуплялись. Привыкнуть к смраду, объятиям твари-надсмотрщика и омывающему тело потоку нечистот было невозможно, а укусы обитателей Вайтарани перестали обжигать, вместо этого выворачивая тело наизнанку.
Впрочем, терпеть Равана умел. Терпеть муки - и ждать. Не зря же в свое время великое подвижничество ракшаса едва не поколебало основы Вселенной!
Грешник из грешников чувствовал, что муки постепенно сводят его с ума. К страданиям телесным добавлялись еще и страдания мятежной натуры: невозможность изменить свою судьбу, вырваться, бежать или хотя бы погибнуть вновь, отомстив своим палачам.
Лишь одно не давало ракшасу окончательно окунуться в черную пучину безумия, которая все равно не спасла бы его от мук.
Надежда умирает последней. Она остается даже тогда, когда тело твое уже мертво, а душа мучается в аду на грани полного распада.
И вот однажды…
О, это благословенное "однажды"! Он ждал его целую вечность, верил в него - и дождался!
Когда проклятая тварь в очередной раз дала ему возможность вдохнуть воздух Преисподней, напоенный миазмами, Равана ощутил, что оковы-щупальца ослабли.
Наконец-то тварь утратила бдительность.
Упустить единственный шанс царь ракшасов не мог. Рванувшись изо всех своих еще немалых сил, он выскользнул из опостылевших объятий, с победным ревом вылетев на берег.
Он хорошо помнил дорогу к выходу из ада. И, несясь через знакомые дебри Риджиши, расшвыривая по дороге волков и гиен, не обращая внимания на укусы насекомых и хлещущий по плечам огненный дождь, устремился навстречу вожделенной свободе!
"Дайте мне только вырваться отсюда! Дайте только вернуться в мир живых - и вы скоро вспомните Равану! Скорей, чем вам хотелось бы!" - пело сердце в груди мертвого ракшаса.
Уже вбегая в знакомый тоннель, Равана вдруг сообразил: ни один из встреченных им по дороге остроухих киннаров не попытался задержать беглеца! Испугались? Поняли, что бесполезно? Или…
Воздух вокруг сгустился, затрудняя движения, становясь упругим, мешая бежать, но Ревун упорно шел вперед - к свободе, к свету, в мир, из которого он был низвергнут аватарой Опекуна…
Воздух превратился в невидимую стену. Шаг, другой - и Равану отбросило назад. Он упал, обдирая в кровь ладони и колени, бешеным вепрем кинулся на четвереньках - его отшвырнуло вдвое сильнее. Ракшас завыл в безнадежной тоске и услышал за спиной спокойный голос адского служителя:
- Пойдем обратно, Ревун. Твои грехи надежней любых сторожей…
Киннар стоял в десяти шагах и смотрел на царя ракшасов, как смотрят на диковинного, но глупого зверя.
Его взгляд придал Раване ярости - и мощи. Чудовищным усилием он сумел продвинуться на посох… два посоха…
И вновь распростерся у самых ног киннара.
- Убедился? - В голосе слуги Ямы не было ни злорадства, ни даже насмешки. - Тогда вставай. Пошли.
- Куда? - тупо осведомился Ревун.
- Обратно. В Преисподнюю.
И грешники могли видеть: бывший Бич Трехмирья, перед которым трепетали Локапалы, ссутулившись, понуро бредет вслед за бесстрастным провожатым.
Сам.
Без цепей и веревок.
* * *
Однако в зловонную пучину Вайтарани его не вернули - и Равана был благодарен Петлерукому уже за это!
Теперь у него появились личные палачи: полудюжина киннаров, сменявших друг друга. Каленые иглы под ногти, поджаривание на медленном огне, котел с кипящим маслом, соль и красный перец на свежие (всегда свежие, будь они прокляты!) раны - ракшас стоически переносил адские пытки. Привыкнуть к страданиям по-прежнему было невозможно, но смириться, с неизбежным злом, справедливым наказанием за прошлые грехи?..
Почему бы и нет?
Временами Равана удивлялся сам себе: почему он не ревет бешеным зверем, не сопротивляется, не пытается вырваться и растерзать палачей?
"Сломался, Ревун?" - думалось иногда, но в глубине души ракшас понимал: вряд ли.
Дело не в этом.
Теперь у него было много времени. И хотя пытки плохо располагают к размышлениям, Равана все же находил в себе силы отрешиться от сиюминутных страданий, заново перебирая четки навсегда потерянной жизни: бусина, другая, третья… Былые подвиги или преступления, пустяки или события сейчас представали перед измученным ракшасом в совершенно ином свете: не царь, но прах, не триумфатор, но последний из грешников, не богоравный герой, а убийца и насильник…
И, как венец любых дум, - удавка Князя Преисподней, когда Равану, подобно жертвенному козлу, вели в глубь Нараки.
Вели на убой, а он ничего не мог с этим поделать.
Чем же были все его блистательные победы над Локапалами-Миродержцами? Майей, иллюзией? Милостыней Брахмы?
Ведь Созидатель, даровавший ему неуязвимость от богов в обмен на плод чудовищной аскезы, возникал рядом не раз. Тогда-то Равана гордо думал, что Брахма является смиренным послом: просить его, могучего Равану, пощадить очередного бога-сура - и милостиво соглашался, считая себя равным Созидателю.
Победив, он мог позволить себе великодушие!
Но из бездны ада все выглядело по-иному. Сурья-Солнце просто выслал навстречу Десятиглавцу привратника, разрешив последнему сдаваться или сражаться по собственному усмотрению, - и продолжил играть с Варуной, Миродержцем Запада, в "Смерть Раджи". Триумф - или пощечина?! Если петля
