Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан

– Папа! – вдруг вскрикнула Анна, вскидывая руку. – Это Алеша…

В десятке шагов от дороги, действительно, вырисовывались очертания двух фигур – высокой, тяжелой и маленькой, худой. Два человека, два противника стояла друг против друга.

Дочь с отцом сошли с дороги и пошли вперед. Густая изморозь, стоявшая в воздухе, отступала с трудом. Фигуры становились все более реальными. До них стали доноситься голоса.

– …Думаешь, нашел виновного? Нашел корень всего зла? Ха‑ха‑ха‑ха, – раздавался каркающий смех. – А хочешь, я открою тебе глаза? Хочешь, скажу кто твой настоящий враг?

Император вдруг замедлил шаг и Анна, шедшая за ним, едва не уткнулась ему в спину.

– …Молчание – знак согласия… Знаешь, что смерть твоего отца не случайна? Тот взрыв в моем исследовательском центре был следствием самой настоящей диверсии, – вещал с усмешкой тот же самый голос. – Сказать, кто был заказчиком? Император… А вот и он сам, собственной персоной…

Одна из фигур, вынырнув из облачно морозной пелены, превратилась в Алексея Бельского. Ужасно выглядевший, обожженный, осунувшийся с горящими глазами, он казался выходцем из преисподней.

Стрим одного из крупнейших имперских информагентств, проводимый накрашенным лицом неопределенного пола. Ведущий, торчавший на фоне транслируемого изображения, то и дело взрывался истеричными воплями. Свои кривляния снова и снова прерывал жеманными вздохами и вскриками.

– Что же там происходит, уважаемые зрители? Какое несчастье, что роботизированные дроны не могут подлететь ближе! Огромное несчастье! Мы ведь сгораем от любопытства! Я точно сгораю! Горю‑ю‑ю, – лицо с закатившимися глазами вытянулось во весь экран, на какое‑то мгновение полностью перекрыв собою изображение. – У нас столько вопросов, что идёт кругом голова! Что? Что же там происходит?

Дроны, державшиеся на границе трехмильной зоны и не попадавшие под убийственное действие электромагнитного излучения, показывали футуристические картины изуродованной магическими ударами территории. Начиная от имперской трассы и вплоть до боярского поместья земля была изрыта гигантскими ямами глубокими дырами, словно оставленными червями чудовищных размеров. Окрашенная в бело‑черные цвета поверхность делилась на ровные куски застывшего льда и спекшейся земли.

Время от времени дроны выводили на весь экран картинку боярской резиденции, сейчас напоминавшей оплывшее в жаркий день шоколадное мороженное. Ее боковые строение, прежде бывшие массивными трехэтажными башнями, превратились в груду оплавленного, пышущего жаром, базальта. Не лучше выглядела внешняя стена из пластобетона, от огневых точек которой, вообще, ничего не осталось. Словно кто‑то очень и очень сердитый лупил по всему, на что падал его взгляд, громадной палицей.

– У нас неожиданная новость, мои уважаемые зрители! – на экране вновь появилось оно, правда, в этот раз с совершенно ошарашенным лицом. – Имперская канцелярия только что распространила императорский указ, согласно которому высочайшим наследником объявляется… Кто бы вы думали? Объявляется великая княжна Анна! Представляете?! Боже, что же теперь будет?! Сколько будет нарушено планов и надежд!

…//…

Вопросы, бесконечные вопросы… У всех из них остались вопросы, на которые так и не были получены ответы. С этой непонятно откуда возникшей мыслью, Алексей сделал несколько шагов вперёд. Крошечных, детских, но сразу же отозвавшихся резкой болью во всем теле. Судорогой вывернуло мышцы, отчего его пошатнуло. С трудом удалось восстановить равновесие и не растянуться на земле.

– …Что ты решил? – в жадном нетерпении спросил боярин, не сводя глаз с изнеможенного подростка. – Говори, не молчи. Тебе все равно придется выбирать, чью сторону принять.

Высокий, с благородной проседью в бороде, затянутый в роскошный камзол, отороченный ценным мехом, Вяземский казался мифическим искусителем, предлагавшим сделать судьбоносный вызов еще прародителям человечества. Только вместо румяного яблока, открывавшего все тайны вселенной, боярин предлагал нечто иное, бывшее не менее, а может и более весомым и значимым – Власть. Этот дар невероятно притягателен, ибо он обещает почти божественную силу: право над жизнью и смертью многих миллионов живых существ, право на их эмоции, мысли и действия. Что может быть более желанно? Богатство, сила? Все это и так олицетворяет собой власть.

– … Ты должен понимать, что я предлагаю, – хищно улыбался Вяземский, нисколько не сомневаясь в выборе подростка. – Тебе будет позволено все, что ты пожелаешь. Сможешь реализовать любые свои фантазии. Границ и пределов просто не будет. Ты понимаешь это?

Боярин поймал взгляд Бельского, упавший на съежившуюся девичью фигурку. Кутавшаяся в светлое пальто, Анна прижималась к отцу и с ужасом глядела на Алексея.

– Не думай о ней, Алексей! – я напором произнес Вяземский. – Не становись животным, действия которого определяет выброс гормонов. Ты высшее существо, не ограниченное никакими рамками. Соответствуй этому.

Патриарх искренне верил в это, что наполняло его слова особой убеждающей, почти гипнотической, силой. Это было его правилом, кодексом, в соответствии с которым он и жил, соизмерял свои мысли и действия. Сила Вяземского была именно в этой привлекательной простоте продвигаемого им мира, который делился лишь на белое и черное, на его и чужое, на высших и низших. Он предлагал сделать очень простой и естественный выбор, который был понятен и близок очень и очень многих живым существам.

– У тебя будут сотни, тысячи девок. Слышишь? Уже завтра твоего внимания будут искать те, кто вчера косо на тебя смотрел. Встанут в очередь дочери самых известных фамилий, – продолжал говорить боярин, пытаясь хоть что‑то прочитать на лице подростка. – Их будет так много, что ты перестанешь запоминать их имена, лица. Все они сольются для тебя в одно большое пятно… Не думай о них!

Еще Вяземский напирал свою помощь его семье. Рассказывал про то, что взял над родом Бельских покровительство. Мол, я даже плату за вассалитет взял бартером, то есть работой. Другие платили за эту возможность громадную цены в миллионы рублей. Не забыл упомянуть про предательство и ложь, которые долгое время скармливали Бельскому. В какой‑то момент он уже говорил это не парню, а стоявшему в десяти шагах императору. Бросал тому в лицо обвинения в бесчестии и недостойном поведении.

– … Посмотри на него, Алексей, по‑внимательнее. Именно так выглядит лицо лжи! Ха‑ха! Оно такое же холеное, высокородное. Ты все еще веришь ему? – хищно скалил крупные зубы патриарх, неимоверно довольный этой возможностью высказать все в лицо императору. – Внимательнее, смотри. Этот человек врал тебе с самого начала. Он прекрасно знал, что из‑за него погиб твой отец. Почему же он ничего тебе не рассказал? А, ваше императорское величество? – с насмешкой он кивнул императору. – Разве я что‑то соврал?

Едва боярин умолк, настала очередь императора. Он слушал все это молча, ни словом, ни жестом, ни эмоцией не выражая своего отношения. Даже, когда Вяземский оскорбил его дочь, мужчина не шелохнулся и не раскрыл рта. Зачем прерывать, перекрикивать, кривляться и надувать щеки? Все сводить в базарную свалку ему казалось недостойной глупостью. Это было ниже его. Настало тот ключевой момент, когда каждый должен высказаться, а затем открыто и осознанно выбрать свою сторону. И если Бельский выберет сторону Вяземского и его диктаторских амбиций, то, значит, таков его выбор. Ему же, был уверен император, останется лишь одно – вырвать всю эту заразу с корнем.

– Я скажу короче, – ледяным голосом заговорил император. – Алексей, ты волен сам выбирать свой путь. И чтобы ты не выбрал, обязательно будешь отвечать за свой выбор, – мужчина замолчал, но через мгновение продолжил. – Скажу тебе лишь одно. Прежде чем решишь что‑то делать, подумай о тех, кто тебе близок. Хорошенько подумай, ибо своим выбором ты можешь разрушить всю окружающую нас реальность.