Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Русская литература XIX века - В. Новиков

Князь Иван высмеивает Берку-еврея, разбогатевшего на выгодном подряде. Он убежден в том, что «жидовине» нипочем христианские души, когда он добивается генеральства.

Среди «плутократов» особенно заметны ренегаты-профессора. История их проста: до тридцати лет они были честными тружениками науки, громили плутократию, и казалось, что их невозможно сбить с пути никакими деньгами. Вдруг они пустились в биржевые спекуляции, используя для этого свои ораторские способности — «машинное красноречье». Бывшие деятели науки стали говорильными машинами, «предпочтя ученой славе соблазнительный металл»; они могут говорить, не смущаясь противоречиями в собственных фразах. Эти люди принесли силу своего знания на помощь аферистам, они готовы утверждать «всякий план, в основе шаткий», а гуманные идеи их давно не беспокоят.

Среди собравшихся заметен и Эдуард Иваныч Грош, которого вообще можно встретить в любом собрании, с которым не надо ни телеграфа, ни газетных новостей. Этот человек может куда угодно протиснуть взятку и выхлопотать все: закладную, моську, мужа, дачу, дом, капитал, даже португальский орден.

В самый разгар веселого пира пьяный Зацепа-столп вдруг начинает рыдать, называя себя вором. Но у собравшихся его откровения вызывают то же чувство, что плач гетеры, которая на склоне блудных дней страдает о потере добродетели. Князь Иван уверен, что «ныне тоскует лишь тот, кто не украл миллиона». Он напоминает об университетском преподавателе Швабсе, который внушал студентам презрение к процентам, и капиталу, а потом стал директором ссудной кассы. Вспоминает он и о графе Твердышове, который всегда страдал о голодных мужичках, а кончил тем, что проложил по пустырям ненужную дорогу, отяготив крестьян новыми налогами.

Жиды тоже успокаивают Зацепу, убеждая его в том, что при наличии денег никакой беды и опасности быть не может. Их обрывает оратор-философ, поднимающий тост за «русскую незыблемую честь», которая, по его мнению, заключается в том, чтобы «целый мир остричь вплотную разом».

Вдоволь нарыдавшись и нафилософствовавшись, герои времени садятся за карточный стол.

Т. А. Сотникова

Кому на Руси жить хорошо

Поэма (1863–1877, незаконч.)

Однажды на столбовой дороге сходятся семь мужиков — недавних крепостных, а ныне временнообязанных «из смежных деревень — Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова, Не-урожайка тож». Вместо того чтобы идти своей дорогой, мужики затевают спор о том, кому на Руси живется весело и вольготно. Каждый из них по-своему судит о том, кто главный счастливец на Руси: помещик, чиновник, поп, купец, вельможный боярин, министр государев или царь.

За спором они не замечают, что дали крюк в тридцать верст. Увидев, что домой возвращаться поздно, мужики разводят костер и за водкой продолжают спор — который, разумеется, мало-помалу перерастает в драку. Но и драка не помогает разрешить волнующий мужиков вопрос.

Решение находится неожиданно: один из мужиков, Пахом, ловит птенца пеночки, и ради того, чтобы освободить птенчика, пеночка рассказывает мужикам, где можно найти скатерть самобраную. Теперь мужики обеспечены хлебушком, водкой, огурчиками, кваском, чаем — словом, всем, что необходимо им для дальнего путешествия. Да к тому же скатерть самобраная будет чинить и стирать их одежду! Получив все эти блага, мужики дают зарок дознаться, «кому живется весело, вольготно на Руси».

Первым возможным «счастливцем», встретившимся им по дороге, оказывается поп. (Не у встречных же солдатиков и нищих было спрашивать о счастье!) Но ответ попа на вопрос о том, сладка ли его жизнь, разочаровывает мужиков. Они соглашаются с попом в том, что счастье — в покое, богатстве и чести. Но ни одним из этих благ поп не обладает. В сенокос, в жнитво, в глухую осеннюю ночь, в лютый мороз он должен идти туда, где есть болящие, умирающие и рождающиеся. И всякий раз душа у него болит при виде надгробных рыданий и сиротской печали — так, что рука не поднимается взять медные пятаки — жалкое воздаяние за требу. Помещики же, которые прежде жили в родовых усадьбах и здесь венчались, крестили детушек, отпевали покойников, — теперь рассеяны не только по Руси, но и по дальней чужеземщине; на их воздаяние надеяться не приходится. Ну а о том, каков попу почет, мужики знают и сами: им неловко становится, когда поп пеняет за непристойные песни и оскорбления в адрес священников.

Поняв, что русский поп не относится к числу счастливцев, мужики отправляются на праздничную ярмарку в торговое село Кузьминское, чтобы там расспросить народ о счастье. В богатом и грязном селе есть две церкви, наглухо заколоченный дом с надписью «училище», фельдшерская изба, грязная гостиница. Но больше всего в селе питейных заведений, в каждом из которых едва успевают управляться с жаждущими. Старик Вавила не может купить внучке козловые башмачки, потому что пропился до грошика. Хорошо, что Павлуша Веретенников, любитель русских песен, которого все почему-то зовут «барином», покупает для него заветный гостинец.

Мужики-странники смотрят балаганного Петрушку, наблюдают, как офени набирают книжный товар — но отнюдь не Белинского и Гоголя, а портреты никому не ведомых толстых генералов и произведения о «милорде глупом». Видят они и то, как заканчивается бойкий торговый день: повальным пьянством, драками по дороге домой. Впрочем, мужики возмущаются попыткой Павлуши Веретенникова мерить крестьянина на мерочку господскую. По их мнению, трезвому человеку на Руси жить невозможно: он не выдержит ни непосильного труда, ни мужицкой беды; без выпивки из гневной крестьянской души пролился бы кровавый дождь. Эти слова подтверждает Яким Нагой из деревни Босово — один из тех, кто «до смерти работает, до полусмерти пьет». Яким считает, что только свиньи ходят по земле и век не видят неба. Сам он во время пожара спасал не накопленные за всю жизнь деньги, а бесполезные и любимые картиночки, висевшие в избе; он уверен, что с прекращением пьянства на Русь придет великая печаль.

Мужики-странники не теряют надежды найти людей, которым на Руси хорошо живется. Но даже за обещание даром поить счастливцев им не удается обнаружить таковых. Ради дармовой выпивки счастливцами готовы себя объявить и надорвавшийся работник, и разбитый параличом бывший дворовый, сорок лет лизавший у барина тарелки с лучшим французским трюфелем, и даже оборванные нищие.

Наконец кто-то рассказывает им историю Ермила Гирина, бурмистра в вотчине князя Юрлова, заслужившего всеобщее уважение своей справедливостью и честностью. Когда Гирину понадобились деньги для того, чтобы выкупить мельницу, мужики одолжили их ему, не потребовав даже расписки. Но и Ермил теперь несчастлив: после крестьянского бунта он сидит в остроге.

О несчастье, постигшем дворян после крестьянской реформы, рассказывает мужикам-странникам румяненький шестидесятилетний помещик Гаврила Оболт-Оболдуев. Он вспоминает, как в прежние времена все веселило барина: деревни, леса, нивы, крепостные актеры, музыканты, охотники, безраздельно ему принадлежавшие. Оболт-Оболдуев с умилением рассказывает о том, как по двунадесятым праздникам приглашал своих крепостных молиться в барский дом — несмотря на то что после этого приходилось со всей вотчины сгонять баб, чтобы отмыть полы.

И хотя мужики по себе знают, что жизнь в крепостные времена далека была от нарисованной Оболдуевым идиллии, они все же понимают: великая цепь крепостного права, порвавшись, ударила одновременно и по барину, который разом лишился привычного образа жизни, и по мужику.

Отчаявшись найти счастливого среди мужиков, странники решают расспросить баб. Окрестные крестьяне вспоминают, что в селе Клину живет Матрена Тимофеевна Корчагина, которую все считают счастливицей. Но сама Матрена думает иначе. В подтверждение она рассказывает странникам историю своей жизни.

До замужества Матрена жила в непьющей и зажиточной крестьянской семье. Замуж она вышла за печника из чужой деревни Филиппа Корчагина. Но единственно счастливой была для нее та ночь, когда жених уговаривал Матрену выйти за него; потом началась обычная беспросветная жизнь деревенской женщины. Правда, муж любил ее и бил всего один раз, но вскоре он отправился на работу в Питер, и Матрена была вынуждена терпеть обиды в семье свекра. Единственным, кто жалел Матрену, был дедушка Савелий, в семье доживавший свой век после каторги, куда он попал за убийство ненавистного немца-управляющего. Савелий рассказывал Матрене, что такое русское богатырство: мужика невозможно победить, потому что он «и гнется, да не ломится».

Рождение первенца Демушки скрасило жизнь Матрены. Но вскоре свекровь запретила ей брать ребенка в поле, а старый дедушка Савелий не уследил за младенцем и скормил его свиньям. На глазах у Матрены приехавшие из города судейские производили вскрытие ее ребенка. Матрена не могла забыть своего первенца, хотя после у нее родилось пять сыновей. Один из них, пастушок Федот, однажды позволил волчице унести овцу. Матрена приняла на себя наказание, назначенное сыну. Потом, будучи беременной сыном Лиодором, она вынуждена была отправиться в город искать справедливости: ее мужа в обход законов забрали в солдаты. Матрене помогла тогда губернаторша Елена Александровна, за которую молится теперь вся семья.