Проигравший из-за любви - Мэри Брэддон

— Легко все вернуть обратно, — сказал Уолтер с той простотой, которая раньше придавала ему очарование, это было своего рода особое свойство его солнечной натуры, которая когда-то казалась такой яркой и прекрасной девушке. Но это же качество раздражало сейчас женщину. — Легко вернуть его любовь, он ведь очень привязан к вам.

Флора вздохнула с сомнением. Она знала глубину души того, чью любовь она отвергла. Правдой оставалось, однако, то, что проступок мужа, состоящий в его лжи и лицемерии, не стал меньше оттого, что его соперник оказался жив. Но она увидела все в новом свете: человек, которого она считала мертвым, стоял теперь перед ней, но каким он казался теперь простым и совсем не вызывал прежнего трепета. Разрыв между жизнью и смертью не больше, чем различие между нашей точкой зрения на живущих и умерших. Возвышенный смертью человек поднимается порой до того, что его считают героем.

Ни разу Флора не задала своему бывшему возлюбленному вопроса о прошлом. Она была уверена, что та, темноволосая леди, расставляющая мольберт и зонтик, была его жена, маленькое же порхающее создание в алой и белой одеждах — его ребенок. Он выбрал свой путь, уйдя от нее. Он предпочел уйти, чем признаться в том, что никогда не любил ее. То его обещание жениться на ней весьма обязало его, но ему все-таки удалось выйти из этого положения. Флоре все казалось ясным и она не имела ни малейшего желания знать что-либо еще. Все ее мысли, страхи и надежды сконцентрировались вокруг верного мужа, от которого она ушла из-за этого человека.

Она поднялась с трудом и прошла немного; Уолтер был рядом, поддерживая ее под руку.

— Благодарю, мне сейчас станет значительно лучше, — сказала она, — я пойду домой. Это недалеко, тропинка тениста. До свидания, мистер Лейбэн.

— Но я не могу позволить вам идти одной, — сказал он, — вы живете недалеко отсюда?

— Да, я здесь со своей свекровью отдыхаю в коттедже.

— Вам, должно быть, нравится здесь. А мы, то есть я, прибыли сюда прошлым вечером.

— Вы, ваша жена и ребенок, — сказала Флора, — я видела их сейчас.

— Да, — ответил он с виноватым взглядом, — моя жена и я. Флора, если бы вы только дозволили мне все рассказать вам, объяснить все, что случилось со мной с того дня в Брэнскомбе, я уверен, вы бы подумали обо мне чуточку лучше.

— Что за прок в объяснениях? — спросила Флора. — Никакие объяснения не вернут назад моей счастливой жизни, не заставят мужа забыть о моей жестокости к нему. Пусть все будет так, как есть. Я давно знала, когда еще оплакивала вас, что вы никогда не любили меня.

— Это не так, Флора. Я действительно любил вас, кто может знать и не любить вас? — только…

— Только вы любили кого-то еще и сильнее, — перебила его Флора, — я слышала об этом.

— От кого?

— От старой-старой женщины, назвавшейся миссис Гарнер.

— Что, она имела смелость прийти к вам! — воскликнул Уолтер возмущенно и щеки его вспыхнули. — Да, бывает родство, которое человеку не хотелось бы иметь.

— Не сердитесь на нее. Ей, кажется, стало жалко смотреть на мою печаль. Она сказала мне, что вы влюблены в ее внучку. Это ваша жена, я полагаю.

— Да. Но вы не должны думать о ней, сопоставляя ее с бабушкой. Моя жена умна и образованна. Она была… но мне все равно не удастся оценить ее преданности. Она одарила меня такой любовью, которой вряд ли когда-либо был удостоен человек. Вы, может, простите меня, когда узнаете, как многим я обязан ей: самой своей жизнью, даже больше чем жизнью, ничто, кроме ее безграничной заботы, не смогло бы вернуть меня на этот свет. Я лишь отдал ей жизнь, которую должен был отдать в ответ на ее чувство.

— Я не завидую ей, — сказала Флора холодно, — я лишь сожалею о том, что вы не подумали сообщить мне о том, что здоровы и счастливы и создали новую жизнь, и сказать, что я вольна творить свое счастье. Это было не так-то трудно сделать.

Уолтер некоторое время хранил молчание, а затем сказал покорно.

— Те, кто заботился обо мне в дни моего забытья, должны поговорить с вами. Это, конечно, кажется поздноватым. Я признаю правду. Да, я был достаточно низок и не имел смелости признаться вам в своем непостоянстве, боялся вашего презрения. Мне казалось самым простым оставить все как есть. Я покинул Англию в день свадьбы и вернулся назад лишь этим июнем после того, как я и моя жена путешествовали по Шотландии. В Ирландию мы приехали несколько дней назад. После знакомства с Италией нам захотелось узнать красоты родной земли.

— А ваша слава? — спросила Флора. — Я удивлена, что слухи о вас не сказали мне, что вы живы. Вы должны были стать великим художником со временем.

— Увы, нет, — ответил он улыбаясь, — великим трудно стать, будучи сделанным из такого материала, как я. Я честно и усердно работал последние два года. Моя жена понуждала меня к этому, строя большие планы по поводу моего будущего, Я послал небольшую картину на Парижскую выставку, и о ней очень хорошо отозвались — это был первый мой шаг на пути к славе, которую я должен был бы завоевать. Я подписал мою картину так, что даже если бы вы и узнали о ней, то вряд ли догадались, кто автор. Вы не могли услышать обо мне ни от друзей, ни от знакомых. Я и моя жена переезжали с места на место, оставаясь неузнаваемыми. Мы жили только ради нас, никакого общества, и следовали только собственным прихотям и капризам.

Они медленно стали удаляться от монастыря, идя тенистой аллей, ведущей к коттеджу. У ворот этого маленького домика они расстались; Флора с холодной учтивостью, а Уолтер — с необычайной живостью.

— Мы будем друзьями, Флора? — спросил он с мольбой в голосе, удерживая ее руку.

— На расстоянии, — ответила она. — Вам не доставит удовольствия встреча с моим мужем. Я благодарю Бога за ваше спасение в тот ужасный день. Желаю вам и вашей жене счастья, но мне хотелось бы, чтобы мы больше не встречались. Воспоминания о прошлом горьки для нас обоих. Благослови вас Бог, Уолтер! — сказала она тепло, с улыбкой. — Прощайте!

— Значит ли это, что вы прощаете меня, Флора?

— Да. Ради той, умершей любви, ради отца, который так любил вас и который, надеюсь, понимал меня.

— Теперь я счастлив, Флора. Прощайте!

Он поцеловал ее маленькую руку и ушел.

— Мама, — сказала Флора, входя в прохладную маленькую гостиную, где миссис Олливент занималась проверкой счетов, которые сравнивала с собственными записями, — мама, мы ведь завтра отправляемся домой?

— Нет, моя дорогая. Разве ты не помнишь, что мы собирались сделать это послезавтра? Я дала тебе пару дней, чтобы попрощаться с любимыми местами.

— Не могли бы мы поехать завтра, мама?