Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

«Прибью!» – шевельнул губами Кречетов, но отчего-то смутился.

3

Шпионы Ивана Кузьмича не слишком удивили. Если чужая держава рядом, как им не быть? Срединная Империя, даже став республикой и распавшись на десятки кровоточащих обломков, не собиралась отдавать Сайхот. Не китайцы его беспокоили и даже не монголы. С этими еще разобраться можно…

Прошлой осенью, в начале октября, он ненадолго заехал в Атамановку. Соскучился по родным местам, да и дел накопилось изрядно. Война кончилась, и сходы окрестных станиц порешили распустить Оборону, а с ней и постоянное наблюдение за близкими приграничными предгорьями. Провозгласили Сайхотскую державу, вот пусть она теперь и отвечает за безопасность кордона.

Дезертирские настроения товарищ Кречетов пресек в корне, где добрым словом, а где и по старой привычке – «наганом». Народ приутих, дозоры вновь ушли в тайгу. И не напрасно. За день до отъезда к Ивану Кузьмичу примчался на взмыленной лошади один из «серебряных». В предгорьях было тихо, но вот с севера, от Усинского тракта, к станице двигался отряд – сотня при «мосинках» и двух пулеметах. Шли ночами, обходя зимовники и редкие хутора, а днем отсиживаясь в чащобе.

Кречетов кликнул племянника, отдал боевой приказ: «Кибалка! Аллюр три креста!..» Мальчишки на свежих конях унеслись в тайгу – будить Оборону. Над Атамановкой гудел набат, «серебряные» привычно занимали окопы у реки, а Иван Кузьмич все не мог взять в толк, отчего враг идет с севера? Усинский тракт под надежной охраной батальона ЧОН, мышь не должна проскочить, не то что вооруженная пулеметами сотня. А если какая-то лихая банда все-таки прорвалась, почему не предупредили? Телеграф работал, и гонцам дорогу никто не заступал.

А еще товарищу Кречетову страх как не хотелось терять людей. Соседи, земляки, друзья-приятели, сослуживцы… Скольких уже перехоронить успел за эти годы, ни на одном станичном погосте не поместятся! Война-то и вправду кончилась… Иван Кузьмич собрал стариков с «Егориями» еще за Шипку, положил на траву трофейную китайскую карту…

Выручайте!

Перво-наперво врагов спугнули, не пустив к Элегесту. Сотня была уже за полверсты до берега, когда заговорили обе партизанские пушки. Снарядного парка для гостей не пожалели, потратив все восемь имевшихся в наличии выстрелов. Били наугад, в полночной тьме, надеясь на бандитское жизнелюбие и здравый смысл. Не самураи же там, в конце концов!

Намек был понят правильно, сотня попятилась, получила несколько пулеметных очередей из засады – и рванула к горам Тану-Ола в поисках ближайшего ущелья, надеясь проскользнуть в недальную Монголию. Преследовать не стали, лишь пальнули вслед, чтобы не оглядывались.

С тем и кончилась баталия. Потерь не было, лишь Кибалка умудрился подвернуть ногу, неудачно спрыгнув с лошади. Иван Кузьмич уже собирался ехать к Усинскому перевалу, дабы поговорить по душам с тамошним заслоном, но тут трофейная команда принесла ему найденный в тайге офицерский планшет. Один из снарядов угодил-таки в цель, залив кровью небольшую поляну. Пять трупов в шинелях без погон и ремней. Ни документов, ни винтовок – свои же не поленились, забрали. Планшет, однако, забыли – то ли в спешке, то ли темнота помешала.

…Карта Генерального штаба с подробным маршрутом, план Атамановки на отдельном листе, большой крест рядом с домом Кречетовых. А чтобы сомнений не оставалось, на полях даты: день приезда и день отъезда. И фотография – старая, еще с Германской войны. Унтер-офицер Иван Кречетов при «Егориях», медалях и лихо закрученных усах.

Никто не знал в станице, когда командир собирался уезжать, зато его ждали в Беловодске на сессию Народного Хурала. А вот карт Генерального штаба не было во всем Сайхоте. Какие имелись, пропали вместе с Бологовым, утонув при переправе.

Карту и план Иван Кузьмич сжег, фотографию же оставил. Будет память…

* * *

– Бдительность, бдительность и еще раз бдительность, товарищ Кречетов! Коммунист должен быть одновременно и чекистом, так сказал сам великий Вождь. Верить же нельзя никому, повторяю – ни-ко-му!

Лев Захарович Мехлис вскинул кулак к потолку, с подозрением покосившись на портрет мецената Юдина. Здешний «Карл Маркс» не пользовался его доверием.

– То, что вы мне рассказали, правильно. Вражеская агентура – это факт. Какие же мы сделаем выводы из этого факта?

Выводы Кречетов уже сделал. Самое дорогое на земле, как известно, глупость. Ее-то он и проявил, доложив представителю ЦК о случившемся. Теперь приходилось расхлебывать последствия, причем полной ложкой.

– Гражданку Баатургы следует немедленно разъяснить! – Острый длинный палец метнулся к кречетовской груди. – Происхождение, связи, пребывание за границей, контакты с дипломатическими службами буржуазных государств. Ибо коммунист!.. – Рука с острым пальцем указала на потолок. – …Обязан быть суровым и безжалостным не только с прямой агентурой врага, но и с его возможными пособниками!..

– Рискните, – согласился Иван Кузьмич. – Род ее самый знатный в Сайхоте, вроде как княжеский или даже еще повыше. Не так с девушкой поговорите – без кожи останетесь. Есть тут умельцы, одним куском снимают и солят. Говорят, у ее деда целая кибитка такими шкурами нагружена.

– Большевика не запуга… – начал было Мехлис, но осекся. – А что именно солят? Кожу – или…

Кречетов сочувственно вздохнул. Все эти страсти он честно выдумал, вспомнив жуткие рассказы о монгольском разбойнике Джа-ламе.

– Сначала – «или», потом и кожу. Насколько соли хватит. Можете и ее дядю, председателя Хурала, на предмет шпионажа прощупать. Только вначале с его охраной разъясниться придется.

Не без удовольствия понаблюдав за впавшим в глубокое раздумье Львом Захаровичем, товарищ Кречетов занялся наконец бумагами. Для того он и пришел на ночь глядя в кабинет с портретом бородатого купца. День и часть вечера ушли на разнообразные хлопоты по организации экспедиции, потом пришлось обстоятельно объясняться с двумя бритыми монахами, присланными Хамбо-Ламой, а после еще и завернуть домой к бывшему статскому советнику, умудрившемуся подхватить сильную простуду. Вильгельм Карлович, стараясь кашлять в сторону, провел долгую беседу о хитростях дипломатической практики среди буйных и кровожадных инородцев.

Телеграф между тем продолжал работать, подбрасывая Ивану Кузьмичу новые поводы для беспокойства. Из монгольской Урги пришло многоречивое послание народу и правительству Сайхота с уверениями в любви и дружбе, но с решительным отказом в признании независимости. Товарищ Сухэ-Батор выражал надежду, что сайхоты в ближайшее время вспомнят о своих исторических корнях, дабы воссоединиться с братским монгольским народом в единой державе.

Откликнулись и китайцы, заявившие решительный протест по поводу незаконных действий руководства Сайхотской Республики, каковую они упрямо именовали губернией. В довершение всего пришла длинная шифровка из Урги от старого знакомца товарища Щетинкина, вождя «заячьих шапок», ныне пребывающего в должности военного советника в Монголии. Товарищ Кречетов запер телеграфиста на три замка, приказав закончить расшифровку к полуночи.

Дел вполне хватало и без посланца ЦК. К сожалению, товарищ Мехлис считал иначе.

– Я должен выступить перед народом! – решительно заявил он.

– Перед всем? – уточнил Иван Кузьмич, не отрываясь от очередной телеграммы. – Или вам половины хватит?

– Вопрос отметаю как провокационный! Трудящиеся Сайхота должны быть уверены в поддержке их правого дела со стороны СССР. Я предложу немедленно начать переговоры между Аратской Республикой и Монголией по урегулированию существующих разногласий… – Кречетов отложил телеграмму в сторону. – …И поддержу идею направления специальной миссии в Ургу с самыми широкими полномочиями, причем как можно в более сжатые сроки. Время не ждет!..

Иван Кузьмич поскреб бороду. Официально посольство направляли именно в Монголию, и если это подтвердит посланец из Столицы…

Неплохо!

– Вы, Лев Захарович, завтра на заседание Малого Хурала приходите, дадим вам там слово. А потом митинг соберем, прямо на площади. Про посольство прямо не говорите, намекните лучше. Пусть, кто надо, решит, что вы прибыли нас с Сухэ-Батором мирить.

Сказал и взглянул выжидательно. Не переоценил ли он внезапно поумневшего комиссара?

– Не «кто надо», – наставительно уточнил Мехлис, – а «кто не надо». Враг не дремлет, товарищ Кречетов! Более того, представителя в Монголию следует обязательно направить, пусть убедятся, что мы не хитрим. Человек в Урге нам понадобится. Вот!.. – На стол лег густо исписанный лист бумаги. – Это – примерный расклад, чего и сколько требуется нашей экспедиции. Я взял ваш список и несколько уточнил. Взгляните!