Невеста Коупленда - Сьюзен Филлипс

— Когда я вырасту, я хочу выйти замуж за кого-то как мистер Коупленд и пойти на бал, и надеть белое платье с красивыми белыми перьями на нем и серебряные туфли на ноги, и танцевать, и пить шампанское и…

— Что это? Я думал все прекрасные женщины внизу.

Окаменев, Элизабет замерла там, где стояла. Покраснев до кончиков своих светлых волос, она сделала Куину неуклюжий реверанс.

Ноэль быстро пришла на помощь ребенку.

— Правда Элизабет изящно двигается? Это позор, что детей не допускают в бальную залу.

— Возможно, мы просто должны перенести балльную залу сюда. Могу я пригласить вас на танец?

Глаза Элизабет метнулись к Ноэль. Она ободряюще улыбнулась.

Куин торжественно поклонился и затем взял Элизабет за руки. Она была такой по-детски худой, а он таким большим, что это должно было рассмешить Ноэль, но не рассмешило. Наоборот, она почувствовала, как слезы собираются под веками от учтивости и доброты, с которой он вел в танце маленькую девочку в длинной ночной рубашке. Если бы только эта сторона его натуры не существовала. Если бы только она могла вернуться назад в то время, когда просто ненавидела его. Любить его было намного больнее.

После того, как Куин снова вернулся вниз, Ноэль обнаружила, что ей не хочется покидать их с Элизабет тихое убежище. Она все еще была там, когда прибыли Вольф и Анна. Дворецкий унес малиновую бархатную накидку, скрывавшую такого же цвета платье Анны. Ноэль смотрела, как глаза баронессы исследуют толпу, пока они не остановились на Куине, стоящем внутри аркообразного входа в бальную залу. Она повернулась, чтобы поприветствовать Тальботов, и потом начала бессмысленно бродить по залу, изредка останавливаясь, чтобы поприветствовать знакомых или восхититься платьем. Только Ноэль могла видеть, что она постепенно и решительно прокладывала дорогу к Куину.

Вольф тоже оглядывал толпу. Ноэль нежно попрощалась с Элизабет и отправилась вниз. Он ждал ее внизу.

— Сегодня вы красивы как никогда, моя прелестная лебедь.

Он проводил ее в залу и вывел на танцевальную площадку. Она увидела, как Куин осушил стакан, который держал, и потом притянул Анну к себе.

— Мой друг Куин не очень-то рад видеть так часто свою жену в моей компании.

— Мне все равно.

— Ах! Не лгите мне, дорогая. Вам совсем не все равно. К несчастью и мне тоже.

Когда танец закончился, Вольф принес ей бокал шампанского. Но не успела она попробовать его, как Джулиан пригласил ее, и с этого момента вечер закружился вокруг нее вспышками света и красок. Атмосфера в бальной зале становилась все удушливей от разгоряченных тел, но она не собиралась позволять себе перестать двигаться. Она смеялась и танцевала с каждым знакомым мужчиной, кроме мужа. Вольф пригласил ее на вальс и прижимал гораздо ближе, чем должен был, но она не беспокоилась об этом, потому что Куин снова танцевал с Анной.

Наступила полночь, а он все еще не приближался к ней. Она все сильнее злилась на его грубость. Если они хотя бы раз не станцуют вместе, каждый в Кейп Кроссе к утру будет знать, что между ними что-то не так.

Наконец он подошел к ней, и как раз тогда, когда Вольф был готов в третий раз сопроводить ее на танцплощадку.

— Теперь я буду танцевать с моей женой, Брандт.

— Конечно, мой друг.

Это был самый жалкий танец в жизни Ноэль. Он держал ее так далеко от себя, как только мог, и не произносил ни слова. Когда все было закончено, она быстро отошла от него, взбежала по лестнице, и, слепо промчавшись по коридору, бросилась в пустую спальню.

Некоторое время она стояла в темноте, пытаясь успокоиться. И почему-то не удивилась, когда Вольф вошел в комнату и тихо подошел к ней.

— Моя бедная девочка. У вас сейчас непростые времена, и я боюсь, что только делаю их хуже. — Он нежно приподнял ее подбородок и поцеловал.

Хотя поцелуй не вызвал в ней огня, ей было хорошо в его руках, так что она не протестовала ни тогда, когда его губы прошлись по стройной колонне ее шеи, ни тогда, когда его рука нашла ее грудь. «Какой путь я прошла», — думала она, — «от маленькой девочки, которой становилось плохо от одной мысли о мужском прикосновении до женщины, равнодушно стоящей здесь и позволяющей кому-то о ком я забочусь, но не люблю, ласкать меня».

Она ощутила его присутствие в комнате за мгновение до того, как Вольф отшатнулся от нее. Послышался звук кулака, ударяющегося о кость, и затем Вольф остался лежать неподвижно. У Ноэль вырвался крик злости, смешанной со страхом, и она попыталась подбежать к нему, но Куин поймал ее за руку.

— Достаточно! Твое распутство на сегодня закончено!

Преследуемый картиной руки Брандта на ее груди, он вытащил ее из комнаты и потащил вниз к крыльцу дома. Кареты стояли около конюшни, пока возницы, рассказывали друг другу байки и курили табак, сгрудившись, чтобы защититься от холодного ночного ветра. Как только Ноэль заметила мужчин, она перестала бороться и заставила себя тихо идти рядом с Куином. Однако ее попытка сохранить достоинство пошла прахом, когда она увидела, что Куин прибыл к дому Тальботов не в карете, а приехал на Несущем смерть.

Обхватив ее рукой за талию, он уселся на жеребца, втащив Ноэль за собой. На глазах у испуганных возниц, он развернул животное и увез свою жену, как будто она была воровкой, пойманной на месте преступления. Они ворвались в ночь, холодный ветер трепал ее волосы и пробирался сквозь тонкий белый шелк ее платья. Когда они достигли Телевеи, Куин поскакал прямо к темной конюшне и спешился, стащив ее за собой.

— Отпусти меня! — закричала она, пытаясь высвободиться из его рук, которые как ремень сжимали ее талию.

— Еще нет!

Сильным толчком он впихнул ее в конюшню так, что она упала на кучу соломы. Потом ударом захлопнул дверь и зажег фонарь, висевший на крючке. Фонарь качался, создавая сумасшедшие тени, которые змеились по стенам и пробуждали в Ноэль воспоминание о кошмарной встрече на лесной поляне, где он разоблачил ее.

Она сжалась на соломе, пытаясь заставить себя мыслить ясно, пока Куин ставил Несущего смерть в стойло. Если она попытается убежать, он поймает ее и будет только хуже. Как-то она должна договориться с ним, она должна добраться до той части его, которая была справедливой и сострадательной.

Ее смелые надежды были разбиты вдребезги, и ужас занял их место, когда она подняла глаза и увидела его, стоявшего в тени около нее. Его безукоризненно чистый вечерний костюм был только слегка помят в результате сумасшедшей скачки; белые оборки спереди рубашки выглядели такими же свежими, как когда он вошел в парадную дверь Тальботов. Только дикий гнев, исказивший его черты, был другим. Это и ужасный черный хлыст, который свободно болтался в его руке.