На стальном ветру - Аластер Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Спасибо тебе, Ной. - Но если он намеревался своим комментарием поднять ей настроение, то это произвело прямо противоположный эффект. Что бы ни случилось с "Занзибаром", Ндеге и Мпоси будут частью этого. Она надеялась ради них, что дипломатия найдет решение, путь, позволяющий избежать кровопролития. Коллективно они зашли так далеко, сделали так много - голокорабли были триумфом сотрудничества и общей цели, эмблемами лучшего способа быть человеком. Какие бы разногласия сейчас ни существовали, какая бы вражда и недовольства ни были, было бы непростительно выбросить так много хорошего. - Впустите их, если они настаивают, - сказала она. - Расстелите красные ковровые дорожки, чтобы они чувствовали себя как дома. Мы ничего не выиграем, сражаясь с ними, если только они не захотят взять власть силой. Большинство наших граждан ничего не знали об "Ледоколе" - мы не можем наказать наш собственный народ, превратив это в гражданскую войну.
- Вооруженного сопротивления не будет, - заявил Ной. - Они совершили первый акт насилия, даже если он не увенчался успехом. Мы не опустимся до их уровня.
- Сейчас это легко сказать. Но мы должны придерживаться этого, как бы трудно это ни было...
- Я знаю это, - сказал Ной, перебивая ее. - Но сейчас ты должна отпустить нас, Чику, позволь нам разобраться с этим наедине. У вас есть свои собственные проблемы. Оставь "Занзибар" всем нам. Мы будем на высоте положения.
- Ты не одинок. Помни об этом.
- Я так и сделаю, - сказал Ной.
После неудачной атаки остальная часть перелета была почти рутинной. Шаттл совершил стыковку с "Ледоколом", и они без суеты поднялись на борт гораздо более крупного транспортного средства. У шаттла почти закончилось топливо, так что лучшее, что они могли сделать, - это отказаться от него. Кто-то мог бы решить, что стоит потрудиться вернуть его, поскольку он дрейфовал все дальше и дальше впереди голокорабля. Это, конечно, было бесполезно для экспедиции, добавляя мертвой массы там, где в этом не было необходимости.
Планы, которые месяцами разрабатывались и обсуждались до мельчайших деталей, разлетелись в клочья. Никогда не было никакой возможности провести полное испытание пост-чибесовского двигателя на "Занзибаре", по крайней мере, при соблюдении секретности. Таким образом, они протестировали его компоненты на почти полной мощности, а все в целом - только в режиме очень низкой энергии, где физика практически не отклонялась от стандартной модели Чибеса. Достаточно, чтобы убедиться, что все должно работать, но вряд ли достаточно, чтобы удовлетворить все сомнения. Они намеревались, как только "Ледокол" освободится, провести ряд тестов при стабильно более высоких энергиях. Это правда, что всегда ожидался запуск других судов с близлежащих голокораблей, но планировщики Чику никогда не предполагали, что запуски произойдут еще до того, как "Ледокол" выйдет из "Занзибара", сократив время до минут вместо часов.
Однако внезапно Чику осенило, что осторожность теперь стала ее врагом. Если ПЧФ-привод работал не совсем так, как предсказывалось, все они в любом случае были обречены. Лучше выяснить это сейчас, в одной чистой игре, чем подвергаться бессмысленной агонии ожидания.
Она встретилась с Травертином, ожидая ссоры.
- Да, я полностью согласен. Ты поставила на это все, и я тоже.
- Не уверена, что лично ты поставил на кон, - сказала Чику.
- Только всю свою репутацию. Каппа задела мою гордость. Я допустил ошибку, позволил своему эксперименту выйти из-под моего непосредственного контроля. Я жил со своей ошибкой и с позором от того, что меня выставляли напоказ в качестве примера для других, но я отказываюсь жить со второй порцией неудач. Если ПЧФ-движок не работает, он, вероятно, просто так не остановится. Думаю, мы увидим нечто гораздо большее...
- Катастрофичное?
- Я собирался сказать "великолепное", но "катастрофичное" работает с таким же успехом. Если я ошибаюсь, мы не проживем достаточно долго, чтобы осознать это, и думаю, что мне так больше нравится. Мы произведем очень яркий фурор, что бы ни случилось.
- Запусти двигатель на максимальную мощность. Когда мы убедимся, что у нас стабильное горение, мы сбросим балласт.
- Тогда убедись, что все пристегнуты ремнями - даже с балластом поездка будет немного ухабистой.
Вернувшись на свое место, Чику проверила, как там остальные члены экипажа. Большинство из них после старта оставались в своих прочных разгонных креслах, за исключением тех, которые уже были в спячке. Огромный посадочный модуль уже поддерживал постоянную тягу, но, если их расчеты были точными, ПЧФ-двигатель был способен превысить это ускорение в десять раз - больше, чем человеческое тело могло выдержать в течение длительного периода времени, даже в кресле.
Чтобы противодействовать этому, они наполнили спускаемый аппарат жидкой водой, тем самым увеличив эффективную массу "Ледокола" в три раза. Теоретически, это позволило бы запустить двигатель на максимальную мощность, не подвергая живую команду разрушающим кости нагрузкам. Двигателю потребовалось бы работать в течение ста часов, чтобы разогнать "Ледокол" до крейсерской скорости, составляющей четверть скорости света, и двести часов, чтобы добиться замедления вокруг Крусибла - более недели непрерывной тяги. Как только они убедились, что двигатель работает должным образом, они могли начать сбрасывать балласт и выборочно повышать давление в откачиваемых пространствах корпуса, предоставляя экипажу больше пространства для передвижения, когда они выйдут из спячки.
Как только Чику убедилась, что ее добровольцы либо пристегнуты ремнями, либо находятся на пути в спячку, она проанализировала развивающуюся ситуацию вокруг "Занзибара".
Она уже чувствовала дистанцию. Пространство между Чику и ее миром, ее детьми, Ноем и ее работой, хорошими вещами в ее жизни, ее домом и его простыми радостями расширялось со злобной поспешностью, как будто оно таило в себе какую-то глубокую личную обиду на нее. "Ледокол" находился в пути всего час (час, который казался длиннее, это было правдой), и за это время он преодолел две трети миллиона километров - расстояние, достаточное, чтобы обогнуть Землю восемнадцать раз или гарантировать, что радиосигналу требуется более четырех секунд для прохождения до "Занзибара" и обратно. События, свидетелем которых она стала на "Занзибаре", уже отодвинулись в ее личное прошлое на целые удары сердца, на целые мгновения.
"Занзибар" не предпринял никаких попыток оказать сопротивление инспекционным группам, и теперь они причаливали
