Para Bellum - Геннадий Хазанов

Женщина явно обрадовалась:

– Ну что вы, что вы, как можно такое подумать?

– Я много размышлял о деликатной проблеме, связанной с Леночкой и её будущим мужем. Можно, я стану её так называть?

– Конечно, – ответила женщина. – Тут был такой ужас. Их обоих чуть не убили!

Рясной подобрался. Об угрозе жизни фигуранта номер один он не слышал. Это не просто непорядок, это сигнал о, прямо скажем, хреновой работе обоих вверенных ему подразделений. Василий Степанович придвинул поближе лист бумаги, взял остро отточенный карандаш и встревоженно спросил:

– Кто? И как это получилось?

– Леночка вышла проводить генерала, он был у нас в гостях. Прямо на улице их попытались ограбить какие-то бандиты…

– Когда это произошло? – резко спросил начотдела. И тут же изменил тон: – Вы поймите, я всё же имею отношение к правоохранительным органам. Если командующего военным округом берут на гоп-стоп уголовники, нужно кое-кому дать приличную взбучку.

– Третьего дня, – голос Зинаиды Петровны задрожал. – Счастье, что Сергей Петрович оказался настоящим мужчиной. Ему удалось справиться со всеми четырьмя грабителями.

«Конечно, – подумал чекист. – Шпана против боевого командира не имела шансов. Если, конечно, это были уголовники». Случайность исключать нельзя, но что-то в этой истории настораживало опытного оперативника.

– После такого ужаса я даже не знаю, стоит ли возвращаться к причине моего звонка. – Василий Степанович мягко вводил разговор в намеченное русло.

– Ну что вы, непременно и обязательно расскажите. Всё бывшее минуло, слава богу, закончилось счастливо.

– Кажется, я сумею помочь незаметно и ненавязчиво выяснить, как относится наш генерал к Леночке, каковы его планы на жизнь. И вообще всё, что вы только захотите узнать о нём. Дело в том, что один мой хороший товарищ… – Рясной вспомнил рожу Гришки Майрановского, руководителя «Лаборатории Х» 12 Отдела ГУГБ НКВД, и повёл плечами. Упаси боже от таких товарищей. – Так вот, он разработал препарат, который вызывает у любого человека непреодолимое желание рассказать собеседнику всю правду, ответить на любой вопрос. При этом вещество совместимо с алкоголем, абсолютно безопасно для здоровья и не имеет ни вкуса, ни запаха. Я на свой страх и риск выпросил у приятеля одну таблетку, как он называет, эликсира правды. Только он просит тщательно записать весь разговор по горячим следам, чтобы можно было отследить динамику воздействия этого средства.

Рясной замолк, ожидая реакции женщины. Зинаида Петровна неуверенно произнесла:

– Даже не знаю. С одной стороны, как-то неловко злоупотреблять доверием Сергея Петровича. С другой – вы приложили усилия, чтобы помочь мне… даже не ожидала такого внимания.

Василий Степанович понял, что наступил критический момент, на решение нужно повлиять сейчас.

– Вы произвели на меня такое впечатление, – заговорил он, как бы преодолевая смущение, – что я воспринял ваши трудности как свои. Я даже поймал себя на том, что к вашей девочке отношусь, как к собственной дочурке. Даже не знаю, почему такое происходит. Так жаль, что мой балбес не выбрал в жёны Леночку. Впрочем, может, оно и к лучшему. Я уже семь лет как вдовец…

Если бы чекист мог видеть мечтательное выражение лица собеседницы, он понял бы, что выиграл партию с блеском.

– Спасибо вам большое за душевность, – сказала Зинаида Петровна. – Конечно, ради счастья доченьки я всё сделаю. Тем более, от этого ни для кого не будет никакого вреда, ведь правда?

– Конечно, – подтвердил Рясной.

– Мне нужно заехать за этой таблеткой к вам?

– Ну что вы, я сам завезу прямо к вам на работу.

– Ой, прямо неудобно доставлять столько хлопот, – в голосе собеседницы зазвучали кокетливые нотки. – А как мне потом передать записи? Отвезти моему коллеге?

Наивность, чтобы не сказать, дурость собеседницы вызвала саркастическую ухмылку Рясного. Но доверительно-интимных интонаций его голос не утратил.

– Разве я смогу отказаться от повода ещё раз увидеться с вами? Тем более что мой друг работает в закрытой лаборатории. Если кто-либо узнает о том, что он открыл тайну своих исследований – даже мне, да ещё и передал засекреченный образец, и у него, и у меня будут большие неприятности. Когда всё произойдёт, позвоните мне, и я с удовольствием приеду. Может, у нас даже будет возможность где-нибудь пообедать вместе.

– Это было бы замечательно, – вздохнула Зинаида Петровна.

По дороге, в гастрономе у кинотеатра «Ударник», генерал купил торт с нежными кремовыми розами. Идти с круглой картонной коробкой, перевязанной шпагатом, было не очень удобно. Слава богу, хватило ума хотя бы одеться в гражданское. Естественно, подпоясавшись под пальто и пиджаком широким ремнём, на котором пристроилась кобура с «ТТ». После позавчерашнего вечера Сергей Петрович зарёкся выходить куда-либо без личного оружия.

На центр Москвы опустился плотный туман. Он укутал город, как оборачивают ватой ёлочную игрушку, приглушил звуки, сделал невидимками автомобили и прохожих. Марков шагал, шлёпая ботинками по слякотной мостовой. Из плотной серой мглы выныривали легковые и грузовые машины, автобусы, шуршали мимо, выплёскивая на обочины тротуара слякоть. Периодически появлялись встречные прохожие. Выглядело это как эпизод из романа английского писателя Герберта Уэллса: пелена как будто начинала сгущаться, приобретала размытые очертания тёмной человеческой фигуры. В двух шагах от Сергея человек материализовывался и через пару секунд растворялся в пустоте за спиной.

Неожиданно туман исчез, опустился на тротуары и газоны, повис клочьями на ветках деревьев. Вновь возникла из морока улица с вечно спешащими горожанами и гостями столицы, с колесящим по мокрым мостовым транспортом. Как будто из призрачной страны мёртвых Сергей Петрович попал в нормальный человеческий мир. Он даже автоматически замурлыкал себе под нос: «Над страной весенний ветер веет, с каждым днём всё радостнее жить». Но на фоне последних событий бодренькие слова звучали саркастически. Марков хмыкнул, остановил такси и покатил на встречу с будущей тёщей.

Зинаида Петровна встретила гостя радушно. На круглом столе, застеленном той же клеёнкой, сиял вёдерный самовар, похоже старинный. Его взяли в окружение стеклянные плошки с различными вареньями, мёдом. Здесь же красовалась стеклянная чаша с колотым сахаром. На краю её со скромным достоинством посверкивали серебряные щипчики. Две объёмистые фарфоровые чашки на просторных блюдцах готовы были принять душистую заварку и крутой кипяток. Высоченная пирамида золотисто-коричневых блинов завершала диспозицию.