Мы остаёмся жить - Извас Фрай

или кем-то в этом духе; но обречённым, одиноким – да. Во мне – большая сила – слишком большая для меня. Уже тогда я увидел, как она буквально разрывала меня на части – тоже самое она сделает ещё не раз за тридцать веков скитаний. Я поклялся не убивать никого больше без причины – никогда. И я должен держать всё в тайне. Если люди узнают – мне конец, притом не тот, которого я хотел.

Теперь, я знал, кто виновен в убийстве Гелиона. Ответ всё это время был у меня перед носом, но он ослеплял мне глаза. Знал – но никак не мог до него добраться. Где мне его искать, если только ветер знает, где он сейчас?! Если я отправлюсь на его поиски и переверну каждый камень в Италии – может уйти слишком много времени и я не успею застать его в живых. Но если он попадётся мне – даже не знаю, что бы я делал с ним дальше. Гелион – всё равно уже давно мёртв. Вейи падут так или иначе – если не сегодня, то на следующий день. Наверное, мне стоило попытаться рискнуть всем и попробовать проникнуть внутрь, чтобы предупредить соотечественников о плане римлян. Вот только: удастся ли мне это?! Если нет – римлянам может стать известен мой секрет. Да и спасут ли их все мои старания?! Видимо, боги и вправду отвернулись от моего великого народа, раз обрекли его на такую бесславную гибель.

Тогда, я решил просто наблюдать за всем, что происходит вокруг. Я уже давно перестал быть этрусском – в том тёмном доме, полном вздохов. На исчезновение своего народа, гибели своей культуры и вымиранию языка, который люди расшифруют уже после того, как покорят звёзды – я мог смотреть так же спокойно, лишь с некоторой грусть, как люди наблюдают за опавшей листвой. Я стал римлянином. Научился избавляться от своего прошлого – искусство, которое пригодится мне ещё бесчисленное множество раз.

Хоть я и успел стать человеком с другим именем, другим лицом и иной нацией, другим прошлым и будущем – своего старого друга Гелиона и обманувшего меня его убийцу Кассорикса, или просто Касса, я встретил тридцать лет спустя. От Вей давно остались одни руины, а я уже умел читать и писать. Я случайно услышал его имя на форуме в Бриндизиуме, когда собирался покинуть владения республики, чтобы увидеть Грецию. Я расспросил человека, как оказалось, хорошо знавшего его и отзывавшегося о нём как о достойном муже. Мне удалось разузнать, где он живёт. Я отложил свою поездку и отправился в маленький городок в дне пути от Бриндизиума. Я не мог поверить в свою удачу. Не окажись я в нужном месте в нужное время – никогда бы в жизни не смог бы увидеть Касса.

Я нашел его дом. Мне навстречу вышла его обеспокоенная старая жена с сыновьями и внуками. Человек из Бриндизиума жаловался на Касса, что тот давно не появлялся в городе и заставляет того скучать от одиночества. Теперь, кажется, я знал причину. Уже несколько дней Касс был тяжело болен. Он прожил намного дольше, чем от него следовало ожидать. Его семье я представился старым другом. Зайдя в дом, мне ударило в нос мерзким запахом, доносившимся от него. Его глаза смотрели в пустоту, ничего не замечая перед собой. Я подошел к его кровати и наклонился над ним. Затем, произнёс всего одно слово, но так, чтобы он мог его услышать – Гелион.

В глазах Касса блеснул огонёк, но ничего ответить он не мог. Он уставился на меня и ничего не говорил. Я стоял у его кровати, пожирая взглядом, не думая о людях снаружи. Я думал о том, что теперь – мой долг возвращён. Один взгляд – смертельнее яда. Но я ещё не знал, что дороги наши ведут в одну и ту же сторону.

Интермедия Шестая

Что поддерживает в бессмертном его искру жизни? Лишь бесконечные долги и чувство вины, которые он оставляет за собой. Любовь не даёт ему упасть вниз – в самое сердце ада. Чтобы это пламя не угасло – ему постоянно требуется подпитка.

Мой бессмертный брат и я – почти одинаково стары. В конечном счёте, какая разница: три иди десять тысяч лет? Прожив хоть десятую часть этого срока – контуры времени стираются окончательно. И каждая новая секунда пропитывает каждый атом наших тел невыразимой болью. Невыносимо это терпеть, но у нас не остаётся выбора. Нет существ более жалких, чем мы. И стоит только подстроиться под тон этой боли – она сразу берёт новый лад и терзает нас с новой силой. Каждый раз всё начинает сначала.

– Я бы мог украсить эту историю самыми интересными подробностями – чудесами навсегда ушедших времён, которые тебе даже и не снились, – сказал я Машеньке, – но, к сожалению, у меня на это не хватит сил. Я должен как можно скорее поставить в ней точку.

– Разве ты ещё не закончил?! Как по мне, всё то, что ты рассказал – хорошее окончание. Если ты ждёшь от меня этих слов – то я скажу их: ты исповедался. Я прощаю тебе все твои грехи. Я не держу больше зла на тебя – и никто не держит. Ты сделал всё, что было в твоих силах, чтобы стать хорошим человеком. Отдохни. Ну же, иди ко мне.

И моя голова упала к ней на колени. Они были мягкими и тёплыми.

Мы возвращаемся домой. В края, где сказочный остров стоит на реке, а окружает его мир совсем не волшебный, как может показаться на первый взгляд – скучный серый город, над которым день и ночь висят тучи заводского дыма. Мы могли бы найти место для жизни намного лучше этого. И всё же, я везу её в город, в котором она родилась, и где я готовился сказать свои последние слова.

– Хорошо, что мы скоро снова будем дома, – сказала она.

– Да, я тоже очень рад. Особенно, что мы возвращаемся только вдвоём, без этого сумасшедшего.

– Я думала, что к собратьям по несчастью относятся более дружелюбно.

– Он вечно перебивает меня – не даёт сказать всё самому. И эта его «дорогуша»… Это ведь моя история, а не его.

– Но ведь он тоже в ней участвует.

– К счастью, больше нет.

Мы сбежали от него. Он попросил нас побыть ещё пару деньков в Бухаресте, пока он покончит