Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Наталья Павлищева

Некомату княжий указ зачитывать не стали, просто прирезали как овцу за все, что натворил в своей жизни, и все. Он даже не успел рассказать, где был спрятан второй сундук с золотишком. Так что где-то лежит, если не лень, можно поискать…

К этому времени умер отец Евдокии Дмитрий Константинович Нижегородский, и город перешел к его брату Борису. Долго ждал князь Борис своей очереди, даже садился ведь в Нижнем, и если бы не Сергий, то неизвестно чем закончилась бы тогда братова вражда… Дмитрий, услышав такую весть, пожалел о смерти тестя и усмехнулся:

– То-то Васька на себе волосы порвет! Пока он в Орде, Нижний-то отобрали!

Но даже в этот миг в голосе князя слышалась только горечь, не было даже злорадства. Устал, как же он устал… От всего: от разгрома Москвы, от бедствий и бесконечных войн, от церковного нестроения, от предательств… Одна радость – жена и дети, но с Евдокией все чаще размолвки, а старшего своими руками в Орду отправил…

В Москву пришел преподобный Сергий. Старец, несмотря на немалый возраст, все еще ходил пешим. Он не стал объяснять князю, что прибыл по просьбе княгини, ни к чему ему знать. Евдокию очень беспокоило равнодушие мужа. С тех пор, как уехал Василий, на все один ответ:

– Все равно… Мне все равно…

Игумен пристально вгляделся в Дмитрия. Евдокия права, князя точно подменили. Так не годится.

– А ну расскажи-ка мне, сын мой, что у тебя не так?

– А все не так, – невесело усмехнулся князь.

– Хочешь, я сам перечислю? Побил тебя Тохтамыш, а остальные на помощь не поспешили? Вокруг предательство и ложь? Олег Рязанский снова на твое позарился, уже не одну Лопасню отбил, а саму Коломну? Сына вон в Орду отправил… Жена обижается… Деньги на дань нужны, а взять негде… А еще сердце давит так, что по ночам дышать нечем. Все сказал или еще что забыл?

Дмитрий изумленно смотрел на Сергия. Сидит в своей обители и все про него, московского князя, знает!

– Ну, так верно я перечислил?

– Верно, отче. А что делать, и не знаю.

– Ты под боком у жены давно спал?

– Что?! – изумленно вытаращился на игумена князь.

– Я тебя про Евдокию спрашиваю, давно ли о ней вспоминал? Или ты только про свои беды и несчастья думаешь? Вроде как Василий только твой сын, она его не носила под сердцем столько времени, не кормила грудью, не холила-лелеяла?.. И про тысячи тех, кому для дани последнюю копейку отдать надо, подумал? Тех, кому избу не поставить, потому как единственный кормилец погиб… Ты князь и не имеешь права только своей болью болеть!

– Я уж часто жалею, что не сложил свою жизнь там, на Куликовом поле. Остался бы в памяти героем, а не сборщиком дани…

– Героем быть желаешь?! Какой ты герой, ты размазня! А ну встань! И распрямись во весь свой рост, а то все забыли, что ты не скрюченный старик, а богатырского сложения! Такого ли я Дмитрия знал?! У тебя Москва в углях от пожара лежала, а ты Кремль новый строил! Ольгерд под стенами стоял, а ты ему еще и свои условия объявлял!

Дмитрию очень хотелось сказать, что тогда он был не один, а теперь и помочь некому. Как это почуял Сергий, неизвестно, но ответил на княжьи мысли точно:

– Помощь, совет нужны? Приезжай, посоветую. Только ты уж сам, тяжело мне, старику, к тебе-то… Немного потоскуешь и приезжай в обитель. Душой отдохнешь, помыслим, как теперь быть. Одно могу сказать: сына в Орду не зря отправил, тебе сейчас мир с ханом важнее многого. Не бойся, он не обидит, мне уже сказали, что Тохтамыш Василия за родного сына держит, рядом с собой сажает и лучшим кормит.

Дмитрий ахнул:

– Кто сказал-то?!

– Да купец по дороге помолиться за упокой женин заезжал, он и рассказал про хана и княжича. Все в Сарае дивятся, что Вася столь Тохтамышу к душе пришелся. Ты Евдокии сам скажи и не объясняй, что от меня услышал. Купца того Евсеем зовут, новгородец он. А первый совет я тебе вот какой дам: про женку вспомни, она у тебя золотая и обижать ее не след. Никакую не стоит, а уж твою тем паче! И в обитель приходи, тебе помощь нужна.

Уже прощаясь, игумен вдруг хмыкнул:

– А что до геройства, так ты и так герой, князь.

Тот отмахнулся:

– Не более чем другие!

– Не скажи, тебя как в народе кличут, ведаешь?

– Как?

– А Донским! Князем Дмитрием Донским!

– Почему Донским, я ж московский?

– Не-ет, Дмитрий Иванович, для всех ты Донской, потому как победу над Мамаем на Дону одержал.

– А Москву отдал Тохтамышу…

– Москву тебе простили, понимают люди, что не только твоя в том вина. Ты уж, князь Дмитрий Донской, оправдай людское доверие. Негоже герою поля Куликова слезы лить. Да, а Владимира прозвали Храбрым. Передай ему. Тоже не про всякого такое скажут.

После разговора с Сергием на душе у князя словно солнышко взошло, стало вдруг светло и радостно.

В сентябре он действительно поехал в обитель, потому как сладу с князем Олегом Рязанским не стало никакого. Тот захватил Коломну и возвращать не собирался, не начинать же новую войну еще и меж Москвой и Рязанью? Дмитрий отправил на рязанцев Владимира с войском, но у того словно закончилось везение, бивший и Ольгерда, и Мамая, он вдруг проиграл Олегу. Не идти же на соседа самому?

Не так давно Дмитрий и не задумался бы, собрал рать и разгромил бы рязанские земли, пожег города дотла, угнал людей… Но прошло время безрассудных войн, теперь вдруг стало казаться безумием воевать против своих же русских. А как быть?

Вот потому и поехал к игумену в Радонеж.

А в рождественский пост тот вдруг сам отправился вместе с московскими боярами… в Переяславль-Рязанский! Олег приездом игумена, на которого молились как на икону, был просто потрясен. Сергий Радонежский сам изволил приехать! Не письмо прислал, не к себе вызвал, а несмотря на немалые лета оторвался от нужных дел и приехал!

О чем несколько дней беседовали за закрытой дверью игумен и рязанский князь, не знал никто. Дверь закрыта плотно, голос у игумена тихий, только по быстрым шагам князя иногда понимали, что не во всем соглашается Олег, если мечется по палате, в которой сидят. С каждым днем этих метаний становилось все меньше, а лик князя просветлялся.

Закончилось все тем, что Олег Рязанский отказался от всех притязаний, вернул Москве все, что захватил, и назвал Дмитрия старшим братом! Так Сергий Радонежский словом сумел сотворить то, чего не добились враждовавшие меж собой князья за долгие годы непрерывных войн.

Мало того, Софья Дмитриевна была сосватана за старшего сына Олега Ивановича Федора! Правда, свадьбу решили играть через год, очень уж юными были сосватанные.

Дмитрий Иванович довольно ворчал:

– Ишь, молодые!.. Соне пятнадцать, а Федору, верно, и того больше. У меня в эти годы уже дети были! Да и у Олега тоже.