Талли - Паулина Симонс

— Думаю, ничего особенного, — откликнулась Талли.

Талли никак не могла решиться заговорить о главном.

— Никто не видел ее последние несколько лет, — продолжила она. — А Тони почти ничего о ней не рассказывает. Единственное, что удалось из него вытянуть, — это то, что она не слишком хорошо себя чувствует. Еще он сказал, что она пьет.

Джек проводил Талли до машины.

— Холодно сегодня, не правда ли? — сказал он.

— Просто свежо, — откликнулась Талли. — Дыхание океана смягчает наш канзасский климат.

— Скорее наоборот. Не выпьешь ли со мной чашечку кофе? — спросил он.

— Нет, благодарю, — быстро сказала Талли и как бы между прочим добавила: — Ты знаешь, у Шейки родилась двойня. Мальчик и девочка.

Глаза Джека расширились.

— Неужели двойня? Молодчина Шейки. Она назвала мальчика в мою честь?

Талли просто опешила.

— Ну ты даешь!.. Ты серьезно думаешь, что она могла так поступить?

— Талли, Талли, — сказал он. — Ты совсем потеряла чувство юмора. Я пошутил. Но она бы сделала так, если бы могла поступить, как хотела.

— Совсем в этом не уверена.

— А как она назвала девочку? — спросил он.

И, глядя на растерянное лицо Талли, Джек рассмеялся громко и весело, и Талли не смогла сдержать улыбки. А он наклонился к ней и, посмотрев прямо в глаза, спросил:

— Она назвала ее Талли?

Талли, покачав головой, посоветовала ему не гадать и ответила:.

— Я, правда, не собиралась обсуждать с тобой этот вопрос. Она назвала дочь Натали.

— Конечно, конечно, — быстро отреагировал Джек. — Так как, Натали, не съездить ли нам с тобой повидать Шейки и ее ребятишек?

Талли издала негодующий возглас, но тут же спохватилась, вспомнив боевое задание. Джек сам шел в руки, живой и невредимый И все же она не могла не возмутиться его наглости.

— Ты считаешь, что сейчас самое подходящее время, чтобы увидеться с Шейки?

Он выпрямился и сунул руки в карманы.

— Да, я так считаю. И более того, я приглашаю тебя, Натали-праведница Мейкер пойти со мной. Я куплю какой-нибудь подарок, а ты подожди меня. Мы пойдем вместе, и я побуду совсем недолго. Все будет о’кей.

— Натали-праведница Де Марко, — уточнила Талли, ведя машину.

— Натали-Чертова праведница Де Марко, — сказал Джек.

Талли наконец рассмеялась.

В магазине Джек поначалу растерялся и бесцельно бродил вдоль прилавков. Наконец решительно отмахнувшись от советов Талли, он вынес чуть ли не все содержимое детского отдела.

«Что-то не чувствую особой усталости после выполнения боевого задания», — констатировала про себя Талли.

— Выйдите на минуту, — попросила Шейки, когда они появились на пороге. — Я должна привести себя в порядок.

Талли повернулась, чтобы, выйти, но Джек не двинулся с места. Он шагнул в комнату и присел на край кровати, внимательно разглядывая Шейки.

— Шейки, у тебя такой вид, словно ты только что родила ребенка, точнее, двоих. И сколько же раз ты собираешься повторить это в своей жизни? Девять, десять?

Она покачала головой.

— Больше никогда. Талли была права.

Талли села в кресло, и в палате повисла тишина. Шейки распаковывала подарки. Джек сидел на кровати, периодически поднимаясь и кружа по комнате. И каждый раз, как только Джек отворачивался, Шейки хватала щетку и приглаживала волосы.

Талли надеялась, что Шейки не замечает напряжения Джека. Она так ему обрадовалась. А Талли казалось, что он уже сделал все, что хотел, и только и ждет, как бы уйти. Он всегда был такой. Но когда она умрет, Джек будет приходить к ней два раза в год на могилу и приносить цветы. Ведь дважды в год — вполне достаточно. Талли смотрела на свои руки и мечтала находиться сейчас где-нибудь за тридевять земель.

Медсестра принесла детей. Шейки спросила, не хочет ли Джек покормить одного из них. Джек слегка опешил от такого предложения и смущенно озирался вокруг, в то время как Талли буквально тряслась от смеха. Наконец Джек поднялся с кровати и сказал:

— У меня же нет молока.

— Я не кормлю их грудью, — объяснила Шейки. — Они пьют из бутылочек.

Но Джека это не утешило. Особенно когда выяснилось, что он должен одновременно и держать ребенка, и кормить его.

Талли закатила глаза.

— Смотри, Джек, сказала она, — это очень просто.

Талли подошла к колыбели, бережно взяла маленькую Натали и протянула ее Джеку.

— Прижми ее к себе. Вот так. Тебе удобно? Хорошо. Положи ее головку на локоть левой руки. Вот так. А теперь возьми бутылочку и сунь соску ей в рот. Вот и все.

Талли стояла так близко от Джека, что чувствовала запах его волос. Пиво. Пиво в стакане и поло. Снова усаживаясь, Талли подумала, что он и вправду блондин.

Джек перехватил взгляд Талли, рассмеялся и спросил:

— Ну как я за этим делом? Хорош?

— Просто великолепен, — ответила за подругу Шейки, переводя взгляд с одной на другого. Что она понимает в этих бутылочках? Бумеранга она отнимет от груди не раньше, чем тому исполнится два года.

— Ты тоже кормишь из бутылочки? — поинтересовался Джек у Талли.

— Грудью, — коротко ответила та, уклоняясь от его вопросительного взгляда.

Шейки так пристально наблюдала за своими гостями, что Талли стало не по себе. Она поднялась.

— Пожалуй, мне пора.

Вслед за ней встал и Джек.

— Да и мне тоже.

— Еще раз поздравляю, Шейки, — Талли наклонилась и поцеловала подругу в щеку.

— Да, ты молодчина, Шейки, просто молодчина, — сказал Джек, тоже целуя ее.

Талли выразительно вздохнула.

— В чем дело? — поднял на нее глаза Джек.

— Нет, ничего. Подбросить тебя куда-нибудь?

— Разве только в «Каса». Я приглашаю тебя на ланч.

— Нет, благодарю. Меня ждут дома.

— Тогда не стоит беспокоиться. Я собираюсь домой и вполне могу чуть-чуть прогуляться.

Они остановились, не дойдя нескольких футов до стоянки. Талли вспомнила, как они танцевали. Не на свадьбе Шейки, а на вечере выпускников — пятью годами раньше. Откровенное одобрение, которое читалось в его глазах, снова смутило ее.

Неделю спустя Талли снова пришла к Святому Марку. Джека там не было, но надгробие Дженнифер сплошь покрывали белые розы. Цветы были очень свежими, несмотря на сильный дождь, а может быть, и благодаря ему.

«Мандолини, это твой Джек, я недооценивала его. Где ты сейчас? Наблюдаешь, ли за нами? Спишь ли, когда я не могу спать? Улыбаешься ли, когда я не могу улыбаться? Хорошо ли тебе быть свободной от желаний? Надеюсь, ты мирно существуешь там, где ты есть, а вот мы здесь не можем и мечтать об отдыхе. О, мы все выжили и идем дальше, за исключением твоей матери; мы работаем, вышли замуж и женились, у нас дети и дома. Мы путешествуем по нашей великой и огромной стране. Но иногда — раз или два в год — мы вновь чувствуем боль. Боль с нами, когда мы ложимся, и когда, просыпаемся, она тоже здесь — вон, выглядывает из-под подушки. Я все еще не свободна, будто меня привязывали к столбу, осмеивали, проклинали. Черт тебя возьми, Мандолини, ты — ноша, которая мне не по силам. Но я не подаю вида. И все говорят: ты молодчина, Талли, ты сильная, ты то, ты се. В общем, все правильно, — Она сгребла с холодного камня охапку мокрых роз и окунула в нее свое лицо. — Талли не чувствует груза, она стала легкой, свободной от боли».