Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

– Ты спятил! Надорвешься; брось.

Передние лапы Кота свисали Элану до колен, задняя часть туловища волочилась по земле. Худощавый, с виду не слишком крепкий тигреро километр за километром брел, пошатываясь под огромным весом, и на сучьях оставались клочья желтой шерсти, точно куски раздерганного солнца. Городские охотники и Медь шли следом.

Так он дотащился до дома. Миновал раскрытые ворота, пересек ухоженный двор и свалился у крыльца. Казалось, человек лежит мертвый, а его прикрыл своим телом желтый зверь.

Завизжала выглянувшая в окно сестра, заголосила прибежавшая мать. Охотники вытащили Элана из-под тяжелой туши. Он открыл глаза и заплетающимся языком вымолвил:

– Я обещал, что убью их. Но они не знали. Пусть уезжают. Скажите им – пусть уезжают!

Кота похоронили. А затем в Отрадном прошел слух, что вскоре придется хоронить молодого Ибиса. С гибелью названого брата смерть подобралась и к тигреро – он таял на глазах, и всем было ясно, что долго не протянет.

Мать умирала с ним вместе. Элан был ее первенцем, ее любимцем. Жизнь у него и так не заладилась, а теперь грозила вовсе оборваться. Отец привозил из города одного врача за другим, но тигреро каждый раз сбегал из дома и не возвращался, пока очередной психотерапевт не уберется восвояси.

– Мне стало незачем жить, – однажды признался Элан младшей сестренке. – И я не хочу.

Его слова неожиданно вселили в мать надежду. Она вдруг ожила, ободрилась, снялась с места и куда-то уехала вместе с отцом. Они отсутствовали два дня.

Возвратившись, Ян Ибис вместе с женой поднялся в комнату к старшему сыну. Потухший, исхудавший Элан встал было им навстречу, но пошатнулся и неловко опустился снова в кресло. Мать склонилась над ним, обняла за плечи.

– Какие новости? Вы так торжественно пришли, – через силу улыбнулся тигреро.

– Никудышные новости, – объявила мать, пытаясь скрыть непонятную радость. – Твой дядя Конрад сломал ногу.

– Замечательно. Он мог сломать шею – а отделался лишь ногой.

– Беда не в этом, – вмешался Ян Ибис. – Теперь он потеряет работу.

– Вот и славно. Оставшись одна, работа пошалит и порезвится вдоволь.

Мать с отцом переглянулись. Элан пытался шутить ради них.

– Эл, – мать любовно взъерошила сыну светлые волосы. – Твой дядя Конрад – несчастнейший из людей. Он может лишиться работы, которая ему милей жены.

– Отлично. Жена перестанет ревновать, и жизнь у них пойдет на лад.

Отец одобрительно усмехнулся: умирающий сын держался неплохо.

– Эл, послушай: я объясню. Конрад подрядился в «Лучистый Талисман», ходить проводником с туристами. На планете под названием Изабелла. Слыхал про нее?

– Никогда.

– Конрад расскажет. Говорит, место райское – сам бы платил, лишь бы туда пускали. Но сейчас он без ноги, а очередная группа вот-вот отправится. Улавливаешь?

– Ты что – надумал запихнуть меня в рай вместо дяди?

– Вздумай я запихнуть тебя на курорт, нашел бы место и поближе. – Отец повысил голос: – Брат твоей матери попал в беду. Мы не допустим, чтобы он потерял место, которым дорожит больше жизни.

– Ты ума лишился. Как мне вести группу?

– Так и поведешь. Мужик ты или нет? Раскис – смотреть тошно! – гневно зарокотал отец.

– Ян, – кротко упрекнула мать.

– Что «Ян»? Носишься с ним, как… Завтра же поедет в Летный и оформится. И будет отвечать за десять человек.

– Я не могу, – возразил Элан.

– Нет такого слова – «не могу»! Ты можешь все! – Отец загрохотал, точно обвал в горах. – Мы Конраду вот так обязаны! И не имеем права оставить его в беде. А братья твои – народ несерьезный, пацанье проводниками не пошлешь.

– Но я…

– Сможешь! – громыхнул отец. – И станешь смотреть за ними, как айтрава за котятами! Там тебе не прогулка со двора на озеро; с Изабеллой шутки плохи. Ты столько лет ходил с городскими – и ни один не повредился, ни одного зверь не задрал. Вот и здесь поведешь. Десять человек под твою ответственность.

Элан ошеломленно посмотрел на мать. Ее молодое, красивое лицо лучилось нежностью.

– Ты справишься. Мой Элан. Мой Эланте. – Этим странным именем она называла его лишь изредка, в минуты особых приливов материнской любви.

– Я считал: вы оба в здравом уме. – Тигреро был совершенно сбит с толку. – Я ошибался? Отправить в гиблое место людей под моим началом – надо же такое удумать.

– Соберешься с силами и сбережешь, – отрезал старший Ибис. – Дело решенное – завтра тебя ждут в Летном. И смотри, сын: если хоть с одним обормотом что приключится… Ты знаешь, где у меня ружья висят. Сниму любое и влеплю в лоб заряд картечи.

– Ян! – возмутилась мать.

– Он уже не ребенок. Пусть серьезно отнесется к делу.

Молодой тигреро беспомощно пожал плечами и не стал спорить. На удивление, знакомая ответственность придала сил, и назавтра он уехал в Летный другим человеком.

Дядя Конрад встретил его здоровехонек, на обеих ногах. Кузен Джей, на несколько лет старше Элана, был мрачен. Как выяснилось, это он водил группы на Изабелле, и затея с подменой ему совершенно не нравилась. Он поглядел на двоюродного брата и окончательно скис.

– Я не стану за него просить, – объявил Джей, когда они втроем устроились в гостиной, а юная жена кузена принесла поднос с коктейлями и тихонько пристроилась в уголке.

– Брось, не дури, – добродушно отмахнулся дядя Конрад. – Эл справится не хуже тебя.

– Мне осточертело повторять. Не в этом дело.

– Тогда в чем? – осведомился Элан. Он с первой минуты пожалел, что явился в Летный. Мать с отцом хотели как лучше, это ясно, но зачем было городить столько лжи?

Кузен Джей поболтал соломинкой в коктейле.

– Нечего дурью маяться. Какая тебе Изабелла? Иди своей рекламой балуйся, у тебя неплохо получалось.

– Спасибо за совет.

– Джей, Эл наш гость, – напомнил дядя Конрад, не позволяя разгореться ссоре. – Джей очень дорожит работой, – пояснил он племяннику. – Боится, как бы ты не напортачил, а тогда ему Изабеллы вовек не видать.

– Я не напрашиваюсь. – Было обидно. К тому же, чем яснее он сознавал, что в нем не нуждаются, тем скорее уходили вернувшиеся было силы.

Дядя Конрад сделал круг по комнате, остановился перед сыном.

– Я обещал Людмиле. Моя сестра – твоя родная тетка – вот тут валялась на коленях и обливалась слезами!

– Нечего было обещать, – огрызнулся Джей. – Все добренькие за чужой счет. А как расплачиваться, почему-то шмыг в кусты.

– Насчет расплачиваться не надо. Ян сказал…

– А пошел он!.. – взъелся кузен.

– Ян обязался три года платить Джею жалованье проводника, если его работа сорвется, – докончил дядя Конрад, обращаясь к