Пророчица (СИ) - Ксюша Ангел

Я кивнула, уже плача.

— Прошу, не ходи… — попросила, понимая, что это бесполезно.

— Я должен. — Глеб порывисто обнял меня и прислонился лбом к моему лбу. Помолчал немного. — Он там один. Воины атли своих не бросают.

Я со свистом выдохнула, кивнула. Смотреть на него не могла — почему‑то казалось, если посмотрю, больше никогда не увижу. Нет, Глеб не умрет сегодня!

А затем он вышел. Хлопнула дверь, и я до боли закусила губу, чтобы не расплакаться. Ощутила себя беспомощной, не способной повлиять ни на что в своей жизни. Она, словно страшная лавина, сбивала с ног, несла куда‑то, и сопротивляться было бесполезно. На этот раз она несла меня в пропасть — на камни. И вместе со мной барахтались люди, которых я любила. И моя дочь — человечек, которого я обязана была оберегать и драться за нее до смерти.

И где эти чертовы способности, о которых говорил Влад?! Почему бы им не проявиться сейчас? Почему бы мне не ударить охотника, а не прятаться от него в почти незащищенном помещении?

— Чертовы охотники! — со злостью произнесла Лара и встала. Лина всхлипнула в углу, открыла было рот, но тут же передумала и уткнулась взглядом в пол.

— Не все охотники одинаковы, — возразила я, подходя и садясь на диван рядом с Кирой. Дочка обхватила мой палец ручонкой и улыбнулась. Так мило. Хорошо, что она не понимает ничего. Я чувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Ожидание убивало.

— Ах да, как же я могла забыть о твоей лояльности к убийцам?! — язвительно сказала Лара и сверкнула глазами. — Но тебя никто не считает адекватной, так что…

— Что это значит? — возмутилась я.

Девушки молчали, словно боялись вставить слово. Впрочем, я не удивилась бы, если бы они согласились с защитницей. Рита скорее всего так и считала. Злость на сестру, вспыхнувшая сегодня днем, утонула в раздражении к Ларе. Странно, что я раньше этого не чувствовала — она ведь никогда не скрывала неприязни.

— Ты чокнутая, — пожала плечами Лара. — Что это еще может значить?

— У тебя тоже есть недостатки, — поморщилась я, — но я не озвучиваю их.

— Очень любопытно послушать, какие. — Она улыбнулась. — Здравый смысл?

— Как ты меня достала! — выдохнула я и отвернулась. Перед глазами зарябило, аляповатыми кляксами возникли красные и лиловые пятна. Тело словно жило отдельно от меня, своей собственной, не поддающейся контролю жизнью.

Лара просто взбесила. Неадекватная? Серьезно? Я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на нее. Никогда еще не ощущала такой ярости — ослепляющей, чистой энергии, готовой вырваться наружу.

— Девочки, не ссорьтесь, — тихо попросила Лина и снова всхлипнула.

— Ты меня тоже порядком достала, — не обращая внимания на мою деторожденную, прошипела Лара. — Но нам придется потерпеть друг друга. Влад сказал охранять вас, и в отличие от тебя, я слушаю вождя. Недаром атли — племя, но ты, похоже, думаешь, что это балаган.

Упоминание о Владе и послушании снесли мне крышу напрочь, но тут прогремел выстрел. Где‑то в доме, совсем недалеко.

Дальше я плохо соображала. Полностью отдавшись панике, вскочила. Мы с Ларой переглянулись, совершенно забыв о том, как только что ругались. Защитница уже не скрывала испуга — смотрела на меня умоляюще, словно я могла что‑то сделать. Я не могла.

Или все же…

— Все быстро на выход! Я запер его, но стена не продержится долго, — услышала уверенный голос Влада и выдохнула с облегчением. Что бы там между нами ни произошло, сейчас я была рада, что он жив. Черт, я была счастлива, что могу разделить с кем‑то свой страх, переложить его на чужие плечи!

Словно в трансе, стараясь не шуметь, мы вышли из дома. Мир мелькал в глазах старым диафильмом, меняя декорации. Соображала я плохо. Прижимая к груди притихшего ребенка, молилась богам, в которых, по сути, не верила. Сохранить жизнь Кире — больше я ни о чем не просила.

На улице уже стемнело. На небе сгустились серо — сизые облака, воздух был чистым и удивительно свежим. Холодный ветер пробирал до костей, моросил небольшой дождь, и я прижимала к себе Киру, которая уже начинала хныкать.

Рита вскрикнула, зажала рот ладонью. Лара тут же обняла ее, потащила к машине Влада, а я еще несколько секунд смотрела на братьев Макаровых, лежащих на подъездной дорожке. Так близко друг от друга и так далеко… В груди защемило, и я сглотнула, не в силах сбросить наваждение. Еще сегодня утром я улыбалась Кириллу перед завтраком, перекинулась парой слов с Филиппом. И вот они мертвы. Лежат без движения на холодной земле.

— Нужно ехать. Охотник в доме, — тихо сказал Влад. От его присутствия стало немного спокойнее — привычная реакция. Впрочем, сейчас мне только на пользу. Нельзя паниковать.

Я кивнула и быстрым шагом пошла к машине.

Лара обнимала Риту на заднем сиденье, а сестра плакала, закрыв лицо руками. С другой стороны Лина гладила ее по спине и что‑то ласково шептала. Я вспомнила слова Филиппа, когда мы только начали общаться: жизнь хищного опасна. Никогда не знаешь, где встретишь смерть.

Многие атли встретили ее сегодня в собственном доме. Нам удалось уйти, но надолго ли?

— Садись. — Влад открыл переднюю дверь машины. Свет фонарей на дорожке отразился на изогнутом металле пистолета. Я подняла глаза.

— Глеб…

Внутри полыхнуло плохое предчувствие, сдавливая, разрывая, сжигая внутренности. Влад молчал. Взгляда не отвел, смотрел прямо и безапелляционно. Каменный. Непробиваемый.

Я всхлипнула. Отошла на шаг.

Глаза тут же заполнили слезы — реальность расплылась и померкла. Я боялась думать, анализировать, но мысли, как назло, все лезли и лезли. Удушающие, злые.

Я открыла заднюю дверь, осторожно передала Киру недоумевающей Лине. Повернулась к Владу.

— Где он?

Почти уже не понимала, что делаю. Что‑то вело меня — дикое, необузданное — диктуя сценарий, по которому я должна играть.

— Сядь в машину, Полина, — очень настойчиво, даже жестко сказал Влад.

— Где Глеб? Он в доме?

— Даже не думай!

Я и не думала — побежала. Ветер свистел в ушах, кеды скользили по мокрой плитке. Вот они — ступеньки, затем дверь… Я ворвалась в гостиную, осмотрелась. Подняла глаза вверх и застыла — на лестничной площадке в неестественной позе, свесив черноволосую голову на ступеньки, лежал Глеб…

Чьи‑то руки выдернули из оцепенения, потянули к двери.

— Охотник в доме, дурочка! Идем.

— Нет!

В мозг хлынула лава, в ушах зашумело, мир завертелся, краски слились. Из груди рычанием выплеснулась боль. Я развернулась, выставила руки вперед, и ударила. Не сдерживая злость, испуг и отчаяние. Разрываемая на куски сожалением и виной.