День Астарты - Александр Розов

Хаген улыбнулся и развел руками.

— Это они в мячик играют. Хотите верьте, хотите нет. Кто-то придумал выкинуть им несколько надувных буев. Им интересно.

— Может, это у них рефлекс все выталкивать? — предположила Флер.

— Может, и рефлекс.

Снова послышался хор китовых голосов — на этот раз мычание было вибрирующим, скорее даже мяукающим. Потом оно перешло в мелодичное бульканье и ритмичный скрип, а минутой позже — завершилось неописуемым звуком, как будто кто-то икнул глубоким басом, на нижнем пределе человеческой частотной слышимости.

— А кто-нибудь пробовал это перевести? — спросила Люси.

— Пробовали, — сказал Хаген, — Где-то опубликовано. Фэйк с прицелом на тряпичного фраера с вот такими ушами… (он нарисовал в воздухе уши a-la спаниель).

— Хм… А почему ты уверен, что фэйк?

— Потому, что слишком по-человечески. Типа, переводчик, воображает себя горбатым китом и пытается соответствовать. Комплименты китовым девушкам, и все такое.

— Почему бы киту не спеть комплимент своей девушке? — вмешалась Флер.

— Я не сказал, что они этого не делают, — уточнил Хаген, — Киты поют серенады своим подружкам, мамы поют колыбельные своим китятам. Если кто-то из китов придумает новую песню, то через месяц, другие киты у него эту песню стянут по-братски. Это особенно касается серенад. Китовые девчонки скучают, если им поют одно и то же.

Флер кивнула.

— Ну! Я их отлично понимаю. Только почему они нас сторонятся?

— Потому, что мы какие-то стремные, — ответил Оскэ, — Посмотри на нас со стороны.

— Как-то не хочется, — ответила она после некоторой паузы.

— Вот и я о том же.

— А, по-моему, — сказала Люси, — Они просто любят гулять сами по себе. Как кошки.

— Но кошка, хотя бы, разрешает себя погладить, — заметила Флер.

— Смотря кому. Кошкино доверие это не простая штука.

С разных сторон раздался каскад быстро меняющихся звуков — как будто лопались огромные пузыри, всплывающие в густом сиропе и свистел выкипающий чайник, а минутой позже все перекрыл хор гудков — как будто корабли сигналили в тумане…

45

Дата/Время: 03.03.24 года Хартии Утро.

Место: Бывшее Перу. Оккупационная зона Бразилии.

Тихоокеанское побережье, порт Ило.

Скалди поправил на одном плече — свой рюкзак, а на другом — рюкзак Хелги, поднес ладонь к глазам, чтобы не слепили солнечные блики, отражающиеся от поверхности океана, и окинул взглядом два мощных бетонных пирса, отходящие от берега. Один полностью занимала флотилия из двух фрегатов и полдюжины ракетных катеров с бразильскими флагами. Около другого стояли два огромных контейнеровоза — тоже военных, судя по окраске и по наличию на пирсе охраны из полусотни солдат.

Он вздохнул, почесал в затылке и объявил.

— По-моему, здесь нет этого парня.

— В E-mail было четко сказано: 8:00, крайний пирс справа, — заметила Хелги.

— Но ты же видишь: тут их всего два, и оба заняты вояками, и правый, и левый.

— Крайний справа, — повторила она, — Когда так пишут, то обычно имеют в виду, что справа несколько пирсов.

— Можно, конечно, посмотреть вот эти, — Скалди махнул рукой в сторону нескольких деревянных рыбацких пирсов, уходящих от берега с небольшими интервалами.

— Ну, да, — Хелги кивнула, — Давай дойдем до последнего из них, и посмотрим.

Последнее из этих сомнительных шедевров плотницкого ремесла, судя по виду, было исторически первым. Почерневшие от времени опоры из бревен, возможно, помнили времена конкистадоров, да и большинство досок узкого настила выглядели не моложе столетия. Древний пирс уходил к округлым скалам — огромным валунам, торчащим в полусотне метров от берега, и огибал их так, что дальний конец не просматривался. Посреди пирса, рядом с парой деревянных лодок, играла компания чумазых детей.

— Крайний справа, — произнес гренландец, — И что мы видим?

— Может, этот Тапа-Того просто опаздывает? — предположила Хелги.

Один из детей, кажется, старший из компании, повернулся к ним, и крикнул:

— Сеньор и сеньора ищут самолет?

— Догадливый мальчик, — ответил ему Скалди, — А ты знаешь, где он?

Парнишка расплылся в улыбке, подошел поближе и протянул руку.

— Всего один американский доллар, и я покажу.

— Нет, дружок. Ты покажешь, и получишь доллар.

— А чего это я тебе буду верить на слово?

— Я выгляжу чуть-чуть солиднее, — объяснил Скалди.

— Поклянись, что без обмана, — потребовал парнишка.

— Клянусь главным клыком великого моржа, который живет на северном полюсе.

— Ладно, пошли…

Юный проводник повернулся и зашагал по скрипучим доскам в сторону валунов.

Казалось, что спрятать за этими камнями самолет попросту невозможно — но, тем не менее, он там был. На воде лежало нечто сине-зеленое, напоминающее приземистый спортивный автомобиль с округлыми обводами и двумя парами коротких широких крыльев: одной — по бокам, другой — поверх торчащего сзади киля. Дизайн аппарата завершали: пропеллер на обтекателе над крышей, и два поплавка, которые выступали вперед на манер клыков упомянутого Скалди великого моржа.

— Давай доллар! — строго потребовал проводник.

— Держи, Аль-Капоне, — гренландец протянул ему зеленую бумажку.

— Спасибо сеньор. Только ты чуть обознался. Я не Аль-Капоне, а Фуэрте Руэс.

— ОК, я запомню.

— Да, сеньор. Если еще чего-то надо найти, то сразу зови меня, — с этими словами, парнишка убежал, сжимая в кулачке законную добычу.

— Скалди и Хелги? — спросил сзади чуть вибрирующий баритон.

Гренландец и голландка одновременно обернулись и увидели сидящего на одном из валунов худого, невысокого но крепкого пожилого индейца (или малайца), одетого в широкие шорты и жилетку-разгрузку на голое тело. За плечами у него висела шляпа-сомбреро размером с велосипедное колесо. Гренландец поклялся бы вторым клыком великого моржа, что пять секунд назад этого человека тут не было.

— Это — мы, — подтвердила Хелги, — А вы…

— Тапа-Того, — перебил тот, — Мы кое о чем сговорились, точно?

— О полете в Гватемалу, — сказал Скалди, — Пуэрте Кецаль. Тысяча долларов США.

— Все правильно, — индеец кивнул, — Забирайтесь в тачку. Через два часа мы будем на Галапагосах, перекусим в Пуэрте-Айоро, а еще через два часа — в Кецале.

— Мы слышали, на Галапагосах проблемы с пиратами, — осторожно заметила Хелги.

— Уже никаких проблем, мертвые не кусаются, — ответил Тапа-Того, и заразительно рассмеялся.

Лететь с Тапа-Того было весело. Величайший авиа-рикша после Антуана де Сент-Экзюпери (как он объявил через минуту после взлета), знал самолет, как свои пять пальцев, поэтому не слишком отвлекался на управление. Основным его занятием в процессе полета была ободряющая болтовня с пассажирами. Они даже не заметили, в какой момент начали рассказывать пилоту о своих приключениях. Он умел слушать и вставлять иногда два-три слова, чтобы рассказчики ощутили его искренний интерес.

Приблизительно через час, когда события были изложены, пилот, от избытка эмоций, хлопнул себя по колену и восхищенно заявил:

— Классно вы отдохнули ребята! Познакомились, погуляли, и на войну посмотрели! А Галапагосы, это вообще призовая игра. Вы же в начале туда не собирались, точно?

— Да, — подтвердила Хелги, — Мы думали лететь обычным рейсом, из Ило в Манаус, а оттуда по домам, но из-за войны все расписания сбились…

— Так оно к лучшему. Я же говорю: Галапагосы. — Тапа-Того на секунду повернулся к Скалди, — Пуэрте-Айоро на острове Санта-Крус. Там центр Чарльза Дарвина, который придумал эволюцию, и маленький лес. Только я не знаю, он многоярусный, или еще какой-нибудь. Тебе, как экологу, виднее.

— А мы сможем там погулять немного? — спросил Скалди.

— Конечно! Если у вас есть время. Там и перекусить можно, в кафе. Слушай, а у тебя в Гренландии какой лес? Я слышал, там деревья такие, с иголками, растут на болоте.

— Можжевельник, — уточнил гренландец, — Вообще-то, это кустарник, а не дерево. Он растет на крайнем юге, где сравнительно тепло и нет льда. Не обязательно на болоте.

— А севернее у вас что-нибудь растет?

— Мох и лишайник. Для других растений слишком холодно.

— Тюю… — протянул рикша, — Когда ничего не растет, это невесело. Вот в Антарктиде делают купола. Кстати, научились у вас, северян. Вы это называете: «парник».

— Ты из Антарктиды? — удивилась Хелги.

Тапа-Того рассмеялся и снова хлопнул себя по колену.

— Нет, я канак-островитянин с Рапа-Нуи. А в Антарктиду иногда вожу пассажиров. В Пуэрто-Колибри и в Хоррор. В Хорроре огромный парник, — пилот даже на секунду отпустил штурвал и расставил руки, чтобы выразить размер «парника», — А в центре парника — маленькое озеро и бамбуковый лес, его вырастили для хороших эмоций.