Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Антиглянец - Наталия Осс

Антиглянец - Наталия Осс

Читать онлайн Антиглянец - Наталия Осс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 109 110 111 112 113 114 115 116 117 ... 131
Перейти на страницу:

Не слушайте скептиков, которые утверждают, что красоте требуются SPA-процедуры и здоровый сон. Летом нам совершенно некогда спать!

Актуальные тренды играют нам на руку, помогая сохранить свежесть и молодость: невинный белый цвет искушенной женственности и полная прозрачность намерений, явленная в пластиковых сумках и хрустальных украшениях. А от скромности и бессонницы еще никто не умирал…

Если сомневаетесь, отправляйтесь в отпуск. Перед каникулами проведите ревизию ценностей – возьмите с собой в прозрачном чемодане Fendi все, что сможете унести. Шелк и шифон (скроенные в платья Oscar de la Renta или Roberto Cavalli, стратегические запасы драгметаллов в виде серебряной сумочки, золотых босоножек и закрытого купальника (абсолютный must have лета – купальник Louis Vuitton цвета платины), хороших друзей и умных собеседников (они компактно уместились в этот номер Gloss).

Кстати, на отдыхе можно обойтись без масок, от которых устали лица и люди. Но не забудьте про термальную воду – она просто необходима на каннских и тосканских пляжах!

Главный редактор

– Пап, это бесполезно, – я стояла босиком на траве, ожидая, пока отец уговорит кран выдать еще хоть каплю воды. Шланг извивался, шипел и плевался ржавчиной. Не уговорить.

Когда-то родительский дом был здесь самым роскошным – с большим крыльцом и изящно скроенными мозаичными окнами веранды. Дача была их сбывшейся мечтой, сила их привязанности к этому месту наделяло его всеми признаками рая – деревья, птички, облака. Каждое лето папа пытался стереть с дома следы усталости – шлифовал морщины трещин, перекрашивал, приколачивал, перестраивал. А мне было грустно смотреть на то, как неотвратимо стареет и разрушается родное существо.

Я знаю, что не смогу здесь жить. Но всегда говорю родителям, что люблю это место так же, как они.

Дача была священным капищем. Здесь не просто копали, сеяли и окучивали, здесь останавливали время. Если кому-то надо совершить экскурсию Back in the USSR, я могу продавать билеты.

Здесь все, как в прошлом веке. Щетина штакетника, отделяющая наши 6 соток от соседских, мохнатые елки, стучащие в окна по ночам, и тесный круг дачников, спаянных совместной борьбой за урожай, против климата и здравого смысла. И еще здесь конкуренция – а у вас что выросло? Что выросло, то выросло.

Марина Олейникова, чей дом находился по соседству с нашим, начинала звонить родителям с конца апреля:

– А у вас трава по пояс!

– Валера, надо ехать косить, – начинала действовать мама.

– Зачем косить, если вас там нет? – спрашивала я.

– Потому что у твоей матери всегда был идеальный газон, – отвечал папа и уезжал на покос.

Я пыталась обустроить родительский быт – купить шезлонги, налить воды в резиновый бассейн, вкопать тент над лавочкой.

– Зачем к дому привлекаешь внимание? Ты что, барыня, что ли, в бассейне плавать? Украдут же! – говорила Светка. И крали – мало что доживало до весны.

Мы прятали вещи в тайник: холодильник, замотанный для конспирации в старое покрывало, электроплитку, мягонькое от старости постельное белье, жаркие пуховые одеяла, под которыми душно спать в Москве, занавески, блюдца, ковшики, ведра, лейку, шланг для полива, сахарницу, медный таз для варенья, рюмки, чистые тряпочки, топор, пилу, карманный фонарик, соль, сахар, спички, плафоны для люстр, резиновые сапоги, плащ-дождевик, раскладушку и промышленный кипятильник мощностью 1500 ватт. Каждое лето все это вытаскивалось из запасников. Процесс вытаскивания, развешивания, расставления по местам, застилания и ввинчивания назывался открытие сезона. Я пропустила его – была в Каннах.

У соседа справа тоже был тайник – специальная яма, обложенная кирпичом. Осенью ее засыпали землей, хоронили вещи заживо, весной выкапывали полусгнившие трупики чайников и электроплиток. Олейниковы возили с собой подушки и чашки из Москвы и обратно каждые выходные. И кочевые тюки с вещами так и стояли у них целое лето в квартире.

Я не могла объяснить смирение поколения родителей перед дикими реалиями этого быта иначе, чем проявлением коллективного бессознательного. То есть бессознательного стремления к коллективу. Здесь надо было знать, как зовут соседскую собаку, восхищаться ранним урожаем огурцов, поддерживать разговоры о мульчировании. И каждое утро махать соседу лопатой: доброе утро, Василий Петрович! Тот самый, похоронных дел мастер, эксгумировавший вчера свой летний скарб. Василий Петрович смотрел на меня и одергивал пышные семейный трусы.

– Ты Ленка, Борисовых дочка?

– Я Алена, – отвечала я в тысячный раз. А разве кто-то еще мог за год родиться и вырасти на этом участке?

– Сегодня Петька мой приедет! Развелся зимой, вот такой парень!

Петька приезжал к вечеру, жег в костре шашлыки, опускал тонированные стекла своей «десятки» и врубал сабвуфер на полную мощность. Вековые ели тряслись от возмущения.

– Эй, Ленка, иди к нам, выпей!

Мама толкала меня в спину:

– Иди, иди, с ребятами потусуйся.

– Не пойду!

– Вон, Светка уже с ними сидит.

– Тем более не пойду.

– Между первой и второй перерывчик небольшой! – кричал Петька, проливая водку в костер. Я убегала в дом…

Никогда не была сторонницей рублевских трехметровых заборов, за которыми пряталась Волкова, но и хлипкий штакетник, легко проминавшийся под нажимом коллектива, меня тоже не устраивал. Изящные кованые решетки, цветущая изгородь, пейзане, соблюдающие священное право privacy, собаки, чуткие к запаху чужой свободы, простота европейской глубинки – вот золотая середина, недостижимая в средней полосе, зоне крайностей.

На даче у меня начиналась клаустрофобия – мне хотелось в большой мир, не ограниченный штакетником и не сходящий с ума от ограниченности сельского быта. Вечером я садилась на крыльцо, вся в комариных укусах, покрытая земляной пыльцой, смотрела на линию высоковольток, убегающих все дальше от Москвы, и старалась вспомнить, что где-то есть другая жизнь… Но за седой махрой вековых елей не разглядеть было ни верхушки мачт в Каннском порту, ни Биг-Бена, ни стада африканских слонов, среди которых бродил сейчас в Йоханнесбурге охотник за сокровищами Александр Канторович.

Шланг, возмущенный своим бессилием по поводу того, что воду опять отключили, а мы так и не успели полить клубнику, издал предсмертный хрип и затих.

– Про ваших пишут, посмотри, какое безобразие! – Мама протягивала мне газету «Светские скандалы». «Телеведущая Анастасия Ведерникова арестована в Ницце!

Читайте эксклюзивный репортаж на 3-й странице!»

– Откуда у тебя эта гадость, мам?

– Света Олейникова дала.

Вот еще одна причина, по которой мне хотелось быстрее убраться отсюда.

Родители были уверены, что мы просто поссорились.

– Это у нас такая сублимация. Мы с тобой друг другу вместо мужа, – сказала однажды Светка.

– Думаешь, когда мы выйдем замуж, все изменится?

– Уверена. Потому что замужняя подруга – это мертвая подруга.

– А мы мужей подружим.

– Ага! Мужиков, что ли, не знаешь? Если будут дружить, то против нас.

Я была уверена, что этого никогда не произойдет. Что нет такой силы, которая могла бы разлепить нас, склеенных, повязанных такой степенью откровенности и доверия, что любое в запале брошенное жестокое слово билось под ложечкой и выкатывалось приступом тошноты из горла. Несколько раз мы ссорились по-крупному. Она возмущалась: «Ты кому жалуешься, мне? А не думаешь, что у меня, может, все еще хуже?» И я сразу ощущала себя оставленной, никому не нужной, с холодными кончиками пальцев, без сил сопротивляться жизни, но потом мы мирились, и кровообращение восстанавливалось.

На этот раз умерло. Разрыв проходил по самой верхней точке, в чакре жизненных ценностей – мою мечту она приравняла к желанию потреблять.

После того как мы разрезали друг другу вены, из них еще долго хлестало. Единственное, что могло заткнуть эту рану, – любовь. Но с Сашей ничего не было понятно. Если бы я была не одна, потеря подруги не стала бы такой катастрофой.

В этом и состоит гиперответственность женской дружбы – она растет как союз против мужского предательства, как способ противостоять саморазрушению, как замена второй половине. И потому выход из союза так наказуем и бесповоротен. Олейникова оставила меня в тот момент, когда меня уволили и бросили. То, что я смогла простить Канторовичу, никогда не будет забыто ей. Прощено – может быть, но не забыто. Предавшая подруга – мертвая подруга. Подруга наоборот… Ладно, чтобы не использовать циничный олейниковский жаргон, пусть будет ампутированная. На соседней даче жила ампутированная подруга.

Надо быстрее отсюда уехать. От бывших подруг следует держатся на максимальном расстоянии. Как только рвется нить, за которую мы тащим друг друга к счастью – я добегу первая и дотяну тебя, – мы становимся соперницами. А может, женская дружба всегда соперничество? Оно дремлет до поры, не проявляется, пока всем одинаково плохо. Может, поэтому даже хорошая женская дружба теряет смысл после замужества – другие появляются соперницы. Идеальная дружба, которой не бывает – втащить подружку на гору супружеского счастья. Соперничество в крайней форме – сидеть и плеваться с этой горы. Я боролась с этим гадким чувством, со страхом, что Олейникова добежит первая, сядет на вершине и ее ненависть помешает мне двигаться в гору. Или она будет злорадствовать – смотри, то, что мы хотели сделать вдвоем, смогла я одна! А ты иди, иди отсюда, и – раз! – острым каблуком по окровавленным пальцам… Катись, катись с горы…

1 ... 109 110 111 112 113 114 115 116 117 ... 131
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Антиглянец - Наталия Осс торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит