И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Открыли второй сундук, что поменьше. По очереди Михаил Фёдорович достал три фарфоровые шкатулки неимоверной лёгкости. Они были почти прозрачны и настолько тонки, что даже в руки брать их было страшно, а ну раздавят пальцы. Шкатулки были белыми и на них были нарисованы черным цветом разные буквицы. Буквы не складывались в слова, а были написаны и вкривь и вкось и даже кверху ногами.

Царь открыл одну из шкатулок. Там было два отделения. В одном лежали деревянные шестигранные палочки, выкрашенные жёлтым цветом, палочки были заострены и внутри виднелся чёрный блестящий стержень. Михаил прочитал надпись малюсенькими буквами на одной из сторон палочки: "карандаш "Т"".

‑ Это, наверное, палочка для письма заместо обычной свинцовой, ‑ угадал смотревший на это чудо патриарх.

Михаил взял лист бумаги и провёл полоску, полоска получилась тоненькая и ровная, палочка писала легко, не нужно было почти усилий прилагать. Государь достал следующую палочку, на этой была чуть другая надпись перед буквой "Т" стояла цифра 2. Михаил Фёдорович попробовал прочертить черту этим карандашом. Линия получилась тоньше, и карандаш чуть хуже скользил по бумаге. На третьем карандаше была буква "М", и он провёл гораздо более широкую черту и писал совсем легко. Четвёртый был с цифрой 2 перед буквой "М", и Михаил догадался, что черта выйдет ещё жирнее, так и произошло.

‑ Да, удивил, маркиз. Опять удивил, ‑ усмехнулся патриарх, проделывая те же опыты за сыном, ‑ "Т", надо понимать твёрдый, а "М" мягкий. А что за штуковина в другом отделении шкатулочки? ‑ Серый прямоугольник легко гнулся и сразу принимал назад свою форму, но зачем он был сделан и положен в шкатулку с карандашами, было непонятно.

‑ Наверное, в письме есть пояснения, ‑ предположила старица Марфа.

Михаил между тем достал из сундучка ещё три шкатулочки. Эти были раскрашены. Над рекой и лесом стояла радуга. Красиво. Царь открыл шкатулку. Там было семь таких же карандашей, но они были цветные, в цвет радуги, и внутри у каждого карандаши был стержень в цвет покраски. Надпись гласила "цветной карандаш 2 м". Михаил попробовал, карандаш, выбранный им, оставлял на бумаге красивую жирную зелёную полоску.

‑ Как же это сделано? ‑ поражался Филарет, ‑ Какие же искусники работают у Петруши. Как они эти цветные стерженьки в дерево запихнули? Да, опять купцы заморские толпами стоять будут за этими диковинами.

Михаил проверил все семь цветных карандаша. И даже сам нарисовал радугу. А ведь эту дорогущую и удивительную диковину Петруша детям в школу отдаст, подумал царь и усмехнулся, как бы и ему хотелось простым мальчиком ходить в ту волшебную школу.

Следом из сундучка вытащили две шкатулки из чёрного непрозрачного стекла, и только маленькая ручечка на крышке шкатулки была другого цвета ярко‑красного. Шкатулки сами по себе были произведениями искусства, а ведь там внутри ещё и лежит что‑то. Лежали деньги. Первой царь открыл шкатулку, в которой лежали старые потёртые монеты с вставленными в них драгоценными камнями. Кто и когда мог пользоваться такими монетами. Самое странное, что на монетах были надписи почти на русском. Буквы очень походили на те, что придумал маркиз Пожарский для своей новой азбуки.

‑ Один атлант, ‑ прочитал Михаил на золотой монете с бородатым дядькой на реверсе, вместо глаза у него переливался лазоревый яхонт, ‑ Один пиксель, ‑ это было написано на самой маленькой серебряной монете с ромашкой.

Монет было всего четыре разновидности и не очень много, по две ‑ три каждого образца.

‑ Открывай, Мишенька, другую шкатулочку, да давай быстрее письмо прочитаем, узнаем, что это за монеты, ‑ поторопил сына патриарх.

Во второй шкатулке тоже были деньги, новые блестящие монеты в один рубль. На одной на реверсе был двуглавый орёл и надпись "российская империя", а на второй профиль Михаила и надпись "Император российский Михаил Фёдорович". Царское семейство долго передавала рубли друг другу. Все были сделаны настолько качественно, что даже не верилось, что это не изделия ювелиров, а обычные штампованные деньги.

‑ Вот диковина, так диковина, ‑ произнёс, наконец, патриарх Филарет, ‑ Не знаю даже, что и сказать.

‑ Давайте, письмо от Петеньки почитаем, ‑ предложила Государыня.

Михаил вскрыл конверт и передал письмо дьяку Фёдору Борисову.

‑ Здравствуй, царь батюшка и ты, царица матушка, прошу благословить меня Ваше Святейшество.

В начале письма хочу сообщить, что вернулся я с Урал камня живым и здоровым и много полезного для отечества нашего дел переделал. Во‑первых, по договорённости с воеводой Уфы Григорием Григорьевичем Пушкиным основали мы крепость на впадении реки Бальзы в Белую и тем самым закрыли неверным проход из степей на Русь с юга. И назвал я эту крепость в честь тебя, Государь, Михайловском. Князь Пушкин выделил три десятка стрельцов из гарнизона Уфы и ещё двадцать семей черносошных крестьян туда переселил, получился хороший острог и поселение, на другом берегу Белой. Не побрезгуй советом, Великий Государь, отправь туда весной ещё два‑три десятка стрельцов с семьями и воеводой, а если получится, то и крестьян столько же.

Во‑вторых, основал я ещё одну крепостцу в истоке реки Белая. Там товары, что с Урала поступать будут, перегружать будем на корабли, и зимой товары эти там накапливать. И туда хочу попросить тебя Михаил Фёдорович хоть с десяток стрельцов с семьями прислать. Казачков не надо. Они начнут местных вогулов задирать и грабить, а мне там мир нужен. Крепостцу эту назвал я Белорецком, так как стоит она на реке Белой.

В‑третьих, основал я там, на Урале городок Миасс. Так он назван в честь реки, на которой стоит. Население его сейчас составляет больше трёхсот человек. Это два десятка стрельцов с семьями, да два десятка крестьян с семьями, да десяток мастеров, то же со всем семейством. Ещё есть шесть семей ногайских татар. Этих я в плен взял, когда Михайловск закладывал. Напали на меня ногаи огромным числом, несколько тысяч. Но я их пушками и мушкетами отогнал и даже захватил в плен мать хана Каная именем Алсу и жену его Агзаму. Мать я посадил на лошадь у ногаев же отбитую и послал сыну сказать, что здесь им дороги Русь грабить, больше нет. Агзаму же отдал в жену одному из воев своих.

При строительстве Миасса напали на меня два князька вогульских, но я мужчин у них перебил, а женщин и детей себе в данники взял и рядом с городом поселил, а, то они ещё без мужчин вымрут зимой от голода.

В Миассе добываем камень секретный для производства фарфора, а также нашли залежи медной руды, которая "золото дураков" прозывается. Наказал я мастерам руду ту добывать и плавить медь. Весной заберу и привезу в Вершилово. Попробую колокола большие лить и пушки хорошие.

Михаил остановил читающего письмо дьяка Фёдора Борисова и вопросительно посмотрел на отца.

‑ Конечно, пошлём и стрельцов и крестьян и воеводу, а ещё думаю дьяка надо в Миасс, отправить, который из Пушкарского приказа поразумней. Да и сотню стрельцов с семьями не помешает. Чай медь и камень для фарфора беречь надобно. Сейчас Петруша побил вогульских князьцов, а когда не будет Пожарского там, могут ведь сызнова напасть. Читай дальше, Фёдор.

Старшим оставил я в Миассе Никиту Михайловича Шульгу, что ты Великий Государь недавно дворянином сделал. Он управитель зело хороший, думаю, справится без меня зимой.

‑ Так может и туда воеводу послать? ‑ перебил дьяка патриарх, ‑ Только нужно, чтобы не мешал Петруше, а помогал, не из князей надо, чтобы чиниться там не начал с Шульгой, а из боярских детей, но поразумней. Читай дальше, дьяк.

Теперь о подарках, царь батюшка. К карандашам, что чёрным пишут, прилагается "стирательная резинка", если ошибку кто сделает, то можно провести резинкой по надписи и она сотрётся.

Михаил попробовал, на самом деле карандашные чёрточки легко стирались серым прямоугольником. Просто чудо. Сдул потом образовавшийся мусор с листа и можешь дальше писать.