Город костей - Марта Уэллс

Выбора не было. Разве что развернуться и уйти.

Если Пекло — это все, что останется от мира после того, как Обитатели Запада расправятся с ним еще раз, то какое ему в общем-то дело до этого? Он может жить даже в Пекле, если оно распространится вширь, уничтожив и Последнее море, и города Низкой пустыни. И если то, что он подозревает, верно, то причины, по которым Хранители не могут читать в его душе, а Обитатель Запада не сумел распластать его разум, как распластал разум Гандина, лежат в том, что маги — создатели крисов — именно так и задумали. Конечно, Обитатели Запада наверняка нападут и на Анклав, но и это его тоже никак не колышет.

Хет, сдаваясь, тяжело вздохнул. «Ты просто не умеешь врать самому себе. Другим — умеешь, себе — нет». Он соскочил со стены, вытер потные ладони подолом рубахи и перешел на другую сторону площади.

Наклонные стены образовывали коридор — ворота были глубоко утоплены в них и поднимались вверх чуть ли не до половины высоты стен. Они не распахнулись сами собой, когда он подошел, так, как это делали ворота в тех сказках, которые он читал: безмозглый герой подходил к ним, дабы его там и зарезали.

Хет стукнул по металлической панели, и через несколько мгновений правая половина ворот отошла внутрь. За воротами не было никого, что вполне соответствовало сказкам, но то, что створка ворот двигалась рывками, говорило о наличии какой-то механической системы, что было вполне естественно, особенно учитывая огромный вес ворот.

Усилие, которое потребовалось от него, чтобы войти в Цитадель, поразило самого Хета.

Двор, лежавший за воротами, был начисто лишен растительности; он был выложен темной плиткой и имел два длинных мелких бассейна, меж которых шла прямая, как стрела, дорога к Цитадели. Несмотря на декоративные бассейны, дневная жара должна была превратить двор в кусок Пекла, но зато ночью бассейны охлаждали его и дарили прохладу и спокойствие. На фасаде здания не было ни росписи, ни резьбы, но то, как тщательно были уложены каменные блоки, чистота линий и четкость углов вертикальных ребристых полос придавали фасаду суровую холодную красоту, свойственную только ему и ничему больше. Окна прикрывались каменными решетками, несколько оживляя фасад, а дверь была обрамлена полудюжиной стрельчатых арок.

Хет ощутил какое-то движение у себя за спиной и увидел, что ворота закрываются. Голос разума говорил ему, что отсюда надо бежать без оглядки, но вместо этого он повернулся и зашагал к главному входу в Цитадель.

Циклопические двери стояли настежь открытыми, и Хет переступил порог. Вестибюль полностью соответствовал по стилю всему остальному — такой же гигантский и суровый; из него открывалось несколько коридоров, уходивших в разные стороны. Освещался он немногочисленными бронзовыми висячими лампами яркие пятна в суровом сумраке; холодный сквозняк пронизывал до костей.

Сначала помещение показалось Хету совсем безлюдным, но затем какие-то неясные абрисы появились из тьмы, материализуясь в виде одетых в черные мантии фигур — объявленных вне закона безумных Хранителей Констанса.

Хет ждал, чтобы его прижали к стене, обыскали и отняли оружие, но никто из них даже пальцем не пошевелил, чтобы сделать это. Хет сложил руки на груди.

— Ну, так где же ваш главный?

Последовало некоторое шевеление, возможно, выражавшее удивление.

— Сюда.

Одна из теней отделилась от группы и пошла в черную глубину зала.

Для глаз Хранителей помещение, должно быть, казалось вполне достаточно освещенным, Хету же оно представлялось темным и таинственным. Из вестибюля они попали в центральный зал Источника, полный звуков и звенящей воды. Широкие лестничные ступени поднимались спиралью вокруг мощной колонны из темного камня, а вода стекала по этой колонне звонкими ручьями, собираясь в бассейн у подножия. Проводник Хета стал взбираться по ступеням, и Хет последовал за ним, стараясь соблюдать определенную дистанцию. Он чувствовал, что сейчас боится гораздо меньше, чем следовало бы. Возможно, он просто отупел. «Слишком глуп, — думал он. — Я не могу поверить, что вы сумели построить такое. И вообще не надо было лезть сюда; впрочем, теперь жалеть об этом уже поздно».

На столь близком расстоянии Хету хорошо было видно, что вся колонна украшена резьбой, изображающей многие тысячи лиц, из открытых глаз и ртов которых бежала вода. В этом тусклом свете понять мысль художника было непросто, но общий эффект был ужасен. Прохладный воздух, как и вода, поступал откуда-то сверху. Наверняка там, наверху, было что-то вроде «ветровой башни», откуда воздух попадал внутрь колонны, чтобы охладиться текучей водой. Они шли по лестнице, минуя множество площадок и величественных темных залов, которые уходили в мрачные глубины здания. Где-то вдалеке раздавались голоса; иногда доносившиеся звуки свидетельствовали о жарких спорах и распрях.

Наконец на одной из лестничных площадок проводник Хета свернул в один из проходов. Там, в круге света, падавшего от лампы, ожидали трое имперских ликторов с нагрудными цепями, говорившими об их высоком звании, и еще двое мужчин в раззолоченных одеяниях высших дворцовых чинов.

Когда Хет поравнялся с ними, один из ликторов быстро выступил вперед и крепко схватил его руку повыше локтя. Хету за последние сутки ни разу не удалось выспаться, к тому же он слишком нервничал, чтобы позволить себе медлительность. Ликтор так и замер, обнаружив острие ножа у самого своего подбородка. Хранитель, хмурясь, обернулся. Хет впервые сумел хоть как-то рассмотреть его при свете лампы. Это был молодой человек, без чадры, с темной кожей и чертами лица, говорящими о принадлежности к патрицианской семье. Он выглядел ничуть не более безумным, нежели остальные люди в этом коридоре.

— Господа, оставьте его в покое. Мой Мастер вряд ли будет доволен, если вы затеете ссору в его доме, — сказал он.

Ликтор рванулся, и Хет его отпустил, тут же отступив на шаг назад, медленно вкладывая нож в самодельные ножны. Ликтор был человек пожилой, со множеством морщин вокруг глаз, его кожа даже при этом плохом освещении казалась совсем серой. Он носил на шее знак архикоммандора; это был наивысший чин, который Хету доводилось когда-либо видеть, если только он не ошибался в оценке нагрудного знака. Ликтор возмутился:

— Да кто он такой? И что он тут делает?

Хранитель бросил лишь:

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, — повернулся и пошел по коридору.

Хет последовал за ним, продолжая настороженно оглядывать других патрициев.

Высокая дверь открылась в обширную комнату, большая часть которой была погружена во мрак. Три лампы свисали с высокого, покрытого лепниной потолка в самом центре комнаты. В их мерцающем свете Хет мог видеть низкий стол, заваленный бумагами и множеством других предметов, и бронзовые шкафы с книгами у стены справа. Три больших окна, прорезанные в дальней стене, смотрели сверху на поблескивающие огоньки других патрицианских владений. А еще дальше возвышался высокий светящийся столб самого дворца Электора. Над каждым окном было укреплено изображение демона скал в натуральную величину. Узкие глаза демонов горели необоримой ненавистью, а свернутые рудиментарные крылья и оскаленные зубы казались страшными и живыми в теплом свете висячих ламп.