Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

— Так чего же ты стоишь, говноед кривоногий?! Пробуй, нападай! Ты не в колледже и не у себя дома! Сейчас ты бессилен.

— Явно тебе не хватило в колледже! А это отличное тихое местечко, чтобы завершить наши разборки. Гарантирую, ты пожалеешь, что не стал дауном раньше.

— Счастливо оставаться, Глеб. Посмотрю я, сколько вы протянете на этом морозе.

— Я тебя достану! Я заберу у тебя все! — Глеб обнажил ножик, словно тот все время прятался в его рукаве.

— Благодаря тебе, мне уже нечего терять. Я не боюсь, — произнес Андрей, прикоснувшись к травмату.

Вдруг около «Победы» послышалась возня…

***

Чуть раньше звук клаксона пробудил от спячки еще одного невольного участника угона — Льва. Поскольку напивался он очень-очень редко (никогда), большую часть пути на заднем сиденье «Победы» ему казалось, что тряска, качка, дрожь, шорохи и голоса — это последствия выпитого, невнятный сон в горячке, от которой еще неделю будет трещать голова. Очнувшись в машине, которая явно не в гараже, Лева боялся даже шелохнуться — он затаил дыхание, словно ребенок, который до смерти боится темноты и слышит в ней подозрительные шорохи.

Под одеялом тепло и нестрашно. Лева поначалу побаивался из-под него вылезать. Страх родом из детства парализовал молодого человека — оставалось только прислушиваться и гадать. В некоторые предположения трудно поверить спросонья, но очевидно, что рядом с ним не его друзья, а чужие люди, которые явно не догадываются о его присутствии.

Когда «Победа» наконец остановилась, Лев стал соображать, как незаметно ретироваться из машины при условии абсолютного неведения, где находишься и куда бежать. Пришлось пересилить себя и краем глаза выглянуть в окошко: вагончик, какие-то жестяные сопки со всех сторон, малолетки о чем-то напряженно базарят. Для надежности он вновь накрылся одеялом с головой, осознав, что положение незавидное. Поразмыслив с минуту, он принял решение выбираться, пока незнакомцы выясняют отношения снаружи. Лев хотел вылезти из машины как питон из ванны, но суставы от длительного неудобного лежания скрипели, словно створки старого серванта, а голова кружилась как Земля вокруг своей оси.

Все сразу же пошло не так: дверца издала протяжный скрип, корпус машины оказался холодным и скользким, поэтому найти опору и тихо сползти на землю не вышло. Удалось лишь навзничь свалиться на снег вниз головой в обнимку с одеялом, в котором Лева еще и запутался, потому что неловко крутился в попытках уйти. Естественно, его пируэты состоялись публично.

Такого поворота не ожидал никто: Руслан чуть в штаны не наложил, а Глеб со стеклянными глазами уставился на лазутчика. Но быстрее всех сработала логика Андрея. Все же точь-в-точь совпадает с рассказами: на базу по ночам приезжают убивать людей и утилизировать их машины. Сейчас Андрей целиком и полностью поверил байкам. Глеб, видимо, или не добил, или только собирается укокошить беднягу. Теперь-то его угрозы не кажутся Андрею пустым звуком — Глеб и убивать не гнушается. Андрюха вструхнул.

Оглядев всех испуганным взглядом, Лев бросился бежать куда глаза глядят. Вокруг кромешная тьма и какие-то завалы, будто на свалке. Бежал так, что аж один ботинок слетел. В носках, кстати, лучше: холод подстегивает уносить ноги скорее, однако отравленное алкоголем тело слушается плохо.

— Чего ты вылупился, удод?! Не дай ему уйти! — крикнул Руслану Глеб. — Он нас видел. С нас шкуру сдерут, если он смоется.

Растерявшийся Руслан пустился вдогонку за Левой — следы беглеца образовали извилистую тропинку, ведь программиста качало от ночного ветерка и головокружения. Сам Руслан не знал, почему он вообще слушается Глеба. Ему хотелось убежать отсюда за компанию с этим неизвестным. Но это же свидетель целой груды их противоправных деяний. Руслана внезапно охватила ненависть к нему: беглец ведь обязательно настучит на них. На ходу озверевший Руся подхватил торчавший из земли кусок ржавой трубы небольшого диаметра и, будто олимпиец, метнул его в сторону Льва. Тому больно прилетело не в спину, куда целил Рустик, а прямиком в затылок — картинка в глазах потемнела окончательно, и Лев нырнул в сугроб. Руслан припал на колени рядом с телом, не понимая, зачем он так сделал: он ведь не такой, как Глеб и Рыжий — их общество портит даже самого благочестивого человека. Крови не видно — Руслан растерянно глянул в сторону Глеба.

— Тащи его сюда! Если очнется, скажи, что под пресс засунем, если будет брыкаться, — махнул ножиком Глеб. После этой реплики Андрей еще пуще уверовал в байки. — А теперь с тобой… — Глеб повернулся к скупщику.

Глеб хотел разорвать Андрея в клочья, как тот во всю глотку крикнул:

— Гаврик! Фас!

Откуда ни возьмись из-под вагончика вынырнула крупная дворняжка и, оскалившись, набросилась на Глеба и куснула его за запястье. Парень выронил ножик. На этом внезапные появления не закончились. Из темноты возник Рыжий и со всех сил огрел пса ломом по загривку. Гаврик взвизгнул и расцепил пасть — матерящийся Глеб освободил руку. Собака, рыча, исчезла в темноте. А разъяренный Рыжий замахнулся теперь уже на Андрея, стоящего в дверях вагончика. Тот, отходя назад, споткнулся об порог и рухнул на пол, нехило ударившись затылком. Рыжий практически взлетел по ступенькам к двери, но нечеловеческим усилием Андрюха захлопнул ее, решив заблокировать вход внушительным бруском (дополнительно к хлипкой щеколде), положив его на два крюка по обе стороны проема. Рыжий влепился носом в запертую дверь.

Руслан тем временем дотащил Льва до машины. Беглец до сих пор в отключке. А Глеб корчится от боли, сжимая окровавленное место укуса:

— Рустик, шельма! Аптечку тащи, сука! Быстрее!

— А как же…

— Да брось его! — отменил предыдущий приказ Глеб. — Перекись, бинт давай, живо! — водила кинулся в салон «Лады» за аптечкой, а Глеб приговаривал, лишь бы пес был не бешеный.

Рыжий не прекращал попыток попасть в вагончик, свет в котором потух.

— Твои шавки нам не страшны, мразь! — кричал он, еле заглушая лай окрестных собак, которые услыхали визг Гаврика, заработавшего удар ломом.

Андрей же сидел на полу, опершись спиной об верстак и пытаясь стерпеть острую боль в затылке и статику, застилавшую глаза. Он в западне.

Руслан заботливо обработал перекисью ранки от собачьих зубов на руке Глеба — от боли главарь сыпал матами и пытался оттолкнуть лекаря, будто капризный ребенок.

— Больно, сука!

— Потерпи!

— Иди на хуй!

— Могу подуть, — предложил Руслан, на что Глеб отреагировал такой кислой физиономией, словно тот предложил ему засос поставить. Рустик заткнулся и продолжил бинтовать.

— Гони наши бабки! — не унимался Рыжий, нарезая круги вокруг вагончика.

— Будь ты рядом во