Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции, книга 2 - Анри Сансон

24 флореаля. Сегодня казнены: Можер, бенедиктинец; Гарде и Петон, почтальоны из Вильнева, уличенные антиреволюционных суждениях; Суан, драгунский квартирмейстер, виновный в заговоре против единства республики; Лангу, доктор; д’Аво, дворянин из Риома и жена его; Луге, муниципальный офицер в Сюиредане и Убелески из Диеппа.

25 флореаля. Сегодня мы казнили д’Арленкура, генерального фермера и отца того, который казнен 19 числа. Это старик семидесяти лет. Санкюлоты более раздражены против тех, которые обвиняются в подделке табака, чем если б им сказали, что они превращали в камень хлеб, питающий нас всех.

26 флореаля. Сегодня казнены: Шиавари, пехотный капитан; Тассен, законовед; Менье, депутат учредительного собрания; Фиссар, нотариус; Генри, писец Неварденского трибунала; Бласс, администратор Бичского округа, обвиненные в заговоре против верховной власти нации, и Бернар, продавец сукна, уличенный в недобросовестной поставке.

27 флореаля. Сегодня казнены семь человек.

28 флореаля. Дера, портной и Леруа, поставщик, обвиненные в растрате денег и злоупотреблении при поставках. Пегрилья, житель Аннеси, — уличенные в сношениях с неприятелем, в распространении антиреволюционных статей и растрате денег республики.

29 флореаля. Сегодня казнены сын Буррея Барбарон, бывшего президента, казненного первого числа этого месяца, с ним казнены десять лиц, осужденных революционным трибуналом и двое приговоренных уголовным судом.

1 прериаля. Сегодня казнены девятнадцать человек, из которых четырнадцать высланы в Париж представителем Бо из Лотского департамента.

2 прериаля. В этот день были казнены десять человек.

3 прериаля. Сегодня казнили Лефло, главного таможенного начальника в Трегье.

4 прериаля. Имена казненных в этот день: Анатоль Дофли, военный комиссар; Александр Прованшер, чиновник комиссариата; Жан Франсуа Лемаркан, подрядчик; Жорж Жозеф Фортен, комиссариатский чиновник — обвиненные в вероломных действиях и в неисправных поставках.

5 прериаля. В жертву деспотизма комитетов совершено много убийств; они осуществили эту тиранию, о которой мечтал Марат; удивительно ли после этого, если повторяют беспрестанно, что притеснители находятся вне закона человеколюбия, удивительно ли, что пример Шарлотты Корде нашел подражателей, а убеждение в справедливости расправы кинжалом многих последователей. Ночью третьего дня один человек покушался убить Колло-д’Ербуа; вчера молодая девушка хотела убить кинжалом Робеспьера. Убийца Колло Оверниат по имени Ладмираль; он жил в одном доме с ним по улице Фавар № 42. Говорят, что Ладмираль имел намерение убить или Робеспьера, или Колло, пожалуй, даже обоих. Весь день он прохаживался около Конвента и вошел туда, намереваясь напасть на представителей в самом собрании, но в то время их там не было. Ему надоело слушать речь Барриера, он вышел, тщетно старался проникнуть к Дюплею и, вынужденный отказаться от мысли соединиться с ним, пошел домой и стал ждать Колло. Колло пришел в час пополуночи; Ладмираль, живший на пятом этаже, караулил его на лестнице; он видел, как служанка шла со свечой, чтобы посветить своему господину; быстро спустился через три этажа и в то время как представитель народа поднимался на свою площадку, он выстрелил в него из пистолета раз, потом другой; но оба раза промахнулся, и Колло остался невредим. Он бросился на убийцу; а тот спрятался на свой чердак. Колло, который действительно очень храбр, старался выломать дверь; но в это время на крики служанки и жильцов в доме явился патруль. Гражданин Жоффруа, слесарь, вынудил представителя отойти от дверей, и впустил туда сначала прибывший караул, потому что Ладмираль, вооружившись ружьем, грозил убить всех. И действительно, сам же гражданин Жоффруа, схвативший убийцу, был ранен, по словам одних, штыком, по мнению других, пулей из ружья.

6 прериаля. Теперь известно имя молодой девушки, хотевшей убить Робеспьера; ее зовут Сесилией Рено, ей двадцать лет, она дочь торговца бумагой на улице Лантерн. Комитет общественной безопасности расспрашивал ее. Конвент определил, чтобы всякий день составлялись бюллетени о состоянии здоровья гражданина Жоффруа, раненного Ладмиралем; так делалось прежде, когда короли или принцы находились при смерти. Кажется, однако, что рана вовсе не опасна. Возможность быть мучеником за отечество, которой подверглись Ранго и Робеспьер, приобрела им много завистников; теперь их комитетские товарищи видят кинжалы во всех косых взглядах. Вуллану хочется также разыгрывать роль жертвы; по его словам, какая-то женщина хотела умертвить его; она теперь в Консьержери и сегодня или завтра должна предстать перед трибуналом. Но судя по слухам, Вуллан старался видеть опасность там, где ее вовсе не было. Его убийца — несчастная женщина, которую смерть мужа или любовника лишила рассудка; она написала Вуллану письмо, в котором после нескольких упреков умоляла его соединить ее с любимым человеком. Кто хочет убить, тот; конечно, не станет угрожать; но как бы там ни было, ее желание скоро исполнится. Казнены в тот же день: Шарль-Бираг де Гильеден, дворянин и мушкетер; Жан-Жак Кювье, архитектор и член Ванвийского революционного комитета; Пьер Прюдом, торговец рыбой, и Франциска Ламбер, его жена, Камилла Пенрар, прачка, Маргарита Августина Демо, жена кожевника Геберта — обвиненные в заговоре, имевшем целью восстановить королевскую власть.

7 прериаля. Сегодня казнены: Шар-Мориц-Луи-Мильсан, редактор журнала «Креол-Патриот» и капитан Сен-Домингской милиции, обвиненный в заговоре против республики. Конвент издал декрет, запрещающий брать в плен англичан и ганноверцев; надо знать, будут ли солдаты слушать это приказание.

8 прериаля. Настроение якобинцев и Конвента, дышащее кровью и убийствами, должно было отозваться и в трибунале. Сегодня из двадцати шести обвиненных оправданы только двое, а остальных мы препроводили на гильотину.

9 прериаля. Страшные кинжалы гражданки Сесилии Рено оказались просто двумя небольшими закрывающимися ножиками — один с черепаховой, другой — с перламутровой ручкой, похожими на ножи, употребляемые для еды детьми, и могли поранить только руку вздумавшего употреблять их для убийства.

Но так как на вопросы Вадье Сесилия отвечала чрезвычайно гордо, что, идя к Робеспьеру, хотела только видеть, каковы бывают тираны; и очевидно, что она ожидала ареста, потому что перенесла свои пожитки из дома в кафе Рауси; — то весьма мудрено понять, почему она так плохо вооружилась, питая замысел, который так трудно было исполнить. Можно, кажется, предполагать, что ум ее расстроен; это самое справедливое объяснение ее поступка; но Робеспьер не уступит одному Колло славы мученика, умершего за отечество; он очень хорошо понимает всю выгоду, особенно если к этой славе прибавить возможность остаться в живых; и конечно, процесс Сесилии должен пойти своим порядком. Производятся большие аресты. Ривьер говорил мне, что сообщников находят даже в темницах.