Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции, книга 2 - Анри Сансон

4 флореаля. Сегодня казнены шесть человек.

5 флореаля. Когда в прошлом году Прусский король вступил в Верден, жители поднесли ему ключи города, а жены и дочери их — корзины с цветами; последние присутствовали на балу, данном роялистским муниципалитетом неприятелю, и танцевали с прусскими офицерами. Подвергнутые за это суду революционного трибунала, тридцать четыре гражданина и гражданки Вердена осуждены были на смерть. Молодость четверых из них: Маргариты Лажирозиер и трех сестер Ватрен могла бы служить им извинением, но это смягчающее вину обстоятельство допустили только для двух семнадцатилетних девушек, которых все-таки присудили к шестичасовой выставке у гильотины и к двадцатилетнему заключению.

6 флореаля. Сегодня в 10 часов утра Клара Табульо и Варвара Генри выставлены были на гильотине, где вчера казнены были мать и сестры их. Они должны были оставаться там в течение шести часов; но спустя час Варвара Генри упала в обморок и пришлось развязать ее, чтобы привести в чувство. Клара же Табульо была так бледна, что все замечали, что и она скоро лишится чувств. Стали кричать в толпе: «Довольно!», но если принять во внимание расположение умов, то этот, хотя и сдержанный крик, мог подкрепить благородное сердце. Генри отправился в дом правосудия, чтобы известить Фукье Тенвилля о происходившем; Ноден отдал ему приказание развязать молодых девушек и передать их жандармам, чтобы отвести обратно в тюрьму, что и исполнено было в половине первого часа. В четыре часа казнены десять человек.

7 флореаля. Лекарь, землепашец из Боннекура; Савуа, артиллерийский фурман; Ламберт, мясник из Сенли; и Гено, занимавшийся виноделием в Ивон ла Монтане, уличенные в заговоре против верховной власти нации, казнены сегодня вместе с Лебо, купцом, Ноде, столяром, и Усталем, водоносом, осужденными на смерть революционным трибуналом за подделку ассигнаций.

9 флореаля. Сегодня гражданин Фукье показал человеческие чувства; это случай такой редкий, что необходимо занести его в мои заметки. Когда беспорядки вынудили его продать свое место прокурора в Шателе, то Ангран д’Аллерей оказал ему некоторые услуги; Фукье вспомнил об этом. Ангран содержался в Пор Либр; это был старец совершенно безвредный и уважаемый всеми, и должно было думать, что о нем забудут. К несчастью, достаточно не только иметь врага между чиновниками комитета общественной безопасности, но и того, если имя заключенного не понравится кому-либо из граждан, чтобы направить его тотчас же в Консьержери, а оттуда — на эшафот. В подобном случае чиновник выставляет его бумаги на вид, и когда они три или четыре раза попались на глаза начальникам, то они отправляют их к публичному обвинению. Вероятно, подобным же образом предан был суду и д’Аллерей, ибо Фукье доказал, что не желает его смерти, замолвив за него слово Селье, одному из менее ожесточенных присяжных. Когда Дюма допрашивал д’Аллерея, который обвинялся в том, что доставлял помощь своим сыновьям-эмигрантам, Селье заметил, что, быть может, обвиненный и не знал о существовании закона, запрещающего всякое сношение с взявшимися за оружие против своей родины; Ангран оттолкнул эту руку, которая протягивалась для спасения его, и с большой твердостью отвечал, что немногие оставшиеся ему дни жизни не стоят того, чтобы выкупать их ложью, что он знал закон, но что, по его мнению, законы природы имеют преимущество перед законами республики. С ним вместе казнен Аймонд де-Николаи, бывший первый президент Верховного Совета. — Ривьер рассказывал мне, что когда де-Николаи прибыл в Консьержери, то страдал ревматизмом в плече, и на предложение доктора Баяра лечиться, отвечал: «Не стоит того, болезнь недалеко от головы; одна унесет другую».

10 флореаля. Гамен, учивший бывшего короля слесарному мастерству и донесший о существовании железного шкафа и интересных бумаг в нем заключавшихся, еще не получил вознаграждения за свою измену, что было однако совершенно справедливо. Он обратился в Конвент с просьбой, в которой, чтобы еще более подкрепить права свои, присовокупил к своему поступку клевету, обвиняя Людовика XVI в том, что тот имел намерение отравить его. Вследствие рапорта Мюссе, собрание приняло просьбу Гамена, и он получит несколько сот ливров дохода и добьется чести быть провозглашенным в декрете Иудою-предателем.

11 флореаля. Сегодня казнен Станислав де-Ланжанери, бывший кавалер ордена св. Людовика, уличенный в том, что был одним из рыцарей кинжала. Давно уже не случалось нам иметь дело с одним только осужденным, и потому те, которые обыкновенно сопровождают нас, покинули нас на дороге, как бы не желая беспокоиться из-за такой безделицы.

12 флореаля. Сегодня казнены шестнадцать человек.

13 флореаля. Сегодня казнены только трое.

14 флореаля. Сегодня мы отвезли на площадь Революции трех офицеров и гренадеров, которые одни 10 августа защищали короля. Их было 12.

15 флореаля. Сегодня во исполнение решения трибунала казнены тринадцать человек, уличенные в заговоре против свободы и безопасности французской нации и в суждениях, призывавших к уничтожению народного представительства.

17 флореаля. Сегодня Конвент издал декрет о предании суду революционного трибунала главных откупщиков; гражданин Дюпен составил рапорт, в заключение которого приведено девять обвинительных пунктов. Их не спасут двадцать два миллиона, которые они предоставили нации. В доме правосудия говорили о процессе сестры покойного короля Елизаветы, который скоро должен начаться. Ее переведут в Консьержери, дети же останутся в Темпле. Вчера казнено девять осужденных, сегодня двадцать три, из которых двенадцать присланы Бернаром де Сентом, командированным с особенным поручением в Кот д’Ор.

18 флореаля. Процесс бывших откупщиков начался сегодня. Их призвано перед трибуналом тридцать два человека. Лиендон и Ноден поддерживают обвинение; председательствует Коффингаль. Между тем Фукье оканчивает счеты депутатов во втором отделении.

19 флореаля. Сегодня утром произнесен приговор над откупщиками. Четверо освобождены от суда: Санго, Деланж-сын, Бевефэ и Дегант. Все остальные числом 28 приговорены к смертной казни и казнены сегодня же в 2 часа пополудни; осталось произнести приговор шестерым. Один из них, Лавуазье, был ученый химик. Он просил у президента Коффингаля пятнадцатидневную отсрочку, чтобы довершить открытие, которое должно интересовать нацию, но Коффингаль ответил ему; «Народ не имеет надобности в химии и ему нет дела до твоих открытий».