Мейси Доббс. Одного поля ягоды - Жаклин Уинспир

— О чем вы?

— Джозеф Уэйт знаменит своей щедростью. Вы раздаете беднякам излишки продуктов, так почему бы Шарлотте не начать работать на распределении? Вложите немного средств, и пусть она сама поднимается по карьерной лестнице. Пусть проявит характер, и дайте ей шанс заслужить уважение.

Джозеф Уэйт задумчиво покачал головой. Мейси поняла, что сейчас этот прагматик просчитывает на три хода вперед, предполагает, как извлечь выгоду из ее совета, изобретает способ, который она не могла себе и вообразить. Она умолкла. Джозеф Уэйт заглянул ей в глаза.

— Спасибо за возвращение Шарлотты. И за вашу честность. Возможно, не все, что нам говорят, может понравиться, но в моих краях люди ценят разговоры начистоту.

— Хорошо. — Мейси встала, достав из портфеля манильский конверт: — Окончательный счет, мистер Уэйт.

Все лето Мейси ездила в Челстоун каждые выходные: побыть с Фрэнки и посмотреть, как продвигается лечение Билли. Щедрый гонорар Джозефа Уэйта позволил ей временно не беспокоиться о финансах и проводить больше времени с отцом. Кроме того, она продолжала консультировать Уэйта, помогая наладить отношения с Шарлоттой.

Билли, в свою очередь, окреп и восстановил двигательные функции обеих ног. Он еженедельно встречался с преподавателем, обучавшим его гимнастике и упражнениям, устранявшим последствия давнего ранения.

— Знаете, мисс, он говорит, что у меня укрепляется внутренний стержень.

— Стержень?

Мейси смотрела, как Билли расчесывал гриву недавнего приобретения леди Роуэн: гнедой кобылы с завидным списком спортивных достижений, теперь отправленной на отдых и готовой дать приплод.

— Ага, внутренний. Белиберда какая-то, правда? — Не замолкая, Билли принялся чистить лошадь. — Мне дают всякие упражнения на укрепление ног, рук и живота. А есть вообще незаметные, вот такие, — сказал Билли, указав скребницей на живот. — Это и есть мой стержень.

— Что ж, похоже, упражнения идут тебе на пользу. Я заметила, что ты ходишь по конюшне, почти не хромая.

— А главное, больше не болит, как раньше. Конечно, приходится регулярно беседовать с доктором Бланшем. А еще к нам временами заглядывает доктор Дин и навещает меня. Ну и вашего папу тоже.

Мейси почувствовала, что краснеет, и опустила глаза.

— Если бы не визиты врача из деревни, я бы решила, что папа больше не нуждается в услугах доктора Дина.

Билли приладил поводья к недоуздку, и они вышли на залитый солнцем двор.

— Думаю, доктору Дину нравится у доктора Бланша, вот он и заглядывает к вашему папе. Иногда и о вас спрашивает.

— Обо мне? — спросила Мейси, прикрыв глаза от света.

Билли широко улыбнулся — и тут же обернулся, услышав хруст автомобильных шин по гравию: в дальнем конце двора, недалеко от дома конюха, резко затормозил новенький «остин-суаллоу».

— О, легок на помине! Это же доктор Дин!

— Ой!

— Мисс Доббс, я так рад вас видеть. А мистер Бил, смотрю, все прогрессирует.

— Ну да, лучше не бывает. Спасибо, доктор Дин. Не думали увидеть вас сегодня.

— О, я заскочил ненадолго, нужно увидеться с Морисом. — Он повернулся к Мейси: — Мне повезло встретить вас, мисс Доббс. Надо еще успеть в Лондон на собрание в больнице Святого Фомы. Я хотел узнать, не согласитесь ли вы отужинать со мной? Или сходить в театр?

Мейси снова покраснела.

— Мм, да, возможно.

— Я позвоню вам, как прибуду в Лондон. — Эндрю снова обменялся рукопожатием с Билли, коротко поклонился Мейси и зашагал к особняку.

— Если вы не против, я бы сказал, что он шустрый малый. И язык у него подвешен. Где он только этому научился?

Мейси рассмеялась.

— В Бермондси, Билли. Доктор Дин оттуда родом.

Теперь, когда отец Мейси был на пути к выздоровлению, а каникулы Билли в Кенте подходили к концу, настала пора закрыть основное дело, используя метод Мориса. Мейси посещала связанные с делом места и людей. Так она отдавала дань уважения наставнику и составляла в голове «исчерпывающий отчет», который позволит ей работать дальше, прибавит опыта и придаст новых сил. Сначала она заехала в Гастингс к экономке Розамунды Торп, паковавшей вещи после состоявшейся наконец продажи дома.

— Я нашла уютный домик в Седлскоме — небольшом городке в графстве Восточный Суссекс, — рассказывала миссис Хикс. Мейси отказалась от предложения войти в дом, решив не мешать женщине поскорее собрать вещи и начать новую жизнь. Она напряженно прислушивалась к тихому голосу старушки, заглушенному криками чаек над головой.

— Конечно, мне будет не хватать моря. Это бывает со всеми, кто покидает Старый город. Хотя уезжают не многие.

Мейси улыбнулась и едва повернулась к выходу, как миссис Хикс придержала ее.

— Спасибо вам, мисс Доббс. Спасибо за все.

— О, прошу вас, не…

— Знаете, я всегда думала, что буду смотреть, как повесят убийцу миссис Торп, и не почувствую ни капли жалости. Но теперь так переживаю за ту женщину. Ужасно переживаю. Говорят, ее не станут казнить, а просто посадят за решетку. Знаете, будь я на ее месте, лучше бы меня казнили. Я бы хотела отправиться к моей семье.

Мейси подъехала к дому на Блюбелл-авеню в Кулсдоне, где жил Джон Седжвик с супругой Филиппой. Рядом на ветру покачивалась табличка «Продается», а сам хозяин работал в саду. Заметив, как Мейси открыла калитку, он вытер руки и вышел к ней.

— Мисс Доббс, я так рад вас видеть!

— Мистер Седжвик, — поздоровалась она, протянув руку, которую Седжвик сжал в ладони.

— Как мне вас отблагодарить?

— Прошу вас, не стоит.

— Спасибо за проделанную работу. — Седжвик сунул руки в карманы. — Я знаю, что Пиппин совершила в молодости большую ошибку. Но также знаю, что она была хорошим человеком. И пыталась загладить свою вину.

— Конечно, пыталась, мистер Седжвик. Вижу, вы переезжаете.

— О да. Настало время больших перемен, крутых перемен. Я принял предложение поработать в Новой Зеландии. Там сейчас развернули масштабное строительство и нужны парни вроде меня.

— Поздравляю. Хотя путь неблизкий.

— Да, верно. Но я должен окончательно порвать с прошлым. Пора двигаться дальше. Что толку сидеть здесь и ныть? В конце концов, дома на этой улице строили для семей, а не для вдовцов. Говорят, перемены нам только на пользу.

— До свидания, мистер Седжвик. Уверена, вы снова будете счастливы.

— Надеюсь, мисс Доббс. Очень надеюсь.

Мейси прогулялась мимо дома Лидии Фишер, но звонить в дверь не стала. Из окон верхнего этажа доносилась музыка граммофона, причем на такой громкости, что было ясно: мнение соседей хозяина абсолютно не интересовало. Раздался женский смех, и даже с улицы Мейси расслышала звон бокалов. Она подумала о призрачном одиночестве, пропитавшем всю мебель, всю одежду Лидии Фишер в доме, и прошептала:

— Мир ее праху.

Красный кирпич Кэмденского аббатства казался огненно-алым под редким для этих краев голубым небом, вдруг удостоившим Ромнийские болота своим появлением. Над равниной носился прохладный ветерок, словно напоминая приезжим о том, что здешнее пастбище некогда было отвоевано у моря. Мейси вновь проводили в гостевую комнату, где вместо чая на подносе стоял стеклянный графинчик и были разложены молочно-белые ломтики чеддера и теплого хлеба. Матушка Констанция уже ожидала Мейси и, заметив ее на пороге, улыбнулась:

— Добрый день, Мейси. Пора обедать, и я решила, что наше ежевичное вино с домашним хлебом и сыром придется кстати.

Мейси присела перед дверью.

— Насчет вина не уверена — скоро мне снова садиться за руль. Полагаю, напитков вашего аббатства стоит остерегаться.

— В дни моей юности, Мейси…

Мейси жестом перебила монахиню:

— Матушка Констанция, сознаюсь, я до сих пор не могу понять, как вас вообще сюда пустили после всего, что вы позволяли себе в юности.

Матушка Констанция рассмеялась.

— Теперь ты узнала секрет нашей обители, Мейси. Мы принимаем только тех, кому знакомы мирские соблазны. А теперь расскажи, как ты. Мы не так уж изолированы от мира и неплохо наслышаны о новостях, знаешь ли. Насколько я понимаю, твое расследование увенчалось успехом.

Мейси потянулась к графину и налила себе немного темно-красного вина.

— Едва ли слово «успех» применимо к моему делу, матушка Констанция. Да, убийца предстала перед судом, но осталось много вопросов.

Монахиня кивнула.

— Считается, что люди быстрее мудреют там, где женщины собираются вместе и посвящают жизнь размышлениям и молитвам. Но все не совсем так. Мудрость приходит, когда мы признаемся себе, что мир непредсказуем.

Мейси потягивала вино.

— Знаешь, Мейси, я начала задумываться, так ли наша работа в действительности трудна. Этот вопрос беспокоит и тебя, не так ли? Расследование коснулось и нас, и мы стали свидетелями откровения.