Хвост виляет собакой - Ларри Бейнхарт

очень спокойно едем в мотель и регистрируемся. Паркуемся позади здания. Я делаю пару телефонных звонков. Первый рейс в 6:00 утра, в Атланту. Мы садимся на него. Я говорю Кэтрин: езжай в Лос-Анджелес. Возвращайся на работу, как будто ничего не случилось. Слишком много белых людей умерло, даже Дэрил Гейтс должен был заметить. В самолете мы сидим порознь, как будто не знакомы. Это правильно, потому что в Атланте я вижу, как какой-то парень смотрит на меня, будто ищет кого-то, кто похож на меня.

Я иду в мужской туалет. Меняю куртку, надеваю шляпу. Запихиваю салфетки за щеки, как Брандо в «Крестном отце». Выхожу оттуда и иду к следующему терминалу. Первый рейс, который я вижу, – в Ньюарк. Отлично. Я сажусь на него. Он летит из более-менее прочь от Лос-Анджелеса. Я приземляюсь. К этому времени у меня возникает другая проблема. У меня флюс. Он чертовски болит. Я глотаю аспирин и надираюсь. Но я знаю, что должен с этим разобраться, прежде чем делать что-то еще.

Я спрашиваю парня, сидящего рядом со мной, не знает ли он хорошего дантиста в Нью-Йорке. Или в Ньюарке. Неважно. Он говорит «да» и называет имя своего дантиста. Брюс Милнер. Он предлагает сослаться на него, сказать, что это срочно, и Брюс мне поможет.

Это оказывается правдой. Он велел прийти, чтобы он принял меня, когда сможет. Пока я сижу и жду, входите вы. Вы показываете ему новое издание вашей книги. Британское издание, причем. И вы обсуждаете с ним работу в газете. Криминальные репортажи. Я вас помню. Из разговора с вами о возможной экранизации вашей книги. И пока Милнер работает надо мной, я спрашиваю его о вас. Я узнаю, что у него есть летний домик недалеко от вас. Я думаю, что это, может быть, хорошая идея – исчезнуть на несколько дней. А еще мне, может быть, стоит рассказать кому-нибудь свою историю.

Я хранил их секреты, но они не сдержали своего слова. Так?

– Так. Не сдержали.

– Тейлор и Говард Дадли. Они были первыми, кого я убил.

– Что?

– Я имею в виду – сам. Не как солдат. В Секретной службе я продолжал быть солдатом.

– Еще ниндзя.

– Понимаете, я разделался с Тейлором и Дадли, и для меня все должно было закончиться. Нужно прекратить войны… даже когда они ведутся ради перемирия. Я поступил неправильно. Вот где я ошибся. Допейте бутылку со мной. Еще два глотка – и еще один мертвый солдат.

– Нет. Спасибо.

В то утро он начал новую.

– Незаметно, да?

– Нет.

– Хотите знать, насколько я пьян?

– Конечно.

– Я расскажу вам кое-что… Расскажу… что я… Однажды я солгал Мэгги. Однажды. Один раз. Один чертов раз. Когда она спросила о… Я сказал ей, что мой отец – что он сломал руку о мою голову. Я сказал, что… что на этом все закончилось. Но… он был слишком пьян, чтобы чувствовать боль. Он только разозлился еще больше. Он пошел за мной. Я выбежал. На лестницу. Он бросился на меня. Я… Он промазал по мне и… Он кинулся на меня, а позади меня была лестница. Он упал. Вниз по лестнице. Сломал шею. Он был первым. Первый человеком, которого я убил.

В углу комнаты стоит кровать. Он медленно подошел к ней и упал на нее. Он потерял сознание. Я укрыл его, хотя было лето. Потом я вернулся домой и попытался объяснить жене, почему перестал помогать ей ухаживать за ребенком. Я пообещал, что этот сумасшедший уйдет на следующий день.

Он встал рано. Меня это удивило. Он был прав: голова у него была как камень. Он спросил меня, бегаю ли я. Я ответил, что да, немного. Он спросил, как далеко. Я сказал ему, что километра три, может быть, пять. Он спросил, можно ли добежать до вершины горы над моим домом. Я сказал ему, что если он отправится по грунтовой Камелот-роуд до Мид-Маунтин-роуд, то выйдет на еще одну грунтовую дорогу, которая идет к вершине Оверлук-Маунтин. Он спросил, бегал ли я когда-нибудь по ней. Я ответил, что думал об этом, но путь занимает около шести километров вверх, а потом столько же обратно.

Он предложил сбегать. Я позволил ему уговорить себя. Было жарко, и мы быстро вспотели. Я чувствовал ядовитый запах перегара, исходящий от него. На полпути он, шатаясь, зашел в лес, и его вырвало.

– Так-то лучше, – сказал он и прибавил темп.

Я никогда не бегал так далеко. Может показаться, что в этом нет ничего особенного, но его присутствие рядом поддерживало меня, и это было похоже на какой-то дар. После этого я, хотя бы в малой степени, стал более сильным человеком. Я до сих пор время от времени повторяю этот забег, и это очень здорово.

Когда мы спустились с горы, он стал отжиматься и приседать. Я разрешил ему воспользоваться душем.

– Я приехал на угнанной машине, – сказал он. – Думаю, нам надо куда-нибудь ее отогнать, а потом я попрошу вас отвезти меня на автобус.

– А вы нахал, – сказал я.

– Да.

Так мы и сделали.

– Вы верите в мою историю? – спросил он на автовокзале.

– Это хорошая история. Одна из лучших.

– Подумайте о ней.

– Куда вы поедете дальше?

– Я дал обещание. Я говорил ему, что сделаю это.

– Я не знаю, желать ли вам удачи, – сказал я.

– Я любил ее, – сказал он. – Я скорее умру. Я так сильно ее люблю.

* * *

Через неделю или около того мне пришла посылка. В ней было два предмета. Коробка с дискетами и очень толстая рукопись. Сценарий был озаглавлен «Величайший обман в мире, оригинальный сценарий. Автор: Эд Пандар». Все дискеты, кроме одной, открывались на моем компьютере. Они принадлежали человеку по имени Тедди Броуди.

Я все еще не думал всерьез заниматься той странной историей, которую рассказал мне Джо Броз. Как я уже говорил, я пытался отойти от политических тем, сбавить градус, написать какую-нибудь обычную историю убийства мужа и жены, среднего класса или побогаче. С адвокатами. Адвокаты продаются на ура. Скотт Туроу, Джон Гришэм.

Потом произошли четыре вещи.

Во-первых, когда я смотрел войну по телевизору, мне казалось, что я смотрю то, что Тедди называл в письме своей матери «каракулями