Командировка в мир "Иной" - Оля Виноградова

— Слушай, Элоиза, а я буду рассказывать…

…Много лет назад, когда наш мир был совсем юным, его нашли демиурги. Совсем не случайно. Наоборот, его искали целенаправленно, как и другие миры. Молодые, пустые, состоящие только из энергии, без разума и физического воплощения. Вопреки расхожему мнению, демиурги отнюдь не создатели миров. Нет, на это их силы не хватит. Вселенная, загадочная и непонятная, рождает их сама. Легко или в муках, кто знает? Не мы, а сама она вряд ли когда-либо раскроет все свои тайны. Демиурги тоже дети ее — чистый разум, способный принимать любые формы, но как она остается вечно юной матерью, дети также не подвержены бремени возраста, следовательно, и мудрости.

Когда Иной обнаружили, его отдали на попечение двух сестричек, молодых даже по меркам вечных детей и совсем неопытных, поставив задачу вдохнуть жизнь в еще не проявленный, но несомненно прекрасный мир. И он постарались уж как умели: создали землю, окружили ее океаном, зажгли на небе солнце и звезды, населили существами. Воду отдали лонморкам, леса — земо, поля и луга людям. Только с воздухом им справится не удалось. Что-то пошло не так, и арчайлды так и не обрели крылья.

Сестры обвинили в неудаче друг друга и хотя продолжили жить и работать вместе, обретая статус богинь Иного, но прежнего взаимопонимания между ними уже не было.

Но мир надо не только создать. Им надо управлять: его развитием, жизнью и даже смертью. Напуганные нерадостным концом множества миров одна из сестер решила не допустить подобного в своем, и она создала пятую расу. Взяла свою плоть, лучшее от четырех рас, встряхнула, взболтала и выпустила в Иной эльгаши. Странных. Непонятных. Но отчаянно веселых и обладающих способностью вдохновлять любых существ мира на свершения. Порой опасные. Порой безумные. Иногда и вовсе никому не нужные, но свою работу эльгаши делали — мир не стоял на месте, мир развивался. А потом началась война. Вот только совсем не эльгаши стали ее причиной, как принято думать, а их внезапное исчезновение.

Однажды одна из сестер, так и не оставившая идею приручить непокорную стихию — воздух, нашла развитый мир живущий по совсем другим законам. Люди там, не обладая и сотой доли возможностей рас Иного, имели одно неоспоримое преимущество — они умели мечтать и часто их фантазия создавала причудливые невообразимые образы. Их сказки воплощали фантазии о несбыточном. Их слова дышали желанием. Их мысли вели в заоблачные дали. Именно там она нашла то, что так долго искала — существо способное покорить небо и заболела им.

Вернувшись, демиург просчитала все: облик, способности, магию и поняла, что ее ресурсов не хватит. Не так легко создать новую расу. И лепят ее не из глины и свою душу не делят, чтобы вдохнуть жизнь. Тогда она обратилась за помощью к сестре, и та ради общего успеха пожертвовала самым дорогим — она отдала ей эльгаши.

Из их плоти, из их душ создавалось нечто новое, способное и поглощать, и преобразовывать, и вырабатывать магическую энергию. Существо практически равное по силе и могуществу демиургам. Их мечта сбылась: совершенный, идеальный саморегулирующийся мир. В случае успешного завершения проекта они ему больше были бы не нужны. Но что-то опять пошло не так…

Новое существо, прародитель шестой расы, начал убивать мир, вытягивая из него жизнь и создавая вокруг места своего рождения пустошь, в последствии названную Шеговой, и тогда сестры попытались остановить свое безрассудство, но было поздно. Созданное ими существо оказалось слишком могущественным. Они смогли лишь сдержать его аппетиты, заключив в защитный кокон. Увы, с тех пор сестер никто не видел и доподлинно не знает, что происходит в пустошах…

Тьини-Мини закончил. В моей маленькой глупой голове столпились предположения. Выстроились в ряд, выкрикивая вразнобой я, я, я… Внутренним взором я смотрела на них и не знала, какую выбрать.

Вдруг самая последняя, давно-давно подчерпнутая мной из немногочисленных фэнтезийных фильмов дала о себе знать, подняв вверх щуплую руку. И я поняла, кто должен родиться в Пустошах — сестрички создавали дракона…

Не книжного красавца с пышными локонами до ягодиц, создающего гарем из похищенных девиц и хранящего несчастных, умерших от неразделенной любви в холодильнике штабелями, а самого настоящего: непознаваемого, мудрого, но одновременно жестокого, ибо твари эти бездушны. А вдруг он все переделает по-своему? Согласно своей, черт знает, какой логике? Нельзя этого допустить. Мою мать и ее сестру необходимо остановить!

— Как попасть в Пустоши? — спросила я мысленно.

— Вижу, ты о чем-то догадалась, не так ли? — я кивнула. Не имело смысла отрицать. — Живым туда дороги нет. Пустоши убивают любого.

— Выходит, кто-то должен умереть без гарантии вернуться? — продолжила я спокойно.

— Да. Но мы уже умирали. И земо. И арчайлды. Не вернулся никто. Значит, должен умереть кто-то другой, — и это прозвучало приговором.

— Я подумаю, — чуть наклонила голову. Не хочу показывать, насколько меня пугает сама мысль о смерти. — Проводите нас на землю, пожалуйста.

— А ты не хочешь спросить, о чем я мечтаю? — хитро прищурился лонморк.

— Нет, — я грустно покачала головой, — и так понятно.

Кот терпел до берега. Спокойно лежал на шее и не шевелился. Не представляю, чего ему стоило не дергаться и не изодрать мою шею в клочья. Наверное, многого. Ведь стоило выйти на мелководье, как Аайю взбесился. Вывернулся, оставил четыре саднящие царапины на моей щеке, рявкнул что-то нечленораздельное, выбежал на песок, отряхнулся и вспыхнул серебристым сиянием, вытянувшимся в фигуру земо.

Как же он орал! У меня уши засохли и отвалились. В переносном смысле. Но и в обычном были близки к вышеописанному процессу. Он тридцать шесть синонимов к слову "дура" подобрал! И в два раза больше к слову "сумасшедшая".

Однако меня его высказывания не впечатлили и не заставили оставить идею добровольно уйти из жизни. Почему? А вы представьте себе Ленина на броневике, только голым и вы меня поймете. Аайю не только кулаками потрясал. Кое-что другое у него тоже тряслось, вызывая у меня приступ неконтролируемого веселья, отчего блондин злился еще больше.

Он высказался о моих умственных способностях. Точнее, наконец, признал полное их отсутствие. Попробовал надавить на совесть, но отчаялся отыскать ее. Пытался воззвать к жалости, да потерпел сокрушительную неудачу, ибо жалеть мне было не о чем, потому что я верила — я вернусь, если умру…

А я умру?

Когда земо успокоился и, надувшись, отвернулся от меня, сев в трех метрах на песке, я смогла спокойно оценить ситуацию. Хотя как сказать спокойно… У меня поджилки тряслись, жевательная мышца дергалась, ноги судорогой сводило, но я упрямо обдумывала все возможности. Любой путь вел в тупик, кроме одного — в конце этой дороги ждала неизвестность.