Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

Шор подтянул голенища сапог. Лишь теперь Волков заметил, что рука его все время была там, куда сунул наган.

- Идем, - сказал он.

Зеленую еще траву покрывали опавшие листья, напоминая крупную ржавую чешую. Всегда шумные, полные дачников, эти места будто вымерли. Попадались консервные банки, желтели обрывки газет.

У Москвы стреляли зенитки. Темное небо расцвечивали оранжевые вспышки.

- Железную дорогу бомбят, - сказал Волков.

Вдалеке наклонно пронесся к земле огромный факел.

- Сбили!

- Черт! - выругался Шор.

На опушке рощи стояли танки. Заметили это неожиданно и оба упали. Но когда пригляделись, то стало ясно: это лишь фанерные макеты, грубо окрашенные, замаскированные увядшими ветками. Корявые бревна изображали стволы орудий. А на земле валялись обрезки досок, стружка. Никто не охранял макеты, расставленные так, чтобы из окон проходивших поездов были видны их контуры среди деревьев. Шор насчитал девяносто фанерных танков.

- Дали работку плотникам, - без улыбки сказал он. - Чуть ли не танковый корпус.

Возле дачной станции Малаховка они увидели тот поезд, на котором ехали. Насыпь темнела воронками, хаотично грудились обломки платформ, блестел рассыпанный уголь. Женщины в спецовках очищали путь.

Шор и Волков подошли ближе.

- Чего гуляете? Помогли бы! - крикнула одна.

- Поможем, - отозвался Шор.

Он плечом налег на платформу и сдвинул ее.

- Вот бугай, - удивилась женщина.

- И кровь горячая, - подмигнул ей Шор.

- Ходят без дела, - отгребая лопатой уголь, сказала другая, в брезентовых штанах и синем платке, повязанном так, что скрывал ее щеки, лоб. - Твою бы силушку на фронт.

- А уже!.. - меняя игривость голоса на лихую беззаботность, выпалил Шор. - Последний нонешний денечек... Завтра любимым оставим наказ: "Жди меня, и я вернусь или похоронная".

Как-то вдруг это изменило ее настороженное отношение к ним.

- Так шли бы домой, - сказала она. - Чего надрываться? Управимся и без вас.

Затем, выпрямившись и откинув платок, тихо добавила:

- Если Антипова Юрия там встретите... на фронте.

Муж это. Давно писем нет. Если встретите...

- Антипов? Ладно! - толкая платформу, отозвался Шор.

И Волков шепотом сказал этой женщине:

- Позвоните в Москву быстрее. Очень важно... Никому не говорите здесь.

Он дважды повторил номер телефона, который при первой встрече дал ему Комзев, и громко добавил:

- Фронт большой. Мало надежды кого-нибудь увидеть.

- А верно, - отряхивая телогрейку, повернулся Шор. - Домой надо идти.

- Да идите, идите, - скрывая волнение, отозвалась женщина в платке.

- И так помогли! - заговорили другие. - Вон как углем испачкались!

- Отмоемся, - балагурил Шор. - Главное, чтоб совесть иметь чистой. А трудовая грязь почетная.

Когда отошли немного, Шор вдруг спросил:

- Что ты говорил ей?

- А-а... Сказал, что вряд ли увидим ее мужа. Зачем обманывать напрасно?

Из-за поворота дачной улицы вышел патруль: трое бойцов и командир. У пожилого младшего лейтенанта ремни висели, как ослабленные подпруги, а выражение лица было точно у старой, заскучавшей от надоедливой работы лошади.

Посмотрев на них, младший лейтенант остановился, видно раздумывая, спросить ли документы. Но Шор сам направился к нему.

- Ребята, закурить есть? Без курева с утра пухнем.

Долбанули нас фрицы.

- А-а, - участливо кивнул младший лейтенант.

Испачканные угольной пылью рабочие не вызывали подозрений.

Низкорослый боец вытащил кисет и отсыпал в ладонь Шора щепоть махорки.

- Эшелон там сильно разбили? - спросил он, поправляя ремень автомата.

- Да нет... Задние платформы только. А видали, как самолет факелом пошел над лесом?

- "Юнкере" это, - объяснил боец. - И летчика уже поймали. Шесть крестов на груди. Асом такой называется.

- Вот гад! - удивился Шор. - Спасибо за махру, браток А важный кисетик у тебя. Зазноба вышивала?

- Кури на здоровье! - сказал боец, довольный тем, что обратили внимание на кисет.

XVIII

В низкой мансарде, под крышей, пахло лекарствами и застарелой плесенью. Если даже никто не ходил по комнате, все равно тихонько, будто жалуясь, поскрипывали стены. О том, что в маленькой, старой дачке живет аптекарь Чардынцев, извещала медяшка, прибитая на калитке. Еще утром Шор куда-то послал хозяина Теперь он сидел возле открытого занавешенного окна Волков слушал последние известия. Репродуктор хрипел, и диктор точно заикался: "...После упорных боев наши войска оставили города Юхнов, Мосальск Атаки противника в районе города Малоярославец отбиты с большими для него потерями в живой силе и технике Зэ истекшие сутки уничтожено более восьмидесяти немецких танков, сбито двадцать четыре самолета..."

Шор приподнялся, чуть отодвинул занавеску И Волков тоже глянул в окно. У дачки между соснами вилась тропинка. Четверо мальчишек окружили поставленное кверху дном ведро. Из ведра торчала палка, очевидно изображавшая пушку, а на ржавой жести мелом были нарисованы кресты. Мальчишки что-то укладывали под это ведро, затем потянули от него бечевку.

Спрятавшись за деревом, они подожгли бечеву. Огонек медленно пополз к ведру.

- Чертенята, - усмехнулся Шор. - Придумали же игру!

На тропинке появились две женщины: одна толстая, в не сходившейся у живота кацавейке и сапогах, другая повыше, худая, в брезентовом плаще. Обе несли бидоны, полные молока, видно, из соседней деревни.

Увидев их, мальчишки забеспокоились.

- Тетеньки, ложитесь! - крикнул один, высовываясь из-за дерева.

- Ну-ка, я вас! - отозвалась толстуха. - Сейчас прут разыщу.

- Ишь безотцовщина! - добавила худая.

- Взорвется! - отчаянным голосом уже крикнул мальчишка.

Что-то грохнуло, подкинув дырявое ведро. И толстуха, уронив бидон, застыла с открытым ртом, а худая испуганно присела. Все произошло за долю секунды. Ведро упало и катилось на женщин. Должно быть, ведро испугало толстуху больше, чем взрыв. Нервы ее сдали. Она плюхнулась в лужу молока.

- У-убили!

Мальчишки по-своему расценили громкость ее вопля и бросились к забору. Трое перескочили, а четвертый, самый маленький, повис на руках, дрыгая ногами.

Шор давился от смеха, и всегда холодные глаза его как-то потеплели.

- Эти глупые бабы, - сказал он.

Подбежали запыхавшиеся бойцы с младшим лейтенантом.

- Окаянные! - крикнула уже яростным голосом толстуха - Молоко-то...

- Ироды! - фальцетом вторила ей худая.

Младший лейтенант сапогом ткнул пустое ведро, а боец, угощавший махоркой Шора, снял карабкавшегося на забор мальчишку.

- Других-то, других убивцев ловите! - требовали женщины.

Шор занавесил окно и подошел к столу, где лежали малосольные огурцы, хлеб, а в бутылке оставался неразбавленный аптечный спирт.