Дочери Луны - Сюзан Саллиз

Из писем детей Миранда знала, что у них все в порядке. Все трое чувствовали себя владельцами малышки Эми и гордились ею. Похоже, это было главным событием их каникул. Если бы им пришлось жить всем вместе, они, должно быть, любили бы Эми как одну из них. И не то чтобы Миранда строила на будущее какие-то планы – ей казалось, что вещи должны идти своим чередом. Она должна была устроить детей с Мэг и устроиться сама – и то и другое ей удалось.

Питер остался дома – в первую неделю только разрабатывалась программа, писались сценарии и шли репетиции. Он нарисовал для них несколько задников и отправился в Пензанс за покупкой многих ярдов драпировочной ткани для костюмов. Глэдис Пак и Марджори взяли напрокат швейные машинки и без устали строчили костюмы для коронационного шествия. Рулон нейлона пошел на просторные балахоны для ребятишек, собирающихся представлять «небо над Британией». Атлантический океан – подлинный задник представления – обладал всем необходимым, чтобы создать впечатления «нашего острова в океане». Эта последняя фраза предназначалась главным образом для Питера; на следующий день он прибыл в Лондон и остановился в гостинице.

Беда была лишь в том, что ему негде было рисовать, а кроме того, оставалось слишком много времени для раздумий.

С того самого момента, когда пришло письмо от Мэг, уведомляющей о своем замужестве, он тайно лелеял свою боль. Она принадлежала ему; ужасно, что Миранда и Джон Мередит стояли между ними, но она принадлежала ему. И вдруг, внезапно оказалось, что нет.

Питер давно отучал себя от самокопания. Давно, еще в 1965-м, когда он влюбился в Мэг и женился на Миранде, он приложил все силы, чтобы не думать. Просто существовать. Притереться к стихийной натуре Миранды. А потом уверить себя, что рождение Алекса в порядке вещей. И Кэти. И Себастьяна.

Как чудесно было видеть Мэг всегда и снова; почему-то благодаря Мэг и Миранда становилась более желанной, и он чувствовал себя счастливым оттого, что они все вместе живут под одной крышей. Миранда, Мэг и трое детишек. Свои лучшие работы он создавал, когда рядом была Мэг. В ту долгую зиму он написал вещи, которые взяли «Тейт» и Королевская Академия. А потом… Мэг пришла к нему.

Он думал, что это никогда не случится, что Миранда всегда будет давать плотскую любовь, а Мэг – вдохновение. Но она пришла к нему по своей собственной, доброй воле. И он перестал тянуться к Миранде – ведь ему отныне принадлежала Мэг. И даже несмотря на то, что его жизнь так изменилась, даже тогда и даже с того самого момента – вдохновение осталось с ним. Им управляло то, что случилось, но он знал, что теперь-то он и создает свою лучшую работу. Забавно, но теперь он был счастливее с Мирандой, когда «вся страсть была удовлетворена». А когда она получила в наследство «Третейского судью», и он различил проклюнувшиеся ростки независимости и самостоятельного будущего для нее, он начал подумывать о том, что он мог бы узаконить то, что случилось в «Проспекте Вилла» год назад темной зимней ночью.

И вдруг это письмо.

А потом Миранда отправилась навестить Мэг и узнала о ребенке. Сначала ему в голову пришла дикая мысль, что это его дитя, но Миранда объяснила, что они вернулись домой, чтоб девочка родилась в Англии, и это означало, что зачатие произошло в феврале или марте. То есть Мэг сбежала из Кихола, чтобы прямо упасть в объятия Чарльза Ковака.

Он с трудом избавился от этой мысли и попытался сосредоточиться на работе. Ему нужна была мастерская. Его обуревала жажда работы, он был убежден, что, будь у него мастерская, он смог бы завершить двойной портрет Миранды-Мэг и даже выразить словами саму мысль любить сплав из двух женщин.

Через два дня безуспешных попыток работать в номере отеля, он позвонил в «Макивойс». Была середина дня, и он надеялся, что Чарльз Ковак обедает. Когда в трубке раздался девичий голос, он без проволочек приступил к делу.

– Я по поводу дома миссис Ковак. Я знаю, что он сдается на короткое время, и я хотел бы знать, не свободен ли он сейчас.

Его взгляд упал на ковер в спальне гостиничного номера, и он обнаружил, что закапал его краской. Девушка ответила:

– Ах, конечно, сэр. Этим занимается сам мистер Ковак в отсутствие своей жены. Я вас сейчас соединю.

Питер собрался было сказать, что дело не в этом, но в ту же минуту в трубке послышался бас. Питер стиснул трубку руками. Это был муж Мэг, отец ее ребенка.

Ковак произнес:

– Моя секретарша передала мне, что вы интересовались домом моей жены. Он действительно будет свободен три недели между арендами. Хотите взглянуть?

Питер колебался, он едва не нажал на рычаг. Затем, с трудом удерживая злобу, он, прерывисто дыша, заявил:

– Ковак? Мы пока не знакомы. Я зять Мэг, Питер Сноу.

После мгновенной паузы раздался озабоченный голос Ковака:

– Все в порядке? На прошлой неделе я получил письмо от Мэг – там все было отлично.

– Да. Извините, совсем не собирался вас волновать. – Миранда его предупредила, что этот тип ведет себя как завоеватель Мэг. – Дело в том, что Миранда вовлекла меня в этот фестиваль, который она устраивает, а мне нужно где-то работать, рисовать. И мне пришло в голову, что дом Мэг вполне подойдет. Я его видел всего дважды, но мне почему-то стукнуло в голову, что это была бы превосходная мастерская.

– Ах, простите. Ну конечно. – Раздался звук, как будто он прочищал горло. – Да. Там задняя стена вся стеклянная. Правда, из-за этого шумновато.

– Я помню. – У Питера появилось сумасшедшее желание выпалить, что он-то знает Мэг давным-давно, но он понял, что это прозвучало бы нелепо и смешно.

– Ну… Конечно, мне не следовало напоминать вам о том, что вы и без меня знаете. Хотите встретиться со мной там? Или вы заедете сюда, когда понадобятся ключи?

– Я позвоню. Ближе к вечеру.

– У меня назначена встреча на это время.

– Тогда не могли бы вы оставить их у секретарши? – Это прозвучало чересчур бесцеремонно, и Питер издал извиняющийся смешок. – Просто, понимаете, если я где-нибудь не приткнусь, я просто сойду с ума!

– Разумеется. А как насчет… вы знаете, где включается отопление?

– Да. Отлично знаю. – Питер и представления об этом не имел, но, уж конечно, он меньше всего желал, чтобы Чарльз Ковак водил его по домику Мэг. Питер воображал Ковака таким, каким он представал на обложках своих книг: громадным, древним, не признающим условностей, только и дожидающимся, чтобы что-то случилось и можно было прибрать к рукам Мэг.

– Тогда… ну тогда все о'кей. – Теперь голос Ковака прозвучал неуверенно. Он еще раз прочистил горло и произнес: – Если я смогу что-то сделать – как-то помочь, – позвоните мне?