Шторм - Старлинг Борис

В пьесе "Вверх по течению" Алекс исполнял роль человека, казавшегося всем рубахой-парнем, тогда как в действительности он являлся опасным психопатом.

Алекс никогда не приглашал Кейт к себе, но всегда приходил к ней домой.

А сейчас Алекс лежит в ее постели. С Лео.

Кейт распахивает дверь кухни и, с трудом сдерживая подступающую желчь, бежит к ванной. И едва успевает опуститься на колени над сливом.

Ее выворачивает наружу. Когда рвота наконец отпускает, она открывает кран, а сама, чувствуя отвратительную горечь во рту, тяжело приваливается к стене.

Должно быть, он ждет наступления ночи, а там, надо думать, предложит сходить куда-нибудь отметить успешное завершение дела. Только они вдвоем. Лео может побыть у Бронах: ничего страшного, еще одна ночь. А потом, потом...

Удар аукционного молотка по голове, и все начинается заново.

Тед Банди[19]  тоже имел безупречную репутацию. Он был умен, привлекателен, очарователен. Блестящий психоаналитик, сотрудник кризисного центра, помощник директора консультационного комитета Сиэтла по предотвращению преступлений. Любовник, о котором можно только мечтать. Как Алекс.

Кейт медленно поднимается и озирает ванную. Взгляд ее скользит по развешанным на стене фотографиям. Вот она в момент получения нового значка – ее только что сделали старшим инспектором. А вот она в сценическом костюме. Спектакль "Амадей" они ставили в прошлом году. Она играла Констанцию, а Алекс – Моцарта; многие тогда шутили, что из них и в жизни вышла бы прекрасная пара.

Рядом с этим снимком, в той же рамке, экземпляр программки "Амадея".

В сознании Кейт возникает еще одна связь.

Вспоминается то, что сегодня утром говорил по телефону Ред:

"И Эсхил, и Еврипид писали об Оресте, которого фурии свели с ума, после того как он убил свою мать".

Кейт снимает фотографию со стены и закрывает дверь. Она не хочет, чтобы Алекс что-то услышал.

Кейт сильно ударяет снимок стеклом о край ванны, как будто разбивает яйцо о край сковородки. Стекло разлетается, зубчатые осколки сыплются в ванну. Кейт переворачивает фотографию, ударами выбивает еще несколько осколков и достает изнутри буклет "Амадея".

Пролистывает странички. Реклама. Содержание. Благодарности.

Об актерах.

Алекс Мелвилл следует вторым, после Мэтта Келлмана, исполнявшего роль Сальери. Черно-белая фотография, на которой он улыбается в камеру. Доброжелательное, открытое лицо, скрывающее укоренившуюся в сердцевине порочность.

"Алекс Мелвилл (Моцарт). Вступив в труппу Абер-динского любительского театра четыре года назад, он опробовал себя в самых разных ролях, наиболее заметными из которых были роль Биффа в пьесе Артура Миллера "Смерть коммивояжера" и Ореста в трилогии Эсхила "Орестея" ("Агамемнон", "Хоэфоры" и "Эвмениды"). Работает в аукционном доме "Укьюхарт" и, по его словам, многим сценическим приемам научился, наблюдая за работой аукционистов".

Да, в труппу он вступил четыре года назад. Через некоторое время после того, как его родители погибли в автомобильной катастрофе.

Во всяком случае, так сказал он.

Алекс блистательно исполнил главную роль в трилогии о человеке, который, убив свою мать, узнал, что за это преступление фурии будут нещадно преследовать его до края земли. И так проникся этой ролью, что не просто перевоплотился в Ореста – Орест воплотился в него. Роль в пьесе породила навязчивую идею, вылившуюся в убийство.

Тисифона. Петра Галлахер. Прошлое Кейт.

Мегера. Элизабет Харт. Будущее Кейт.

Алекто.

Кейт возвращается в спальню. Ее рука сжимает рукоять ножа с такой силой, что белеют костяшки. Она знает, что, несмотря на обуревающие ее эмоции, должна действовать расчетливо и хладнокровно.

Голова Лео покоится на руке Алекса. Они оба спят.

Оглядевшись по сторонам, Кейт кладет поблескивающий в лучах вечернего солнца нож на прикроватный столик, как можно дальше от Алекса. Если он встрепенется, то в первые несколько секунд схватить оружие не сможет.

Потом, с бесконечной осторожностью, чтобы не потревожить другого спящего, она просовывает руки под тело мальчика, напрягается и приподнимает Лео, снимая его голову с руки Алекса. Мальчик, посапывая, льнет к матери, глазенки его приоткрываются и закрываются снова. Алекс по-прежнему спит. Держа Лео на весу и прижимая его к себе одной рукой, Кейт берет другой рукой со столика нож и начинает пятиться к двери.

Вся ее жизнь сосредоточилась в длящихся мгновениях настоящего. Прошлое миновало, подведя ее к этому мгновению; будущему еще предстоит наступить. Значение имеет лишь происходящее здесь, сейчас.

Главное – убраться от чудовища, угнездившегося в ее постели.

Кейт бросает взгляд через плечо, проверяя, далеко ли до выхода, и в этот миг одновременно ощущает резкую боль в ступне и слышит треск.

Из-под ее ноги вылетает игрушечная машинка Лео. Алекс садится прямо в постели.

– Который час?

Его голос ничуть не кажется сонным.

Лео тоже просыпается. Он ежится у нее на руках.

– Кейт, что ты вообще делаешь? С тобой все в порядке?

– В полном порядке! – Голос ее дрожит и срывается. – В таком, что лучше не бывает!

Он отбрасывает ногами покрывало и спускает ноги на пол.

– Ты что, взяла в обычай все время ходить с кухонным ножом? Зачем?

"Тебе виднее, солнышко, – думает она. – Кому это знать, как не тебе?"

Он играет с ней, точно так же, как играл с другими. Кейт смотрит ему в пах, прикидывая, будет ли удар в это место достаточно эффективен.

– Только подойди ко мне поближе, сукин сын. Я тебя прирежу. Клянусь, кишки выпущу!

Она не узнает собственного голоса. Он какой-то чужой, совсем незнакомый.

– Кейт, что это на тебя накатило? Ты не заболела? Может, вызвать врача?

Кейт качает головой так сильно, что ей кажется, будто мозги трясутся из стороны в сторону. Он делает два шага вперед и протягивает руки.

– Послушай, давай я возьму Лео.

Кейт бежит.

Прижимая к себе барахтающегося, перепуганного Лео, она выбегает в открытую дверь ванной, захлопывает ее за собой и устремляется через прихожую. Сзади, приглушенный, а потом, когда он открывает дверь, громче, звучит голос Алекса: