Жернова истории 3 (СИ) - Андрей Колганов

   Чувствую, что с таким настроением возвращаться к жене и детям негоже, но ничего с собой поделать не могу. Волны глухого, не находящего выхода раздражения, накатывают снова и снова. Не хватает ещё сорвать досаду на собственной семье! Стискиваю зубы, пытаюсь придать лицу возможно более спокойное выражение, и открываю дверь своего дома...

   Лиду, конечно же, мое напускное спокойствие обмануть не может. Встретив меня в прихожей, она с тревогой смотрит на меня своими широко распахнутыми темными глазами, и вдруг повисает у меня шее, прижимаясь щекой к щеке, и шепчет на ухо:

   - Что, Витя, всё совсем плохо?

   - Да, уж невесело... - бормочу в ответ, стараясь удержать готовые сорваться с языка более крепкие выражения.

   Растрепавшиеся тонкие волосы жены щекочут мне лицо. Зарываюсь носом ей в шею, вдыхая их запах, прижимаюсь к нежной теплой коже, от которой веет таким родным и близким... И с каждым вдохом понемногу успокаиваюсь, раздражение куда-то отступает, хочется обнять Лиду покрепче, подхватить на руки, закружить по комнате...

   Отрываюсь от неё, чтобы перевести дыхание, и выпаливаю:

   - А ну их всех к чертям, со всеми их дрязгами! Завтра воскресенье - можем же мы хоть денёк отдохнуть от политической суеты? Возьмем Леньку и Надю, выйдем на бульвар. А то, давай, отправимся навестить Игнатьевну? Дети на Котяшу посмотрят...

   Смотрю любимой в глаза, и вижу, как тревога понемногу гаснет, а на губах появляется улыбка. Как же она хороша, когда улыбается!

   - Давай! - отвечает жена. - Давно мы у Игнатьевны не были, совсем забыли старушку. И детям будет интересно с котом повозиться.

   Я осторожно, чуть касаясь губами, целую милые глаза. На кухне тоненько зашипел примус...

   Воскресным апрельским утром вместе с женой, детьми, и сопровождающей нас Марией Кондратьевной выходим на Тверской бульвар. Апрельское солнце уже растопило на нем снег, а остатки сугробов убрали дворники, уже набухли на деревьях почки, собираясь вскоре проклюнуться зеленой листвой. Полуторагодовалая Надюшка смешно перебирает ножками - она едва начала толком ходить и такая прогулка для неё представляет серьёзное испытание. Однако она стоически, без капризов, преодолевает путь к трамвайной остановке. Пересекаем недавно асфальтированную проезжую часть (только между рельсами осталась прежняя булыжная мостовая) и останавливаемся в ожидании.

   Дети на удивление послушно ждут вместе с нами, но минут через десять Лёнька начинает проявлять признаки беспокойства - чинно стоять на одном месте ему явно надоело, а Надюшка начинает проситься на ручки. Но вот, наконец, появляется "Аннушка". Впереди - моторный вагон серии Ф, еще дореволюционного выпуска, но мы предпочитаем сместиться к прицепному - там немного просторнее. Мария Кондратьевна подхватывает Надю на руки, Лёнька вцепляется одной рукой в мою ладонь, другой - в мамину, и мы вместе карабкаемся по ступенькам. В выходной день трамвай не забит так, как в будни, и протиснуться внутрь прицепного вагона удается без особых трудов. Внутри он выглядит явно новеньким - вероятно, только с Коломенского завода. Там как раз в этом году освоили выпуск вместительных прицепных вагонов. Впрочем, особым шагом вперед в техническом отношении он не является. В основе - не слишком удачная ходовая часть моторного вагона КМ, лавки - простые деревянные, лампы - без плафонов... Однако задачу увеличения пассажировместимости подвижного состава он решает, и поэтому Москоммунхоз берет эти вагончики, не чванясь.

   Протягиваю кондукторше три гривенника и алтын за троих взрослых - проезд по Бульварному кольцу стоит 11 копеек. Получив красные трамвайные билетики, протискиваюсь за своими дальше по салону, а кондукторша тянет за веревку звонка, давая сигнал отправления вагоновожатому в моторный вагон.

   У Арбатской площади немало пассажиров выходит, и для Лёньки с Надюшкой удается занять сидячее место у окна, разместив их на коленях у Марии Кондратьевны.

   - Папа, а это кто? - громко спрашивает Лёнька, тыча пальцем в сторону памятника Гоголю работы скульптора Н.Н.Андреева, которому (если все пойдет так же, как отложилось в моей памяти), предстоит находиться здесь ещё больше двадцати лет. А потом - переезд: сначала в Архитектурный музей, а затем во двор усадьбы графа А.П.Толстого, совсем неподалеку отсюда, от начала Пречистенского бульвара, который вот-вот должны переименовать в Гоголевский. Интересно, произойдут ли эти события в моей новой жизни? Чтобы проверить это, надо пережить бурные 30-е и 40-е годы...

   Промелькнувшие у меня мысли не мешают машинально ответить на вопрос сынишки:

   - Это памятник Николаю Васильевичу Гоголю, великому русскому писателю.

   - Писателю? А что он написал? - довольно предсказуемо допытывается Лёнька.

   - Погоди, вот научишься читать, и сам прочтешь то, что написал Гоголь, - вступает в разговор Лида.

   - Мама, а ты мне не почитаешь? - и что же его Гоголь так заинтересовал?

   - Будешь хорошо себя вести - может быть, и почитаю, - не лезет в карман за словом мама.

   За разговором трамвай приближается к Пречистенским воротам. Пора пробиваться к выходу. Протолкавшись с детьми сквозь толпу, и успешно высадившись, переходим на угол Пречистенки и ждём трамвай 34-го маршрута. Надюшка до Малого Лёвшинского явно не дотопает, а тащить её туда на руках - тоже не самая лучшая идея. Снова тянется ожидание.

   - Не лучший-то день выбрали, чтобы в гости к Игнатьевне заявиться, - тихонько ворчит Мария Кондратьевна.

   - Что так? - интересуюсь.

   - А у нее там стены продолбили, трубы какие-то тянут. Говорят - центральное отопление ладить будут.

   - Ладно, - отвечаю ей, - мы, чай, не во дворцах росли, и пробитыми стенами нас не напугаешь.

   Тем временем жена успевает заскочить в угловой кондитерский и выйти оттуда с коробкой с тортом.

   - Дорогущий... - качает головой она.

   А что же вы хотите? Сам же пробивал ценовую политику, при которой любые изделия из муки, кроме хлеба ходовых сортов, продаются по свободным ценам, да ещё налог с оборота на них немалый повешен.

   Дети смотрят на торт с любопытством, а Лёнька - и с предвкушением. Он уже знает, что это такое. Впрочем, их внимания хватает не надолго. Однако закапризничать они не успевают - недалеко от нас останавливается ещё невиданное чудо - грузовой трамвай, с которого, у самой оконечности Пречистенского бульвара, начинают сгружать какой-то инструмент. Надюшку это, понятное дело, не особо заинтересовало, а вот Лёнька смотрит во все глаза.

   - Папа, что это?

   - Грузовой трамвай.

   - А зачем он тут?

   Чтоб я знал - зачем. Хотя... Вот та тренога, похоже, несет на себе устройство, напоминающее теодолит. Так, так...

   - Тут ведутся подготовительный работы по строительству метро, - вот и ответ нашёлся.

   - Метро? А что это такое? - не унимается сынишка.

   - Это поезд, который будет возить людей в тоннеле, прорытом под землей, чтобы не мешать движению на улицах, - поясняю ему, и замечаю, что к нашему разговору прислушиваются люди, из числа стоящих на остановке. Да, далеко еще не все и само это слово слышали, а уж знают о том, что это такое, и вовсе немногие - хотя в газетах о строительстве метрополитена уже писали.

   - Паровоз под землей ходить будет? - с удивлением и некоторым недоверием переспрашивает Лёнька.

   - Нет, не паровоз. Вагончики будут, как у поезда, а тяга будет электрическая, как у трамвая, - продолжаю объяснять ему, а заодно и тем, кто прислушивается. - Да ты сам представь, что будет, если паровоз в подземный тоннель запустить: там же от дыма не продохнуть станет!

   А вот, дребезжа, подкатывает транспортное средство на электрической тяге, нижняя половина которого покрашена красным, а верхняя - желтым. Трамвай, я имею в виду. Но тут ходит другой, не тот, что по Бульварному кольцу. Этот новый, довольно большой, серии КМ, а за ним - прицепной вагончик поменьше, серии С. Оба вагона забиты, но нам всего одну остановку ехать, вглубь протискиваться не надо, пристроиться бы как-нибудь с краю - и порядок. Кое-как доезжаем до Малого Левшинского и отправляемся в гости к Евгении Игнатьевне.

   Давно я с ней не виделся. Старушка практически не изменилась, все такая же сухонькая, энергичная, несуетливая. Пока грелся чайник, успела пожаловаться на разор в квартире "из-за этих окаянных труб", как она выразилась.

   - Но ведь с центральным отоплением вам же легче будет, - уговаривает её Лида. - Самой печку не топить, дрова не таскать...

   - Так-то оно так, - вздыхает гражданка Вострикова, - да пока тут всё наладят, намусорить успели, не приведи Господь, да и жить вот приходятся с дырами в стенах.

   Дети тем временем под присмотром мамы и Марии Кондратьевны знакомятся с Котяшей. У них нет ещё никакого опыта общения с домашними животными, этот - первый. Поначалу они смотрят на кота с некоторой опаской. Но тот спокойно дремлет, не обращая на них внимания, и лишь слегка шевеля ушами, покрытыми многочисленными шрамами. Первой смелеет Надюшка, вероятно, просто потому, что совсем не представляет, какой опасности можно ждать от этого маленького хищника. Минута, другая, - и вот уже брат с сестрой увлеченно тискают кота и даже пытаются тянуть за хвост.