Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

На правом фланге армии сам Тирион скакал во главе длинных рядов Серебряных Шлемов. Он с гордостью командовал благородными рыцарями, каждый из которых был отпрыском знатнейших эльфийских семей, скачущих на лучших лошадях из конюшен острова-континента. Справа от него ехал отряд героических колесничих из Тиранока, тихо инструктирующих своих лошадей.

Рядом с ними гордо скакал Антей из Каледора и его братья Драконьи Принцы, едущие на огромных покрытых броней боевых лошадях. Голову каждого скакуна украшали пластины, повторяющие крылатые шлемы всадников. Антей отсалютовал Тириону древним покрытым рунами копьем, наконечник которого блестел от пойманного жара пламени упавшей звезды.

В центре, по левую руку от Тириона, шагали плотным строем лучники, натянувшие длинные луки и готовые к бою. Ещё дальше продвигались широкие ряды копейщиков. Там были Морские Стражи из Лотерна, легко узнаваемые по покрытым орнаментом шлемам и похожим на рыбью чешую кольчугам, и ополченцы из долин Иврессе и побережий Катека. За Морской Стражей в спешке катились на позиции два стреломета.

Там были и сложно одетые телохранители принца-мага Сафери Ириона. Сам высший маг гордо стоял рядом с солдатами и обменивался шутками с Халларом, капитаном Мастеров Клинка из Хоэта. Маг и один из самых знаменитых мечников Ультуана были давними соперниками. Тирион улыбнулся: он учился у Халлара и всегда любил его сардонический юмор.

Величественные безмолвные легионеры, Стражи Феникса, стояли плечом к плечу с могучими Белыми Львами Шраса, облаченными в шкуры грозных хищников, в честь которых получили имя. Такая армия вызвала бы ужас у всех, кроме самых глупых врагов.

Перед воинством высших эльфов выстроились широкими рядами враги. На ступенях Храма стоял сам Н’Кари, великий и ужасный демон. Он был в два раза шире любого эльфа и, по меньшей мере, в десять раз выше, а тело твари состояло из одних мускулов. Из могучих плеч торчали две грозные лапы, оканчивающиеся клешнями, а под ними странное демоническое существо ласкали две руки уже более походящие на человеческие. Н’Кари запрокинул огромную рогатую бычью голову и издал странный завывающий крик, эхом пронесшийся над армией темных эльфов и приведший их в сильный религиозный экстаз. У его ног лежало жуткое демоническое отродье — частично скорпион, частично змея, а частично зверь — нежно лизавшее стопы великого демона. Н’Кари, любовно чесавший голову твари одной огромной получеловеческой рукой, поднял другую в насмешливом приветствии Тириону.

Перед демоном стояли длинные ряды копейщиков темных эльфов, в чьих глазах блестела неугасимая ненависть. Между могучими фалангами копейщиков расположились отряды арбалетчиков, которых Тирион уже встречал раньше и знал, сколь смертоносными они могут быть. Всех темных эльфов переполняла гложущая их изнутри ненависть, из-за которой они никогда не желали отступать или признавать поражение. Легионы Короля-Чародея были одними из самых страшных врагов высших эльфов.

Рядом с копейщиками напротив колесниц Тирранока толпились, выли и глумились эльфийские ведьмы. Пена капала с губ обкурившихся женщин, которые смазывали булькающим ядом клинки и чувственно танцевали для удовольствия своего владыки.

Прямо напротив широких рядов кавалерии высших эльфов расположилось множество отрядов их темных собратьев, сидящих на зеленокожих ящерах. Тирион задумался, смогут ли скакуны его воинов перенести смрад гигантских Холодных. Впрочем, решил он, об этом уже поздно беспокоиться. Тирион должен был довериться отваге воинов высших эльфов и преданности их скакунов.

Малхандир тихо ржал и взбрыкивал, желая обрушить копыта на врага. Не увидев причин для дальнейшего ожидания, Тирион отдал сигнал к атаке. Его план был простым. Лучники обрушат на врага непрекращающийся град смерти, пока рыцари и колесницы пойдут на сближение. Он лично возглавит атаку.

Тирион был спокоен, несмотря на сомнения прошлого вечера. Сегодня он мог умереть в битве, но это, по крайней мере, произойдет так, как хочет он. Тирион понимал войну, так его воспитали, и теперь ему вновь выпал шанс испытать свои навыки на практике. Он пристально посмотрел на Н’Кари. Да, демон был ужасен. Да, его сила пугала. Но Тирион знал, что тварь уже повергали раньше. Однажды это сделал далекий предок Тириона, Аэнарион, потом пламя храма Азурана, а затем родной брат эльфа, архимаг Теклис. Демон был приговорен отравлять жизнь потомкам Аэнариона. Судьбой потомков первого короля-феникса было предначертано стать проклятием Н’Кари.

Тирион был уверен в своих силах, в его руке пульсировала смертельная мощь лезвия Солнечного Клыка, а тело защищал драконий доспех Аэнариона. С его шеи на нити из волос самой Вечной Королевы свисало Сердце Авелорна, оплетенное защитными заклинаниями потрясающей мощи. Тирион знал, что никто кроме самого Аэнариона не был больше готов к такой битве. Если кто-то из смертных имел шансы в бою против великого демона, то это был он, а Тириону всегда хватало одного шанса.

Он вскинул латную перчатку, давая сигнал к атаке. Серебряные трели боевых рогов эльфов эхом разнеслись по полю битвы и не дольше, чем за один удар сердца облако стрел полетело во врага. Малхандир не нуждался в дальнейших командах. Ветер захлестал по щекам Тириона, когда его могучий скакун перешел на галоп. Кости трещали, словно гнилое дерево под посеребренными копытами. Вдали встал на дыбы Холодный, пробитый огромным снарядом стреломета. На глазах Тириона его всадник вывалился из седла, и его раздавила туша упавшей твари.

От грохота копыт эльфийской кавалерии дрожала земля. Застучали колеса медленно набирающих ход колесниц. Тирион видел, как одна из них подпрыгнула на неровной земле. Опьяненные скоростью колесничие кричали страшные боевые кличи. Дрожь прошла по спине принца от этих звуков. В голосе воинов Тиранока ощущалась тяжесть эпох полных ненависти, горечи и одиночества, и если бы их слышали темные эльфы, они тоже дрожали бы от страха.

Темные эльфы держали строй, несмотря на выкашивающий их град стрел. Несмотря на переполнявшую их злобу, они были эльфами и обладали эльфийской отвагой и дисциплиной. Приказом Тирион замедлил Малхандира, чтобы остальные всадники смогли догнать их и вместе вступить в бой. Принц станет лишь наконечником брошенного эльфами копья.

Теперь сквозь облака пыли уже были видны темные эльфы. Они скандировали бешеные кличи на своем диалекте, что был мерзкой насмешке над языком Ультуана. Слова были достаточно похожими, чтобы их можно было понять, но диалект Наггарота был холодной пародией над плавным эльфийским языком, так же как их мрачная родина была гротескным эхом таинственного Ультуана.