Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

— Ты о чем? — с невинным видом поинтересовался Сулла.

— Ты очень хорошо знаешь! — огрызнулся Помпей. — Ты говорил, что у тебя есть на примете кто-то, на ком я могу жениться.

— Ах да! — весело захихикал Сулла. — Ну и ну! Какая молодежь нетерпеливая!

— Скажешь ты мне наконец, ты, злой старый мучитель?

— Выбирай выражения, Магн! Не оскорбляй диктатора!

— Кто она?

Сулла сдался:

— Молодая вдова младшего Мария, Муция Терция. Дочь Сцеволы, великого понтифика, и сестры Красса Оратора — Лициний. В ней больше от Муция Сцеволы, чем от Лициния Красса, потому что ее дед по матери был в действительности братом ее деда по отцу. И конечно, близкая родственница других дочерей Сцеволы Авгура, Муции Примы и Муции Секунды. Поэтому-то ее и назвали Муцией Терцией, хотя между нею и теми двумя Муциями пятьдесят лет разницы. Конечно, мать Муции Терции еще жива. Сцевола развелся с ней, потому что она изменила ему с Метеллом Непотом, за которого она потом вышла замуж. В результате у Муции Терции есть два сводных брата Цецилии Метеллы — Непот-младший и Келер. У нее очень хорошие родственные связи, согласен? Слишком хорошие, чтобы оставаться вдовой осужденного до конца своих дней! Мой дорогой Поросенок, ее кузен, все приставал ко мне по этому поводу. — Сулла откинулся на спинку кресла. — Ну, Магн, подойдет она тебе?

— Подойдет? Конечно! — воскликнул пораженный Помпей.

— Вот и замечательно.

Казалось, груда документов на столе диктатора звала его. Сулла склонил голову, просматривая их. Через некоторое время он поднял взгляд и в изумлении посмотрел на своего посетителя.

— Я написал ей и сообщил, что она должна снова выйти замуж, Магн, так что нет никаких препятствий. А теперь оставь меня, пожалуйста. Постарайся, чтобы я получил приглашение на свадьбу.

Помпей помчался домой принять ванну и переодеться, а в это время слуги в панике бросились узнавать, где сейчас живет Муция Терция. И вот Помпей ринулся в дом Юлии, ослепляя встречных белизной своей тоги и оставляя за собой шлейф сильного аромата розового масла. Дочь Сцеволы! Племянница Красса Оратора! Родственница большинства Цецилиев Метеллов! Это значит, что сыновья, которых она ему родит, будут родня по крови всем! О, ему все равно, что она вдова младшего Мария! Ему даже будет все равно, если она окажется уродливой, как Кумекая сивилла!

Уродлива? Она совсем не уродлива! Очень необычная и очень красивая. Рыжеволосая, зеленоглазая, а кожа — белая, безупречная. А глаза! Ни у кого больше нет таких! О, она красотка! Помпей с первого взгляда без памяти влюбился, не успев еще произнести ни слова.

Неудивительно поэтому, что он не замечал других присутствующих в комнате, даже после того как ему их представили. Он подвинул стул к стулу Муции Терции и взял ее вялую руку в свои.

— Сулла говорит, что ты должна выйти за меня замуж, — заявил он, сверкая ей голубыми глазами и белыми зубами.

— Это единственное, что я знаю, — отозвалась она, чувствуя, как антипатия к нему по неизвестной причине куда-то исчезает: он выглядел откровенно счастливым и действительно крайне привлекательным.

— Это Сулла о тебе позаботился, — сказал он, затаив дыхание от радости. — Ты должна признать, что он заботится о личных интересах других людей.

— Естественно, что ты так думаешь, — холодно проговорила Юлия.

— На что ты жалуешься? Он поступил с тобой не слишком плохо по сравнению с другими вдовами проскрибированных, — бестактно удивился влюбленный, не отрывая взгляда от своей будущей жены.

Юлия хотела было сказать, что Сулла повинен в смерти ее единственного ребенка, но передумала. Было известно, что этот довольно глупый человек целиком принадлежит Сулле. Вряд ли у него может быть другая точка зрения.

А Цезарь, сидевший в углу, незаметно разглядывал Гнея Помпея Магна. На вид не настоящий римлянин, это точно. Галл из Пицен: нос курносый, лицо широкое, смуглая кожа. Да и слова он произносит не как римлянин. Это точно. Полное отсутствие утонченности поражало. Крошка Мясничок. Очень подходящее прозвище.

— Что ты о нем думаешь? — спросила Аврелия Цезаря, когда они возвращались в Субуру по полуденной жаре.

— Уместнее спросить, что думает о нем Муция.

— Ей-то он понравился. Намного больше, чем нравился младший Марий.

— Тогда это будет нетрудно, мама.

— Да.

— Тете Юлии станет одиноко без нее.

— Она найдет себе занятие.

— Жаль, что у нее нет внуков.

— В этом виноват младший Марий! — резко отреагировала Аврелия.

Они почти дошли до улицы Патрициев, когда Цезарь заговорил снова.

— Мама, я должен вернуться в Вифинию.

— В Вифинию? Сын мой, это неразумно!

— Знаю. Но я дал слово царю.

— Разве, согласно новому правилу Суллы для Сената, любой сенатор не обязан просить разрешения покинуть Италию?

— Да, это так.

— Тогда сделаем так, — сказала Аврелия с довольным видом. — Ты должен быть предельно откровенным и сообщить всему Сенату, куда ты едешь. Возьми с собой Евтиха и Бургунда.

— Евтиха? — Цезарь даже остановился, изумленно глядя на мать. — Но он же твой управляющий! Тебе будет нелегко без него. И почему?

— Я обойдусь без него. Он родом из Вифинии, сын мой. Ты должен сказать Сенату, что твой вольноотпущенник, который все еще остается твоим управляющим, должен отправиться в Вифинию по своим делам и что ты, как патрон, должен его сопровождать.

Цезарь расхохотался:

— Сулла абсолютно прав! Ты должна была родиться мужчиной. Это так по-римски, утонченно! Открыто объявить им всем, куда я еду, вместо того чтобы наплести, будто я собираюсь в Грецию, чтобы потом меня обнаружили в Вифинии! Ложь всегда всплывает. — Он о чем-то подумал немного и добавил: — Кстати, об утонченности. Вот чего нет у Помпея, так это утонченности, правда? Мне хотелось его ударить, когда он брякнул бедной тете Юлии… О боги, как же он любит хвастаться!

— Думаю, он это делает постоянно, — сказала Аврелия.

— Я рад, что познакомился с ним, — серьезно сказал сын. — Он показал мне, почему пятно на моей репутации может оказаться к добру.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничто пока не может помочь ему занять желаемое место. У него есть определенное положение, но оно не так высоко и не столь нерушимо, как он считает. Обстоятельства сложились так, что он вынужден невообразимо раздуть самомнение. До сих пор он всегда получал все, что хотел. Даже жену, намного превосходящую его. И он привык считать, что так будет всегда. Но конечно, так всегда не будет. Когда-нибудь все обернется против него. Урок окажется для него невыносимым. А я, по крайней мере, уже получил урок.

— Ты действительно думаешь, что Муция лучше его?

— А ты разве так не думаешь? — удивился Цезарь.

— Нет. Ее происхождение не имеет такого уж большого значения. Она была женой младшего Мария, потому что ее отец намеренно отдал Муцию сыну «нового человека». Сулла не забывает таких вещей. И не прощает. Он ослепил этого легковерного молодого человека, бедняжку Помпея, родственными связями Муции Терции. Но утаил причины, по которым отдает ее человеку ниже ее по происхождению.

— Хитрец!

— Сулла — лиса, как все рыжие со времен Улисса.

— Тогда очень хорошо, что я хочу уехать из Рима.

— Пока Сулла не уйдет со сцены?

— Пока Сулла не уйдет со сцены. Он говорит, что это произойдет после того, как он проведет выборы — через год после назначения следующих консулов. Может быть, через одиннадцать месяцев, если так называемые выборы пройдут в квинктилии. Консулами на следующий год станут Сервилий Ватия и Аппий Клавдий. Но кто будет через год, я не знаю. Наверное, Катул.

— Останется ли Сулла в безопасности после того, как перестанет быть диктатором?

— Без сомнения, — ответил Цезарь.

ЧАСТЬ IV

ОКТЯБРЬ 80 г. до P. X. — МАЙ 79 г. до P. X

— Ты должен поехать в Испанию, — сказал Сулла Метеллу Пию. — Квинт Серторий быстро занимает всю территорию этой провинции. Метелл Пий посмотрел на своего начальника немного осуждающе.

— Да нет же! — рассудительным тоном возразил он. — У него д-д-друзья среди лузитан, и он очень силен западнее реки Бетис. Н-н-но у тебя хорошие губернаторы в обеих испанских провинциях.

— Ты так думаешь? — спросил Сулла, уголки его губ опустились. — Уже нет! Мне как раз сообщили, что Серторий нанес поражение Луцию Фуфидию, после того как этот дурак навязал ему бой. Четыре легиона! Фуфидий не смог побить Сертория, у которого было всего семь тысяч солдат, только треть которых — римляне!

— Он п-п-привез римлян с собой из Мавретании прошлой весной, конечно, — сказал Метелл Пий. — Остальные — лузитане?

— Дикари, дорогой Поросенок! Не стоят гвоздя на подошве римского сапога! Но оказались способными разбить Фуфидия!