Обжигающий лёд - Рия Хан

— Вот если будешь так себя вести, то точно утворишь какую-нибудь хрень. И Виви потом сама тебя раз сто уронит головой об пол, — отозвался Макс. — А вот если возьмёшь себя в руки, то всё будет хорошо. Вспомни курсы родителей, на которые тебя таскала Виви и делай всё, как там учили. И вообще, думай лучше о том, что ты первый увидишь вашу дочь. Ты первый возьмёшь её на руки. Мне кажется, это круто…

— Это меня тоже пугает, — признался Яров и нахмурился. — Ей же нужна будет мама, а не я… Думаешь ей понравится, что её вытащили из хорошей и прекрасной мамы, и положили на грудь к какому-то мужику?

Он зажмурился, уже жалея, что пошёл Виви навстречу. Когда стало понятно, что кесарево сечение будут делать под общим наркозом, она начала уговаривать Ярова первым встретить их ребёнка в этом мире, и уболтала практически присутствовать при родах. И теперь он должен был первым прижать их кроху к себе.

— Говорят, что девочки больше любят отцов, поэтому уверен, малышка будет совсем не против, — с улыбкой произнёс Макс. — Кстати, на каком имени окончательно остановились? Как будут звать мою крёстную дочь?

— Всё-таки решили оставить самое первое имя, то, которое придумала Виви, — Яров тоже улыбнулся.

Когда впервые зашёл об этом разговор, у них в гостях был Макс, которого Виви всё в шутку называла Валмаксом, что неизменно смешило их всех. И она, дурачась, сказала, что если крёстный будет с таким вот миксом из имён, то и ребёнку нужно придумать что-нибудь из такого разряда. И тут же выдала имя Вияра, совместив первые буквы своего имени и имя, которым называла любимого. И хотя вначале имя показалось странным и они лишь посмеялись, но потом когда начали всерьёз обсуждать эту тему, всё чаще возвращались именно к этому варианту. И выбрали именно его, потому что как дочь была частичкой каждого из них, так и в имени ей решили дать частичку от каждого из родителей.

— Значит, мою крёстную дочь будут звать Ярова Вияра Олеговна, — резюмировал Макс. — Мне нравится. Необычно… А с няней определились? Впрочем, о чём это я? Конечно, нашли, — он снова улыбнулся и подмигнул другу. — Виви молодец, так скрупулёзно подошла к своей работе и так успела проявить себя, что того и смотри, к ней в очередь начнут выстраиваться толстосумы из всех окрестностей.

— Да, моя Вив показала всем этим злопыхателям, что не лыком шита, — самодовольно согласился Яров. — Теперь чуть что, они бегут к ней за новой прислугой.

Бизнес у Виви на самом деле пошёл хорошо. И в этом, как она предсказывала, немало помогла её репутация. Зная, насколько она ответственна, к ней сначала обратилось несколько человек, потом ещё пара, и когда она всем подобрала хороших работников, весть об этом разнеслась среди знакомых. И никто даже не думал отпускать после этого шпильки в её адрес. Наоборот, все поняли, что сама, ища когда-то себе работу, она прошла через кадровые агентства и знала их слабые места, убрав эти недочёты у себя. Во-первых, она лично проводила собеседования со всеми теми, кому собиралась подыскивать работу, выясняя у них все мелочи и заодно тестируя их уровень осведомлённости в домашних делах. Во-вторых, она досконально проверяла все предоставляемые данные, и любой работодатель мог быть уверен, что к нему в дом не попадёт кто-нибудь с подмоченной репутацией или сомнительным прошлым. А что было ещё немаловажным — она требовала проходить все медосмотры в одной клинике, с которой заключила договор, а это полностью исключало попадание в дом каких-нибудь больных людей, потому что врачей в той клинике подкупить было невозможно. Они были просто не заинтересованы в этом, чтобы не потерять сотрудничество с её компанией. И всё это очень ценили те, кто к ней обращался, чтобы найти себе домашний персонал. А сама компания уже приносила хороший доход, потому что люди знали — за качество нужно соответственно платить.

«И что мне больше всего нравится — Виви исполняет своё обещание. С утра, пока не придёт наша домработница, она примерная жена и отличная хозяйка. А когда я возвращаюсь с работы, уже ждёт меня с ужином. У меня действительно ощущение, что она не работает. И никаких тебе жалоб или нытья, что устала. Наоборот, она как будто заряжена позитивом и энергией. Даже я, приезжая домой усталый, уже через час готов снова свернуть горы. Она как будто заряжает меня своей любовью и теплом… Бля, не понимаю, как я жил без неё раньше?» — этот вопрос Яров задавал себе уже миллион раз, и каждый раз, оглядываясь назад, благодарил все высшие силы, которые дали им встретиться, а потом и с благодарностью вспоминал роль своего друга.

— Макс, — он посмотрел на него с улыбкой, и хотел в очередной раз сказать слова благодарности, но тут открылась дверь в родильное отделение, и к ним вышла миловидная женщина лет сорока.

— Олег Анатольевич, пора, — доброжелательно произнесла она.

— Ох, — он шумно выдохнул, чувствуя, как снова накатывает мандраж, и встал на ноги.

— Ну всё, дружище, зовут. Когда следующий раз встретимся, ты уже будешь папашкой маленькой девочки, — Макс тоже встал и, расплывшись в улыбке, похлопал Ярова по плечу. — Удачи!

— Ага, — Яров кивнув, и нерешительно улыбнулся другу, а потом на негнущихся ногах пошёл к женщине.

— Виталина Витальевна уже почти готова. Её сейчас повезут в операционную. Но вы сможете встретиться с ней на несколько минут, — сказала женщина, когда они прошли за дверь, а потом и указала на каталку, которую вывезли с одной из палат. — А вон и она!

— Вив! — Яров стремительно двинулся на встречу и, подойдя к каталке, взял жену за руку, не в состоянии сейчас говорить. И лишь смотрел на неё с нежностью.

— Ты чего такой бледный? — она нахмурилась, а потом ехидно спросила: — Боишься?

— Немного, — неохотно признался Яров, хотя на самом деле был сейчас в ужасе.

Виви, на огромной каталке выглядела хрупкой и маленькой, потому что за беременность не набрала большого веса. И ему стало ещё страшнее за неё, чем раньше. «И таз у неё узкий. И сердце дало однажды сбой. И всю беременность она носилась, как ужаленная в попу. И я как только не отрывался с ней, трахаясь, как кролик… А вдруг с ней что-нибудь случится? Я же сдохну без неё. Реально, сдохну от тоски и горя», — пронеслось в голове. «Ей же будут делать настоящую операцию. Всё серьёзно! Её разрежут и вытащат из живота моего ребёнка!»

— А я вот не боюсь, — тем временем с улыбкой ответила она, а потом скривила недовольную гримасу и добавила: — Я жутко завидую тебе… Ты первый возьмёшь нашу девочку на руки, — эти слова она произнесла уже с нежностью. — Присмотри за ней, пока я буду отходить от наркоза. Хорошо?

— Хорошо, — выдавил Яров.

— Виталина Витальевна, нам пора, — сказал стоящий рядом с каталкой доктор, наблюдавший её всю беременность. — Через два часа вы уже придёте в себя и увидите дочь.

— Олег Анатольевич, вам тоже пора, — добавила женщина, кивнув в сторону палаты. — Необходимо принять душ и переодеться.

— Сейчас, — хрипло произнёс он и, наклонившись к жене, поцеловал её в губы, тихо прошептав: — Вив, я люблю тебя. Помни об этом и не оставляй меня.

— И я тебя люблю, — ласково ответила она, пожав ему ладонь. — И уж точно не оставлю. Нас теперь будет трое.

«Трое…» — как эхо повторял он, пока увозили Виви и не двигался с места, провожая каталку взглядом. И только после этого пошёл за медсестрой.

В душевой кабине, чувствуя, как капли воды стучат по коже, он уговаривал себя не нервничать и брать пример с Виви, но получалось это плохо. И он уже злился на себя, что вообще согласился на ребёнка. «Ведь можно было найти суррогатную мать. Взяли бы яйцеклетку Виви, мою сперму, и сделали бы мелкого в пробирке. Потом подсадили эмбрион другой и всё, та женщина выносила бы нашего ребёнка. Он всё равно был бы наш генетически. И я бы сейчас не сходил с ума от страха за Вив… Но нет, я ведь сразу об том не подумал, а самозабвенно трахал Вив, не соображая башкой, что со мной будет творится, пока она будет давать жизнь нашей малышке», — пронеслось в мыслях. «И самое главное, не думал, что ей будут давать наркоз и резать… Бля, долбоёб! Если ещё раз решусь на ребёнка, так и сделаю», — пообещал он себе.

Однако скоро ему стало и не до этих мыслей и укоров. Когда его завели в специальное помещение рядом с операционной, и уложили на мягкую кушетку, Ярову уже было реально плохо — голова кружилась, а ноги подгибались. «Да ещё чувствую себя по-идиотски. Заставили надеть на голову шапочку и дурацкий халат, с большим вырезом на груди, и бахилы… Бля, ещё бы бубенчики мне на шею нацепили!»

— Операция уже идёт и скоро вам должны принести вашу дочь, — сказала медсестра и, посмотрев на него пристально, мягко добавила: — Не нервничайте. Всё хорошо и с матерью, и с ребёнком. Может вам пока успокоительное дать?

— Нет, — холодно ответил Яров, чувствуя недовольство собой, что не может скрыть свои эмоции, а затем закрыл глаза, делая вид, что занят своими мыслями, чтобы к нему больше не лезли.