Родная старина - В. Сиповский

Дьякон оканчивал чтение Евангелия и лишь только возгласил слова: «и будет едино стадо и един пастырь», как грянул взрыв, словно гром, земля дрогнула. Царь выступил немного из церковных дверей и увидел страшное зрелище: дым и земля, взорванная порохом, затмили воздух; бревна, камни и множество людей летели в вышину. Царь вернулся в церковь, чтобы дослушать службу. Только что дьякон произнес слова молитвы за царя: «О еже Господу Богу нашему наипаче поспешити и покорити под нозе его всякого врага и супостата», как разразился второй взрыв, еще сильнее, чем первый. Ужасно было видеть множество истерзанных трупов и искалеченных людей, летящих в воздухе на страшной высоте!

С криком «С нами Бог!» русское войско со всех сторон кинулось на город. Татары призывали на помощь Магомета и с яростью схватывались с русскими. Жестокая сеча кипела в городских воротах, в проломах и на стенах.

Один из царских приближенных вошел в церковь и сказал государю:

– Государь, время тебе ехать, уже полки ждут тебя!

– Если до конца пения дождемся, – отвечал ему царь, – то получим от Христа совершенную милость.

Явился второй вестник.

– Великое время, – сказал он, – царю ехать, чтобы укрепились воины в бою, увидев его!

Царь глубоко вздохнул, и слезы полились из глаз его.

– Не остави меня, Господи мой, – молился он, – и не отступи от меня!

Затем он приложился к образу святого чудотворца Сергия, выпил святой воды, вкусил просфоры, принял благословение и сказал духовенству:

– Простите меня и благословите пострадать за веру Христову, молите Бога беспрестанно, помогайте нам молитвою!

Сказав это, царь сел на коня и поскакал к своему полку.

Русские знамена уже развевались на городских стенах. Русские ворвались в город с разных сторон. Особенно лютый бой пришлось выдержать отряду Курбского, который приступал к городу со стороны речки Казанки. Здесь пришлось войску взбираться на гору, где стояла высокая городская башня. Татары подпустили русских близко к стене и затем дали страшный залп из ружей; посыпались на русских и стрелы подобно частому дождю; полетели тучами камни, побивая рать, словно град ниву. Когда же русские подошли с неимоверным трудом к самой стене, казанцы окачивали их сверху кипящим варом, валили на них с большой высоты огромные камни и грузные бревна. Много погибло тут русских удальцов. Несмотря на отчаянное сопротивление татар, русские приставили все-таки лестницы и взобрались на стену; иные лезли в окна башни, в проломы. Татары, выбитые из башни, сбитые со стены, обратили тыл.

Лишь только русские ворвались в город, говорит Курбский, как многие из них, падкие до корысти, бросились грабить дома. Да и было на что позариться! Многие дома и лавки полны были золота, серебра, дорогих мехов и камней самоцветных… Иные воины, которые лежали на поле, притворившись тяжело раненными или убитыми, вскакивали, бежали в город и принимались усердно за грабеж. Набежали в город даже кашевары и обозные люди и принялись за работу… Татары заметили это, и, видя, что против них стоит не особенно много русских воинов, поналегли на них всею силою и стали их теснить, – те начали отступать. Тогда страх обуял русских грабителей. Ударились они в бегство: иные из них не попадали в ворота, бросались с захваченным добром через стены, другие кидали и добычу, бежали и кричали впопыхах: «Секут, секут!»

Сам царь, увидев бегущие толпы своих людей, сначала было упал духом; но, узнав, в чем дело, ободрился, послал половину своего полка (10 тысяч человек) на подмогу бившимся в городе, а тех, кто кидался на грабеж, велел беспощадно убивать. Свежее войско, вступившее в город, помогло сломить отчаянную оборону.

В самом городе долго еще кипела яростная свалка. В страшной тесноте трудно было управляться копьями и саблями – враги схватывались руками и резались ножами, попирая ногами мертвых и раненых. Иные воины лезли на кровли домов и оттуда разили врагов. Князь Воротынский просил помощи. Царь послал пеших воинов, конным невозможно было бы и пробраться в тесноте.

Едигер заперся в своем дворце и сильно отбивался от русских; наконец увидел, что тут не спастись ему, ринулся со своим отрядом к воротам, думая прорваться сквозь ряды русских из города; но путь ему заградил отряд Курбского, а сзади напирало главное русское войско.

Татары по трупам своих взобрались на башню и закричали русским, что хотят вступить с ними в переговоры.

– Отдаем вам царя своего живым, – кричали они, – ведите его к своему государю, а мы выйдем в поле испить с вами последнюю чашу в бою!

Выдавши русским своего царя с несколькими вельможами, татары кинулись к берегу Казанки, перешли через реку и думали спастись, но два брата Курбских с несколькими удальцами догнали их и врубились в толпу. Хотя татары и смяли нападавших, но подоспели новые русские силы, и казанцам было нанесено окончательное поражение; не многим удалось спастись.

Покровский собор (храм Василия Блаженного).

Вид середины XIX в.

Все вооруженные люди в Казани по приказу царя были убиты без милосердия; забирали в плен только женщин и детей.

Царь велел служить благодарственный молебен под своим знаменем; сам своими руками водрузил крест на том месте, где стояло царское знамя во время взятия Казани, и приказал тут построить церковь во имя Нерукотворного образа.

Двоюродный брат царя – князь Владимир Андреевич, Шиг-Алей и все воеводы принесли свои поздравления государю, они сказали:

– Радуйся, православный царь, Божию благодатию победивший супостатов! Будь здрав на многие лета на Казанском царстве, дарованном тебе Богом. Ты воистину по Боге наш заступник от безбожных агарян. Тобою бедные христиане ныне освобождаются навеки и нечестивое место благодатию освящается, и впредь у Бога милости просим, да покорит под ноги твои всех супостатов твоих!

Царь, по словам летописи, ответил им так:

– Бог это совершил твоим, князь Владимир Андреевич, попечением, всего нашего воинства старанием и молитвою всенародною. Да будет воля Господня!

Одна улица в городе, ведшая к царскому дворцу, была по приказу царя очищена от трупов. Это стоило немалого труда: груды тел лежали на улицах, горы их были у стен; рвы были наполнены ими, поле усеяно. Все свидетельствовало о страшной лютости боя.

Царь, окруженный своими воеводами, въехал в Казань. Несколько тысяч православных, томившихся в казанской неволе и теперь освобожденных, кланялись царю в землю и кричали:

– Избавитель ты наш! Ты спас нас от ада! Ты ради нас, несчастных, не щадил своей головы!

Все православные были в большой радости. Да и как было им не радоваться? «На том месте, – говорит летописец, – где прежде водворялись нечестивые цари и много лет проливалась кровь бедствующих христиан, теперь воссияло праведное солнце, животворящий крест, образ владыки нашего Христа и Пречистой Его Матери и великих чудотворцев!»

Царь приказал тушить пожар, пылавший еще в некоторых частях города, и очистить улицы от трупов. На свою долю царь взял только знамена, пушки городские да Едигера, с которым обошелся весьма милостиво; все же богатства Казани и всех пленных, жен и детей отдал в добычу своему войску. Наместником в Казань назначен был князь Александр Борисович Горбатый.

С великим торжеством вернулся государь в Москву. Здесь были устроены ему торжественные встречи. Многие казанские князья крестились и вошли в число московских бояр; Едигер тоже принял крещение и наречен был Симеоном.

В память покорения Казани был тогда заложен в Москве, на Красной площади у Кремля, храм Покрова Богородицы. Теперь этот храм называют церковью Василия Блаженного, так как здесь покоятся святые мощи этого юродивого. Здание это представляет очень любопытный памятник своеобразного и затейливого зодчества. Строитель храма, несомненно, был человек весьма талантливый; его имя, к сожалению, не известно. В народе сложилось даже баснословное предание, будто царь, восхищенный красотой здания, велел выколоть глаза зодчему, чтобы он не мог нигде в чужом краю выстроить ничего подобного.

Покорение Казани было великим событием в глазах всех русских: в нем видели победу христианства над басурманством, победу над исконными врагами, разорявшими Русскую землю, уводившими в тяжкую неволю толпами христиан. Победа эта стоила гораздо больших усилий, чем взятие Новгорода или Смоленска; по силе и упорству борьба с Казанью напоминала даже Куликовскую битву. Притом и следствия этого завоевания были чрезвычайно важны: теперь Волга – самый важный путь для торговли с Востоком – попала в руки русских; главного торгового соперника на этом пути и врага, мешавшего не только торговле, но и мелким промыслам, не стало, и русское население начинает мало-помалу заселять богатые приволжские земли.