Ведьма - Дональд Маккуин

— Рано или поздно кто-нибудь захочет стать выше других. В человеческой природе заложено стремление доминировать, лидерство — это потребность. Ты уверена, что ваше движение застраховано от таких людей?

— Да. — Гранитная уверенность Бернхард, казалось, заполнила комнату целиком. — Каждый из нас, Избранных и Учителей, присягнул своей кровью. Новые Учителя не станут соперничать со старыми. Пока мы, Учителя, живы, мы свободны, когда мы умрем, станем свободными навсегда. Просто?

— Ужасно, если бы я знал раньше, я запретил бы любую подобную присягу. Страшно даже подумать. — Леклерк стал перед ней на колени, положив ладонь на подлокотник кресла.

— Ты запретил бы мне? — Брови Бернхард поднялись.

— Просто высказал бы свое мнение. Ну, я думаю, мы к этому еще вернемся. Я даже думать не хочу о том, что ты можешь пострадать. — Леклерк замолчал, он выглядел так, будто не был уверен, что именно он произнес эти слова.

Встав, Бернхард заставила подняться и Леклерка. Она сказала:

— Не надо сейчас об этом думать. Соберись, впереди — победа. Тысячи людей смотрят на нас.

— Да, ты права, только… — Он остановился, помолчал. — Ларта отведет тебя в их дом. Завтра мы начнем создавать конденсатор, если его вообще можно создать.

— Можно, мы — хорошая команда. — Бернхард отвернулась, не желая придавать никакого иного значения своим словам.

Глава 69

Тяжелый, липкий запах одинокой свечи висел в комнате. Джалита с трудом переносила аромат — травяной, но не сверкающих лугов и юных рассветов. Дух теней, мрачных пустот. Кто-то неизвестный и опасный затаился там, где был рожден этот запах.

Джалита взглянула на старуху, более чем уверенная, что та прочитала ее мысли. Церковь запрещала это, и Джалита знала про запрет, но она знала и настоятельницу Фиалок. Эта женщина очень гибко относилась к правилам Церкви.

Это несправедливо, вновь сказала себе Джалита, она пришла прямо сюда, чтобы рассказать о встрече с Леклерком. Воспоминания о словах старухи вновь подступили к ее горлу: «Если Гэн Мондэрк и его друзья решили обратиться к колдовству, то это куда лучше для Церкви. Но почему ты пришла ко мне? Эти сведения нужны Эмсо и баронам, но не мне. Ты уверена, что никто тебя не видел?»

Свеча стала почти на палец короче с той минуты, как были произнесены эти слова. Настоятельница то и дело открывала ставни, пристально всматриваясь в ночь, в комнате становилось все холоднее — Джалиту, скрытую под мехом, уже давно колотила дрожь.

— Ты дрожишь, дитя. Почему ты так волнуешься?

— Я замерзла. Ты высматриваешь, не пришел ли кто вслед за мной? Нет, никого не было. А почему бы нам не развести огонь?

— Правильно натренированный разум может избавить от холода.

— Мне некогда было развивать способности разума, особенно в рабстве, — негодование добавило Джалите смелости, — во всяком случае, женщины Сайлы и все Избранные страдают от холода, жары, голода и жажды точно так же, как и все остальные.

— Как всегда, ты не замечаешь очевидного, — голос настоятельницы был необычно мягок. — Церковь предоставляет возможность для воспитания разума только самым достойным.

— А кто их выбирает?

— Ты слишком любопытна. — Настоятельница пристально взглянула на девушку. — А это опасное качество, особенно для той, кто любит выставлять себя перед безжалостным Эмсо и мужественным Налатаном. Ага, тебе не нравится! Ты вообразила себе невесть что, думаешь, мне неизвестно о твоих заигрываниях? Как бы не так. А что касается твоего вопроса, то знай, что право выбора принадлежит Жнее. Сейчас наша любимая Жнея — Сестра-Мать всей Церкви, и на меня когда-то пал ее выбор. — Настоятельница похлопала по колену Джалиты. — Теперь тебе известна моя тайна, дорогуша.

— Я думаю, что знаю еще одну.

Тон Джалиты и ее хитрый, настороженный взгляд развеселили старуху.

— Я была слишком сурова с тобой, сказала она. Ты очень постаралась, доставив мне сведения о вашей встрече, но я все еще вне игры. Церковь должна сохранить добрые отношения со всеми, кто бы ни победил — Гэн или его враги.

— Это другая тайна, — резко заявила девушка. — До меня дошли слухи, что Жрица-миссионер, путешествующая на север, останавливалась здесь несколько ночей назад. Она пришла сюда из Дома Церкви с указаниями для тебя, не так ли? Решение остаться в стороне исходит от Сестры-Матери? Или я не права?

— Быстра, ты очень быстра. Ты же понимаешь, что, если твоя догадка верна, ты не узнаешь больше ничего. Из-за таких глупых ошибок погибают люди.

— Знаю. Я также знаю твоего осведомителя, твои глаза и уши в кругу самых близких друзей Гэна.

— Слишком быстро, дитя, слишком. Помни, никому не позволено долго пускать пыль в глаза.

Здравый смысл наконец-то возобладал, Джалита понизила тон и, глядя в глаза женщине, раскаялась:

— Я становлюсь нервной, настоятельница. Я хочу добиться успеха.

— Необходимо, чтобы твои вести достигли нужных ушей. Ни слова обо мне, понимаешь?

— Да, — кивнула Джалита.

— Вот и хорошо, — ободряюще улыбнулась настоятельница. — Все вопросы решены. Ты послушна, я верю тебе и все объясню. Я должна оставаться в стороне, но фактически Церковь помогает Жрецу Луны. Он и наша любимая Сестра-Мать только что заключили мир. Мы решили сотрудничать, сохраняя при этом свободу в выборе веры. Это означает, что мы выступаем против Скэнов вместе, но только до определенного момента. Так что ты должна быть моими глазами и ушами (или как ты там сказала?) в кругу самых близких друзей Гэна. Будь внимательна, я узнаю, если ты попробуешь что-нибудь утаить, милочка. Это может привести к нежелательным последствиям. Позволь, я покажу тебе, почему ты должна быть полностью открыта передо мной.

Настоятельница встала и подошла к двери. От толчка та отчаянно взвизгнула. Джалита вздрогнула и стиснула зубы: она увидела Жрицу — то ли охранницу, то ли шпиона. Настоятельница что-то приказала ей, и та поспешно ушла. Настоятельница осталась в дверях. Гнев душил Джалиту. Первая мысль — сообщить Гэну о предательстве настоятельницы. Это защитило бы ее и избавило от опасного задания. Однако первоначальный порыв быстро прошел. Настоятельница слишком сильна, чтобы слететь от одного пинка, а Гэн уже давно считает аббатство Фиалок логовом врага, подтверждение этого мнения немногого стоит. Джалита успокоилась — шпионаж в пользу настоятельницы не представлял особой опасности, а если ее схватят, и Нилу, и Гэна можно легко убедить, что злобная старуха вынудила беспомощную девушку. Более того, сведения, полученные на службе у настоятельницы, могут пригодиться ей самой. Лучше всего, если бы Гэн сам разорвал плотную сеть, затягивающуюся вокруг него, тогда информация о заговорщиках помогла бы добиться его доверия.

Это казалось ей вполне вероятным.

Оранжево-золотой свет от фонаря проникал из-за двери и мельтешил на стене. Джалита увидела улыбку настоятельницы, склонившейся в приветствии, подобострастную, рабскую и, несмотря ни на что, хищную и грабительскую.

Когда знакомая фигура, несущая фонарь, вступила в комнату, с уст Джалиты, словно вороний крик, сорвалось имя:

— Эмсо.

Он прошел в комнату, не обращая внимания на настоятельницу, даже когда она выхватила у него из рук фонарь и быстро потушила его.

— Ну вот и я, — сообщил он Джалите, — пришел, чтобы услышать то, что должен услышать. Ты нужна мне. — И прежде, чем она успела опомниться, шагнул к ней, его руки легли на плечи девушки. Она не глядела в его требовательные сияющие глаза. Дыхание Эмсо источало зловоние пива, капусты и жира. Пот, но не сильный запах усталого человека, несвежий, кислый, отдававший страхом и истощением.

Легкий толчок вернул Эмсо обратно. Он вздрогнул и повторил:

— Ты нужна мне.

— Эмсо — последняя надежда для души Гэна Мондэрка. — Настоятельница неслышно подошла к ним. — Завет Апокалипсиса говорит нам: «Первое зло человечества, будь оно хоть мельчайшей искрой или могучим взрывом, может быть побеждено, должно быть побеждено. Начало огня зла — заблуждение. А привести огонь может только к вечному разрушению». — Голос женщины стал необыкновенно высоким. Когда она замолчала, Эмсо, казалось, стал выше ростом, но подергивающиеся пальцы выдавали тревогу.

Джалита глубоко вздохнула, пораженная неожиданно озарившим ее пониманием происходящего. Вся важность слов настоятельницы мгновенно открылась перед ней. В просьбе Эмсо не было ничего личного: ему действительно была нужна только помощь, ее сердце немного успокоилось.

Если они хотят уничтожить религиозные источники силы Гэна Мондэрка, то она знает, что они должны услышать. Она описала новую катапульту с полной достоверностью и честностью, а затем добавила:

— Леклерк сказал, что они зарезали животных для какой-то особой, тайной церемонии, он не сообщил подробности.