Жизнь и приключения Мартина Чезлвита - Чарльз Диккенс

В данном случае мистер Бейли, будучи не в духе, особенно придирался к своему питомцу, вследствие чего этому пылкому животному приходилось показывать свою прыть почти исключительно на задних ногах и в таких позициях относительно кабриолета, что прохожие только дивились. Но мистер Бейли нисколько этим не смущался и по-прежнему осыпал целым градом шуток всякого, кто загораживал ему дорогу, — например, крича великовозрастному детине, застрявшему с подводой угля посреди мостовой: «Эй, малыш, кто это доверил тебе подводу?», осведомляясь у старушек, которые, собравшись перейти улицу, в испуге повертывали обратно: «Почему бы вам не зайти в работный дом[87] за разрешением на похороны?», дружески приглашая мальчишек прицепиться сзади, а потом сгоняя их и перемежая эти юмористические выходки бешеной скачкой вокруг Сент-Джеймс-сквера, после чего он въезжал на Пэлл-Мэлл с противоположного конца так степенно, словно все это время еле тащился шагом.

Когда все эти упражнения были повторены по нескольку раз и лоток с яблоками на углу, только чудом избежавший катастрофы, уже казался неуязвимым, мистеру Бейли подали знак с подъезда одного дома, и он, повинуясь зову, круто осадил и соскочил на тротуар. Однако ему пришлось держать лошадь под уздцы еще несколько минут (в течение которых он валился с ног всякий раз, как дядя Козерога вздергивал голову или шевелил ноздрями), прежде чем в экипаж сели два джентльмена, один из которых взял вожжи и сразу тронул с места. Мистеру Бейли пришлось пробежать за ними сотни три ярдов, пока он, наконец, ухитрился попасть коротенькой ногой на подножку, а потом стать обеими ногами на запятки. Вот теперь на него действительно стоило посмотреть: с головы до пят настоящий жокей из Нью-Маркета[88], он становился то на одну ногу, то на другую, выглядывал то с одной стороны, то с другой, или же пытался смотреть поверх кабриолета, мчавшегося стрелой между подвод и экипажей.

Наружность хозяина мистера Бейли, правившего кабриолетом, полностью оправдывала описание, сделанное этим восторженным юношей изумленному Свидлпайпу. Масса черных как смоль волос курчавилась у него на голове, на щеках, на подбородке, над верхней губой. Костюм, сшитый по последней моде и из самой дорогой материи, сидел на нем как вылитый. Его жилет был усеян цветочками — золотистыми с синим и зелеными с ярко-красным; драгоценные цепочки с брелоками блистали на его груди; пальцы, отягощенные сверкающими перстнями, шевелились с трудом, будто летние мухи, только что вытащенные из горшка с медом. Дневной свет отражался в его блестящей шляпе и сапогах, как в зеркале. И все же, несмотря на то, что изменилось его имя, изменилась и самая внешность, — это был Тигг. Вывернутый наизнанку и поставленный на голову, что, как известно, случается иногда с великими людьми, он был уже не Монтегю Тиггом, но Тиггом Монтегю, — и все же это был Тигг, все тот же демонический, галантный Тигг с повадками отставного военного. Грязь поскребли, покрыли лаком, придали ей новую форму, — и тем не менее это была все та же грязь — подлинный материал, из которого лепят Тиггов.

Рядом с ним сидел улыбающийся джентльмен, более скромно одетый, по всему видно — делец, которого Тигг называл Дэвидом. Неужели тот самый Дэвид из — как бы это выразиться? — из триумвирата золотых шаров?

Неужели Дэвид, оценщик из ссудной кассы? Да, он самый!

— Жалованья секретарю, Дэвид, — говорил мистер Монтегю, — поскольку контора уже открыта, полагается восемьсот фунтов в год, квартира, уголь и свечи бесплатно. Свои двадцать пять акций он получает, разумеется. Довольно этого?

Дэвид улыбнулся, кивнул и кашлянул, прячась за маленький портфель с таким выражением, которое ясно говорило, что он и есть тот секретарь, о котором идет речь.

— Если довольно, — сказал Монтегю, — то я, как председатель, сегодня же поставлю этот вопрос на обсуждение.

Секретарь опять улыбнулся, даже рассмеялся на этот раз, и сказал, лукаво почесывая нос уголком портфеля:

— Превосходная была идея, не правда ли?

— Что именно вы считаете превосходной идеей, Дэвид? — осведомился мистер Монтегю.

— Англо-Бенгальскую, — сквозь смех ответил секретарь.

— Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни действительно превосходное учреждение, Дэвид, — сказал Монтегю.

— В самом деле превосходное, — воскликнул секретарь, опять рассмеявшись, — но только в известном смысле!

— В единственно важном, Дэвид! — заметил председатель.

— А каков будет, — спросил секретарь, снова разражаясь смехом, — каков будет основной капитал согласно последнему проспекту?

— Цифра два со столькими нулями, сколько наборщик может уместить на одной строчке, — ответил его друг. — Ха-ха-ха!

Тут оба они расхохотались, секретарь — так неудержимо, что, брыкая ногами, сорвал фартук и чуть не загнал брата Каприфолия в устричный погребок; не говоря уж о том, что мистер Бейли, получив неожиданный толчок, целую минуту парил в воздухе наподобие юной Славы, держась на одном ремне.

— Ну и молодчина же вы! — восхищенно сказал Дэвид, когда эта маленькая тревога улеглась.

— Скажите — гений, Дэвид, гений!

— Честное слово! Ну конечно вы гений! — сказал Дэвид. — Я и раньше знал, что вы бойки на язык, но все-таки и понятия не имел, на что вы способны. Да и откуда же мне было знать?

— Я всегда на высоте положения. Это само по себе — черта гениальная, — сказал Тигг. — Если бы вы проиграли мне сию минуту пари в сто фунтов, Дэвид, и заплатили деньги (что совершенно невероятно), я бы и тут не растерялся и оказался бы на высоте положения.

Следует отдать должное мистеру Тиггу: начав присваивать чужие деньги в более обширных размерах, он и в самом деле поднялся на высоту и стал важным лицом.

— Ха-ха! — засмеялся секретарь, фамильярно похлопывая председателя по плечу. — Как погляжу на вас и вспомню про ваши владения в Бенгалии… Ха-ха-ха!

Эта незаконченная мысль показалась мистеру Тиггу такой же смешной, как и его приятелю, и он тоже расхохотался.

— …что они, — продолжал Дэвид, — что ваши владения в Бенгалии служат обеспечением для всех возможных претензий к обществу! Как погляжу на вас да вспомню про это, такой смех разбирает, что меня просто пальцем свалить можно. Честное слово, можно!

— Прекрасное имение, черт возьми, — ответил Тигг Монтегю, — для того чтобы удовлетворить всех, имеющих претензии. Один тигровый заповедник составит целый капитал.

Дэвид мог отвечать только в промежутках между взрывами смеха: «Ну и молодчина же вы!» — и довольно долго не говорил ничего другого, а только хохотал, держась за бока и утирая слезы.

— Так превосходная идея? — спросил Тигг, опять возвращаясь к первому замечанию своего спутника. — Еще бы не превосходная! Ведь это была моя идея.

— Нет, нет, это была моя идея, — сказал Дэвид. — Оставьте же и мне хоть какую-нибудь заслугу, черт возьми! Разве я не говорил вам, что у меня скоплено несколько фунтов…

— Вы говорили! А разве я не говорил вам, — прервал его Тигг, — что мне удалось сорвать в одном месте несколько фунтов?

— Конечно, говорили, — отозвался Дэвид, — но это же не то. А кто сказал, что, если б нам сложиться, мы могли бы обставить контору и пустить публике пыль в глаза?

— А кто сказал, — возразил мистер Тигг, — что если поставить дело на широкую ногу, то можно бы завести контору и пустить пыль в глаза даже и без денег? Будьте рассудительны и справедливы, успокойтесь и скажите мне, чья это была идея?

— Ну, да, — принужден был сознаться Дэвид, — в этом вы меня превзошли. Да ведь я и не ставлю себя на одну доску с вами, мне хочется только, чтобы и мои заслуги были признаны.

— Все ваши заслуги признаны, сколько их есть, — ответил Тигг. — Все, что попроще, Дэвид, — подсчеты, книги, циркуляры, объявления, перья, чернила и бумага, сургуч и облатки — все это вы отлично наладили. Прислуживаться вы мастер, я с этим не спорю. Но часть поэтическая, Дэвид, где требуется выдумка, полет воображенья…

— Всецело предоставляется вам, — сказал его приятель, — о чем тут толковать. Но при таком щегольском выезде, при всей той роскоши, какой вы себя окружили, и при вашем образе жизни, — мне кажется, что это довольно-таки завидная часть.

— Однако цель этим достигнута? Англо-Бенгальская компания учреждена? — спросил Тигг.

— Да, — ответил Дэвид.

— Вы бы могли вести ее сами? — настаивал Тигг.

— Нет, — ответил Дэвид.

— Ха-ха! — засмеялся Тигг. — Тогда будьте довольны вашим положением и вашими прибылями, любезный мой Дэвид, и благословляйте тот день, когда мы с вами познакомились через прилавок нашего общего дядюшки, потому что для вас это был счастливый день!

Из разговора двух почтенных джентльменов можно вывести заключение, что они затеяли предприятие довольно широкого размаха и обращались к публике с неуязвимой позиции: они ничего не теряли, зато многое могли выиграть, и дела их, основанные на этом великом принципе, шли как нельзя лучше.