Неподвластный богам - Брайан Толуэлл

– Говори ответную речь, – шепнул Брахо новоиспеченному монарху.

– Чего говорить-то?» – хотел спросить тот, но уста его как будто сами собой разжались, и он заговорил, склоня голову:

– Клянусь служить тебе верой и правдой, мой Бог! Повергаю Аквилонию к стопам твоим!

Конан взирал на «коронацию» и не мог избавиться от ощущения, что видит дурной сон… Словно угадав мысли киммерийца, Тезиас обратил к нему свои очи.

– Это не сон, варвар! Я добился своего: Конан Аквилонский лежит в пыли у моих ног!

– Плевал я на твою шутовскую коронацию, – стараясь сохранить хладнокровие, ответил Конан. – С тем же успехом ты бы мог усадить на мой трон обезьяноподобного Ханумана! Аквилония никогда не признает меня в этом мерзавце. Зенобия сразу найдет подмену. Да и говорит он не по-нашему!

Уж вовсе не к месту сказал он про Зенобию! Хитро рассмеявшись, карлик обратился к Джейку:

– Ничего, акцент мы поправим! Вставай, король Аквилонии! Настало время показать тебе твое царство. Гляди!

На стене вспыхнул магический экран. Все увидели пышные луга, широкие поля густой пшеницы, богатые города и саму златоглавую Тарантию… В Гарантии экран показал огромный, взметнувшийся над городом королевский дворец, Рубиновый Трон монарха, разряженных придворных, наконец, прекрасную молодую женщину, играющую с маленьким мальчиком; в роскошных волосах ее сверкала изящная, украшенная опалами корона.

– Ух ты, какая телка! – восхитился Джейк.

– Это твоя жена отныне, – важно объявил Тезиас.

Экран погас. Новоиспеченный король Аквилонии вальяжной поступью подошел к закованному в цепи киммерийцу.

– Ты все понял, каналья? Я буду плеваться в твоих придворных, я буду казнить и миловать твоих подданных, а затем, ночью, когда все это мне надоест, я с удовольствием буду трахать твою телку, а она будет думать, что это ты!

Этого уже Конан вынести не мог. Собрав в кулак всю свою силу, он резко дернулся вперед. Но заколдованные цепи были крепки. Холодная сталь цепей удержала Конана, впиваясь в обнаженное тело, и он потерял сознание. Но пытка его души на том не закончилась; Тезиас вовсе не был склонен отпускать его. Он почувствовал, как сознание насильно возвращается к нему. Перед ним, ухмыляясь, по-прежнему стоял двойник с золотым обручем Аквилонии в смоляных волосах. Конан в отчаянии понурил голову.

– А теперь ступай к своим подданным, король Аквилонии, – сказал Тезиас. – Они ждут тебя у стен замка.

Это было что-то новое! Конан тотчас оживился:

– Что ты несешь, выродок? Мои воины далеко отсюда!

Тезиас звонко рассмеялся.

– Ты недооцениваешь своих подданных, варвар! Они по-прежнему верны тебе! Когда исчез вызванный мною мираж, Просперо решил идти тебе на выручку.

Тараск воспротивился, и у них вышел крутой спор. Две трети воинов пришли с Просперо, остальных увел Тараск. Должен признаться, и то, и другое полностью соответствует моим планам касательно тебя и Джейка.

– Тараск, собака! Я не должен был брать его с собой! – вырвалось у Конана.

– Не тревожься: Тараск не уйдет от меня. Так вот, войско Просперо стоит у стен цитадели, решая, как пособить тебе. Глупые, они полагают, что их королю требуется помощь… Джейк, пардон, Конан спустится к ним и успокоит храбрых воинов. Ты все помнишь, американец, что ты должен сказать?

– О'кей, Великая Душа, не подведу, – осклабился Митчелл. – Мне и самому по сердцу твоя игра.

– Ступай же! Впрочем, лучше я тебя телепортирую, чтобы не заставлять ждать твоих новых подданных.

Джейк исчез. Магический экран опять возник на стене. Конан увидел верных воинов, осторожно ступающих среди ночи по широким каменным ступеням. А вот и сам Просперо: поглаживая бородку, генерал шел впереди всех с обнаженным мечом в руке.

– Давай гляди, киммериец, дальше будет самое интересное, – заметил Тезиас.

Конан, казалось, уже успел привыкнуть к самым изощренным издевательствам Великой Души. Он уныло взирал на экран, даже не пытаясь гадать, какую пакость задумал враг на этот раз.

Он увидел, как внезапно откатилась в сторону массивная железная плита. Из проема хлынул свет. Появился человек, – высокий, широкоплечий, мускулистый, – и киммериец услышал радостный крик Просперо:

– Конан! Это король! Ты жив! Ура королю Конану!

Полководец бросился навстречу Лже-Конану. Но тот сделал останавливающий повелительный жест, и Просперо в изумлении замер.

– Слушайте меня, воины! – пробасил богатырь; от его голоса варвар содрогнулся: Лже-Конан говорил с исконно киммерийским акцентом!

– Слушайте меня, воины! Моей вражде с Великой Душой пришел конец.

– Ты убил его государь? – раздался из толпы восторженный крик.

– Нет. В этом не было необходимости. Знайте же: силы Зла околдовали всех нас. Мы думали, Великая Душа враг нам. Как жестоко мы ошибались! Великий Бог помог мне прозреть. Вместе с ним мы одолели Тьму. Зло повергнуто, и вот я вышел к вам, чтобы объявить свою волю; Великая Душа – Бог Аквилонии отныне!

В толпе воинов поднялся удивленный ропот.

– Мы не верим тебе! Ты – демон, посланный злобным карликом! Наш король никогда не отрекся бы от истинных богов!

«Вот сейчас они растерзают этого подонка», – со злорадством подумал Конан. Но двойник не стушевался под гневными взглядами сотен аквилонских и неме-дийских воинов.

– Истинный Бог отныне – Великая Душа! А ваш король – я, Конан Аквилонский! Я не демон, не призрак и не мираж! Я готов сразиться с каждым, кто в этом сомневается! – и Лже-Конан быстрым, уверенным движением обнажил меч.

«Да это же МОЙ меч!» – воскликнул про себя киммериец, но тут же осекся: ЕГО меч, как и прежде, лежал на столике у ног карлика – рядом с Книгой Судеб. Дьявольщина продолжалась…

Вступить в схватку с королем, вышедшим из чрева гигантской скалы-цитадели, да еще глубокой ночью, не отважился никто.

– Прости, государь, – рассеянно молвил Просперо. – Все это так неожиданно… «Старый дурак!»

– Ничего, Просперо, я понимаю, – Лже-Конан дружески прихлопнул генерала по плечу – в точности так, как делал это сам Конан. – Пошли гонцов в Тарантою, пусть сообщат Зенобии о нашей победе над силами Тьмы.

– А что же ты, государь?

– Я должен вернуться в замок. Мне надлежит обсудить еще кое-что с Великой Душой.

Конан ликовал: план карлика впервые дал слабину! Король Конан, каким знали его подданные, всегда делил радости и невзгоды со своим войском. И он никогда не оставил бы верных солдат среди ночи, сам укрывшись в цитадели, где наверняка можно было устроить всех! Только обратит ли Просперо внимание на такую странность? Похоже, он действительно растерян…

Тем временем Лже-Конан вернулся в замок, и плита задвинулась за ним. Вот вторая ошибка карлика: он не должен был показывать противнику, как открываются врата в его цитадель. Но суждено ли ему, Конану, воспользоваться этими мелкими оплошностями самоуверенного Бога?!