Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Я не буду вас больше слушать!.. Вы просто фанатик!

— Когда речь заходит о слабоумных, я действительно становлюсь фанатиком.

— Пойду поплаваю.

— Вы не должны этого делать.

— Почему? Боитесь, что на вашу долю недостанет рассвирепевших акул?

— Если они там и впрямь обитают, то не забудьте перед тем, как полезете в воду, попрощаться с Ароном и моей мамой, а заодно и с Сайрусом и Романом Зет.

— Они тоже отправились купаться?

— Да, когда мама с Ароном собрались туда, наши телохранители заявили им, что не могут отпустить их одних.

— Очень мило с их стороны!

— Я не думаю, что им заплатят, если люди утонут.

— Почему бы и мне не присоединиться к ним?

— Потому что гигант юридической мысли Арон Пинкус из Бостона сказал, что вы должны читать и перечитывать инструкции и резюме Мака до тех пор, пока не сможете цитировать их наизусть. Вас могут вызвать в суд как amicus curiae.

— Я уже читала и перечитывала эти бумаги и их все могу цитировать наизусть.

— И что вы думаете о них?

— Составлено блестяще! Чертовски здорово!.. И это-то отвратительно!

— Такой же точно была и моя первая реакция. Я был возмущен: какое он имел право справиться в одиночку со всем этим!.. Наверное, нечто такое испытали и вы?

— Знаете, а ведь все, о чем он говорит, действительно могло происходить. Легенды, которые слышали мы в детстве, передавались из поколения в поколение, хотя, естественно, с течением времени в них были привнесены значительные преувеличения и введены элементы мелодрамы, а реальные факты преобразились в аллегории.

— Что вы подразумеваете под аллегориями?

— В первую очередь басни о животных, — понятно, с чертами, свойственными человеку. Например, о жестоком волке-альбиносе, который заманил черных коз обманом на горный перевал, а затем поджег лес, преградив им обратный путь. Огонь, распространившись вниз по склону, перекинулся на луга, уничтожая их корм и пристанище.

— Не аналогия ли с устроенным кем-то пожаром в банке Омахи? — высказал предположение Дивероу.

— Возможно. Кто знает?

— Пойдемте поплаваем вместе, — предложил Сэм.

— Ладно, только, пожалуйста, простите меня за резкость.

— Происходящее время от времени извержение охлаждает и успокаивает вулкан. Это древняя индейская поговорка, кажется, племени навахо.

— У законника с раздвоенным языком вместо мозгов лошадиные хвосты! — констатировала Дженнифер Редуинг с легкой усмешкой. — На плоских равнинах навахо нет гор и тем более вулканов.

— Вы никогда не встречали отважного индейца-навахо, который разозлился из-за того, что его жена отдала бирюзовый браслет прощелыге из соседнего вигвама?

— Вы неисправимы! Пойдемте же, мне надо взять купальный костюм.

— Позвольте проводить вас в кабинку. Это, конечно, не Касба[181], но сойдет и так.

— А вы позвольте привести вам в назидание подлинную индейскую поговорку: «Ванчогагог манчогагог». По-английски это означает, что-то вроде того, что есть две разные кабинки: одна — для девушек, другая — для парней. Скажем так:

«Ты удишь на своей стороне, я — на своей, а посредине — никто».

— Как сурово! Словно из викторианской эпохи. И совсем не смешно.

Распахнулась дверь, и из кухни выскочили Дези-Один и Дези-Два.

— Где большой черный Сайрус? — спросил Дези-Один. — Мы должен ехать!

— Ехать? Но куда? И почему?

— В Бостон, мистер Сэм, — ответил Ди-Два. — У нас распоряжение от генерал!

— Вы разговаривали с генералом? — удивилась Редуинг. — Я не слышала, чтобы звонил телефон.

— Здесь не звонить телефоне, — объяснил Ди-Один. — Этот мы звонить каждый час в отель, чтобы спрашивать Маленький Джо. Он говорить нам, что делать.

— Зачем вы едете в Бостон? — решил уточнить Дивероу.

— Чтобы везти этот безумный актер, мистер майон Сутон, в аэропорт. Великий генерал говорить с ним по телефоне, и почтенный старик хотеть, чтобы мы приехать быстро.

— Что происходит? — обратилась к обоим Дези Дженнифер.

— Я не уверен, что стоит их расспрашивать, — предостерег ее Сэм.

— Мы должен спешить, — заявил Дези-Один. — Майон Сутон говорит, что он остановиться в какой-то большой магазин купить правильной одежда... Где есть полковник Сайрус?

— На пляже, — произнесла озадаченно Редуинг.

— Ты, Ди-Два, брать машина, — распорядился Ди-Один. — Я говорить с полковник, и мы встречаться у гараж. Ясно?

— Си, амиго!

Адъютанты исчезли: один помчался на пляж через площадку для солнечных ванн, другой выскочил из прихожей на подъездную дорожку, ведшую в гараж.

Сэм повернулся к Дженни:

— Что теперь скажете о пророчестве Дивероу?

— Почему этот ваш генерал не ставит нас ни о чем в известность?

— Это хитроумный элемент его хитроумной стратегии.

— Что?

— Он ничего не сообщает вам до тех пор, пока дело не заходит уже так далеко, что обратно дороги нет.

— Прямо невероятно! — воскликнула Редуинг. — А что, если окажется вдруг, что он ошибался во всем?

— Он убежден, что этого никогда не случится.

— А вы?

— Если отбросить его неизменно ошибочные исходные посылки, то придется признать, что жизненный путь его был недурен.

— Но и не столь уж и хорош!

— Если по-честному, то человек он потрясающий, черт бы его побрал!

— А при чем тут черт? Или вы не очень-то уверены в том, что говорите?

— Мое «черт бы его побрал» означает лишь, что он подводит вас незаметно к обрыву и однажды вы с ним делаете вместе еще один шаг и летите в пропасть.

— Он хочет, чтобы мистер Саттон изображал его, ведь верно?

— Возможно. Он уже знаком с его искусством.

— Интересно, откуда?

— Старайтесь не думать об этом: так будет лучше для вас же самой.

Джонни Телячий Нос, в роскошных, расшитых бисером оленьих шкурах, потерянно взирал на завесу дождя, простершуюся за дверьми «фургона-вигвама», предназначенного для приемов, устраиваемых племенем уопотами и представлявшего собой большое, крикливо раскрашенное строение в форме крытого фургона с конусообразным возвышением, призванным имитировать традиционное индейское жилище. Когда вождь Повелитель Грома спроектировал эту конструкцию и привез из Омахи плотников, чтобы воздвигнуть ее, обитатели резервации пришли в изумление. Орлиное Ухо, член совета старейшин, спросил Телячий Нос:

— Что этот псих делает тут? И чем должно стать это непонятно что?

— Он говорит, что это сооружение как бы соединит в себе сразу два символа Запада прошлых времен: крытый фургон пионеров и вигвам — обиталище диких племен, крушивших пришельцев.

— У него большое сердце и свернутые набекрень мозги. Скажи ему, что нам нужны пара экскаваторов на гусеничном ходу, косилки, не менее десятка мустангов и по крайней мере дюжина рабочих.

— Для чего?

— Он хочет, чтобы мы разровняли землю на северном лугу и устраивали там скачки.

— На мустангах, что ли?

— Ну да, на них, не на машинах же. Если мы собираемся галопировать вокруг фургонов, то прежде всего должны научить молодых, как ездить верхом, а то кое-кто из нас знает только ворчать, что нам, мол, не проехать на лошади и двадцати футов.

— О'кей, а рабочие зачем?

— Может, мы и дикари. Телячий Нос, но дикари благородные. И не занимаемся подобным физическим трудом.

Это было несколько месяцев назад. Сегодня же всю вторую половину дня лил дождь, что и объясняло отсутствие туристов, обычно наезжавших летом, чтобы приобрести в великом множестве сувениры тайваньского производства.

— Джонни Телячий Нос поднялся со скамеечки, миновал узкий проход между перегородками из шкур и, оказавшись в своей уютной комнатенке, направился к телевизору. Включил кабельный канал, по которому транслировали игру в бейсбол, и уселся на складной стул из ремней, чтобы насладиться вечерним досугом и посмотреть парочку матчей подряд. Но покой его тут же был грубо нарушен бесцеремонным телефонным трезвоном. Кто звонил, было ясно, ибо этот аппарат служил исключительно для связи с Повелителем Грома.

— Я здесь, вождь! — крикнул Джонни, хватая трубку со столика наборного дерева.

— План «А-один»! Приступить к выполнению!

— Да ты шутишь! Конечно же шутишь!

— Генералы не шутят, когда дело касается штурма. Код «ярко-зеленый»! Самолет в аэропорту и автобусные компании Омахи и Вашингтона приведены в состояние боевой готовности. Ты выходишь на рассвете, поэтому начинай распространять информацию прямо сейчас. К двадцати двум ноль-ноль должны быть собраны все вещмешки. Контингенту с округа Колумбия — выспаться перед атакой: в моей бригаде не место красноглазым краснокожим.

— Ты уверен, что не хочешь подумать об этом хотя бы еще пару недель?

— Тебе отдан приказ, сержант Телячий Нос, и будь добр его выполнять! Это главное!

— Приказ-то меня и беспокоит, Большой Парень! Вечерняя заря вспыхнула и погасла. И теперь массивная, внушающая благоговение статуя Линкольна купалась в свете прожекторов, а молчаливые, загипнотизированные туристы сновали вокруг, чтобы выбрать наилучшую точку для обзора шедевра. Лишь одного, странного вида человека, казалось, ничто не занимало, кроме окутанной тенью травы под ногами. Вышагивая от мемориала строго по прямой линии, он поносил вполголоса зевак, встречавшихся на пути, и, поправляя рыжий парик, то и дело съезжавший ему на уши или на шею, задевал руками их животы и фотокамеры.