Повесть о доме Тайра - Монах Юкинага

Весь остров Сикоку оказался под властью Ёсицунэ; на остров Кюсю Тайра податься уже не смели; и были они подобны неприкаянным душам, блуждающим после смерти по дорогам преисподней во мраке!

Сойдя с коня, Ёсицунэ произвел смотр отрубленным головам и, призвав Ёсимори из Исэ, сказал ему:

— Дэннайдзаэмон Нориёси, сын и наследник Сигэёси из Авы, ездил в край Иё, с дружиной в три тысячи всадников, дабы проучить вассала своего Митинобу Кавано, ибо тот, не вняв приказанию, не явился в Ясиму. Самого Кавано ему не удалось настичь, но вассалов его он порубил, отрезал сто пятьдесят голов и вчера возвратился назад, в Ясиму. Дошло до меня, что сегодня он прибудет в эти края. Поезжай же ему навстречу, постарайся уговорить и приведи его сюда, к нам!

Почтительно выслушал Ёсимори приказ, вскинул белый стяг, пожалованный ему Ёсицунэ, и, взяв с собой всего лишь шестнадцать всадников, надевших белые одеяния, поскакал навстречу Нориёси. Вскоре повстречал он его дружину. Всего два те разделяли волнуемые ветром алые и белые стяги.

Ёсимори отправил к Нориёси посланца, велев передать:

«Я — Ёсимори из Исэ, ближний вассал полководца Куро Ёсицунэ, военачальника Минамото, нарочно прибыл сюда, чтобы нечто тебе поведать. Не для войны, не для битвы пришли мы, сам видишь, — не надели доспехов, не взяли ни стрел, ни луков. Прикажи расступиться твоей дружине, дабы мы могли подъехать поближе!»

И расступились три тысячи всадников Нориёси и пропустили отряд Ёсимори.

Поравнял коня Ёсимори с конем Нориёси и обратился к нему с такими словами:

— Тебе, верно, уже известно, что Куро Ёсицунэ, младший брат властелина Камакуры Ёритомо, повинуясь указу государя-инока, прибыл сюда, в западные земли, чтобы разгромить Тайра. Третьего дня, в Кацууре, заливе Победы, пал в бою господин Сакурама-носкэ, твой дядя. А вчера Ёсицунэ ударил на крепость Ясиму и сжег дотла дворец и всю крепость. Князь Мунэмори с сыном взяты живыми в плен, правитель Ното сам лишил себя жизни, а все прочие вельможи Тайра либо пали в сражении, либо утонули, бросившись в море. Немногие уцелевшие убиты в сражении, в заливе Сидо… Твой отец, господин Сигэёси из Авы, добровольно сдался в плен и отдан мне под охрану. Всю минувшую ночь пребывал он в великом горе, говоря мне-. «Увы, сын мой Нориёси, ни сном ни духом не ведая, что я остался в живых, будет завтра сражаться и падет мертвый! Сколь это скорбно!» И стало мне жаль твоего отца, так жаль, что я прибыл сюда, дабы встретиться с тобой и поведать тебе эти вести. Решай же сам, как тебе поступить — либо принять бой и погибнуть, либо добровольно сдаться нам в плен и вновь свидеться с отцом… От тебя самого зависит твоя дальнейшая участь!

И на что уж прославленным храбрецом считался Нориёси, да, видно, пришел конец его военному счастью, ибо он ответил:

— Ваш рассказ точь-в-точь совпадает с тем, что я слышал! — И с этими словами снял шлем, ослабил тетиву лука и передал оружие челядинцам. А уж если так поступил сам военачальник, то и все три тысячи его воинов тоже разоружились и покорно-смиренно, пленниками, явились к Ёсицунэ под охраной всего лишь шестнадцати самураев.

— Замысел Ёсимори увенчался поистине блестящим успехом! — восхищался Ёсицунэ хитроумной уловкой своего вассала. А самурая Нориёси тут же передали Ёсимори под стражу.

— Как же мы поступим с его дружиной? — спросил Ёсицунэ, и Ёсимори ответил:

— Все они — уроженцы дальних земель, им безразлично, кого считать господином… Кто установит мир и будет править страною, тому они и будут повиноваться!

— Твоя правда, — согласился Ёсицунэ. — Так оно, наверно, и есть! — и принял все три тысячи всадников в свою дружину.

В двадцать второй день той же луны, в час Дракона, двести судов, оставшихся в бухте Ватанабэ, прибыли к берегам Ясимы во главе с Кадзихарой.

— Полководец Куро Ёсицунэ уже покорил весь остров Сикоку, — смеясь, говорили воины Ёсицунэ. — Какой толк теперь с Кадзихары и его войска! Вот уж подлинно — цветы, поднесенные, когда праздник окончен! Стоит ли после драки размахивать палкой?!

Вскоре после того, как войско Ёсицунэ выступило в поход из столицы, Нагамори, жрец храма Сумиёси явился во дворец государя-инока и через Ясуцунэ, главного казначея, доложил:

— В минувший шестнадцатый день, в час Быка, в нашем храме, в третьем приделе, внезапно послышалось гудение стрелы и постепенно затихло, устремившись в западном направлении!

Государь-инок, несказанно обрадованный этим сообщением, преподнес через жреца Нагамори великому светлому богу Сумиёси меч и много других сокровищ.

В древности, когда императрица Дзингу шла войной на корейское царство Силлу, ей сопутствовали два грозных бога из храма великой богини Аматэрасу в Исэ. Один бог стоял на носу корабля императрицы, другой — на корме, и Силлу удалось легко покорить. После возвращения в Японию первый бог избрал своей обителью уезд Сумиёси, что в краю Сэтцу; это и есть великий светлый бог Сумиёси. А второй бог явил себя в уезде Сува, в краю Синано; это великий светлый бог Сува.

Вот и теперь государь и вассалы вспоминали об этом древнем походе, и сердца их исполнились надежды на скорое одоление всех врагов трона.

7. Петушиный бой. Битва в заливе Данноура

Меж тем Ёсицунэ переправился в край Суо и соединился там со старшим братом своим Нориёри, правителем Микавы. А Тайра прибыли в край Нагато, и корабли их встали у Хикусимы, острова Отступления. Совсем недавно воины Минамото, высадившись в Кацууре, заливе Победы, одержали верх в битве у крепости Ясима; теперь, узнав, что Тайра стоят у острова Отступления, устремились вдогонку и — вот поистине удивительный перст судьбы! — встали боевым станом в Оицу заливе Погони.

Тандзо, наместник Кумано, был многократно осыпан милостями Тайра, но теперь, мгновенно позабыв об этих благодеяниях, колебался: к кому примкнуть, к Тайра иль к Минамото? В храме Новый Кумано, в Танабэ, устроил он священные пляски и песнопения, вознес молитвы, и оракул возвестил ему: «Переходи на сторону белых стягов!» Но Тандзо, все еще сомневаясь, взял семь петухов красных и семь петухов белых и устроил петушиный бой перед храмом. Ни один красный петух не одержал верх, все оказались биты. «Перехожу на сторону Минамото!» — решил Тандзо и, собрав две тысячи челядинцев, отплыл в залив Данноуру в ладьях, коих было у него больше двух сотен. На своей ладье поместил он изваяние бодхисатвы Каннон, на знамени начертал имя бога Конго-додзи. Завидев корабли Тандзо, и Тайра, и Минамото пали ниц и поклонились священному изваянию, но, когда стало ясно, что Тандзо плывет в стан Минамото, Тайра приуныли и пали духом.

Еще сто пятьдесят судов привел к Минамото житель края Иё Митинобу Кавано. Обрадовался Куро Ёсицунэ, легко стало у него на сердце. Теперь у Минамото оказалось три тысячи судов, а у Тайра — немногим более тысячи, среди них — несколько больших, какие строят в Танском государстве. У Минамото силы прибыло, у Тайра — убыло.

В двадцать четвертый день третьей луны 2-го года Гэнряку решено было начать битву между Тайра и Минамото у заставы Ака-ма, близ Модзи, что в краю Будзэн. Перестрелку назначили на час Зайца. В этот день вышла ссора между своими — Куро Ёсицунэ и Кагэтоки Кадзихарой.

Кадзихара обратился к Ёсицунэ:

— Первенство в нынешней битве поручите мне, Кагэтоки!

— Да, если б здесь не было меня, Ёсицунэ! — отвечал ему Ёсицунэ.

— Но ведь вы — сёгун, главный военачальник! — сказал Кадзихара.

— И в мыслях не держу считать себя таковым! — отвечал Ёсицунэ. — Властелин Камакуры — вот кто подлинный и великий сёгун! А я, Ёсицунэ, всего лишь исполняю его веления и потому равен всем прочим воинам-самураям, не более!

Тогда Кадзихара, разочарованный в стремлении быть первым, прошептал:

— Нет, сей господин по самой своей природе не способен возглавлять самураев!

Слова эти донеслись до слуха Ёсицунэ.

— Вот первейший глупец Японии! — воскликнул он и уже схватился за рукоять меча.

— Нет у меня господина, кроме властелина Камакуры! — вымолвил Кадзихара и тоже протянул руку к мечу, а его сыновья — старший, Кагэсуэ, второй, Кагэтака, и третий, Кагэиэ, — подбежали к отцу и стали с ним рядом. Увидев гнев Ёсицунэ, его вассалы — Таданобу Ёсимори, Хироцуна, Гэндзо, Таро Кумаи, Мусасибо Бэнкэй и другие, каждый из коих был равен тысяче, — окружив Кадзихару, угрожающе надвинулись на него, готовые в любое мгновение поразить его насмерть. Но тут к Ёсицунэ подошел самурай Ёсидзуми, а Санэхира Дои удержал за руку Кадзихару, и оба с мольбой сказали:

— Нам предстоит огромной важности дело! Ссора между своими пойдет лишь на пользу Тайра! А когда об этом узнает властитель Камакуры, несдобровать вам обоим! — И, услышав эти слова, Ёсицунэ утих, и Кадзихаре не удалось на него напасть. Но люди говорили потом, что с этого часа он возненавидел Ёсицунэ, оклеветал его и в конце концов погубил.