История Византийской империи. Становление - Федор Успенский

Между тем в городе события шли своим чередом. Ипатий был приведен в цирк, занял царское место и принимал приветствия и восхваления от громадной толпы, собравшейся на это зрелище. Никому не приходило в голову принять меры предосторожности; напротив, распространяемы были слухи о том, что дело приверженцев нового царя выиграно и что Юстиниан бежал в Азию. В это время к бунтовщикам был подослан евнух Нарсес с целью завязать переговоры с венетами, а Велисарий и Мунд с небольшими, но преданными и хорошо вооруженными и дисциплинированными отрядами подошли к ипподрому и захватили врасплох толпу безоружных и не ожидавших нападения бунтовщиков. У Прокопия картина передана в следующем освещении: «С великими усилиями и не без больших опасностей, пробираясь по развалинам и полусгоревшим местам, Велисарий вступил в ристалище и, став у портика венетского, что на правой стороне от царского седалища, сперва хотел устремиться на самого Ипатия; но как тут есть малые ворота, которые тогда были заперты и охраняемы снутри воинами Ипатия… то он рассудил лучше напасть на народ, на это бесчисленное множество стоявших в ипподроме людей, в большом беспорядке толкавшихся. Он обнажил меч, велел воинам своим следовать его примеру и с криком ринулся в середину смешанного скопища. Народ, не составлявший строя, видя, что покрытые латами воины, заслужившие великую славу храбростью и опытностью, поражали всех без пощады, предался бегству. Поднялся громкий крик. Находившийся недалеко оттуда Мунд, человек смелый и предприимчивый, хотел принять участие в деле, но в настоящем положении не знал, что ему делать. Догадавшись, наконец, что Велисарий уже действует, он вторгся в ипподром тем входом, который называется «мертвым». Тогда Ипатиевы мятежники, поражаемые с двух сторон, были истребляемы. Победа была полная, убито великое множество народа. Полагают, что тогда погибло более 30 тысяч человек. Ипатий и Помпей были схвачены и убиты, имущество их, а равно и других сенаторов, к ним приставших, отписано в казну».

Результаты так решительно потушенного восстания были разнообразны и отразились как в общественной, так и в частной жизни. Не говоря уже о том, что 19 января 532 г. в цирке погибли многие члены служилой аристократии, которые, принадлежа к сенаторскому сословию, могли представлять оппозицию правительству Юстиниана, нужно принять, что победой над бунтовщиками Юстиниан положил предел притязаниям городских сословий и резко обозначил начало новой эры в истории средневековой империи — начало императорского абсолютизма. С этой точки зрения восстание «Ника» с беспримерным числом погибших в ипподроме составляет, бесспорно, знаменательное историческое событие [281].

В связи с изложенными фактами следует рассматривать распоряжение Юстиниана против философских школ, относящееся ко второму году его царствования (529). В консульство Декия, говорится в истории Малалы, царь отправил в Афины эдикт, «которым запрещалось преподавание философии и толкование римского права» [282]. Это весьма краткое сообщение должно быть сопоставлено с известием Феофана, относящимся к тому же году, по которому «Юстиниан начал большое преследование еллинов и всяческой ереси» [283]. Т. к. политика этого царя с первых же лет по вступлении на престол пропитана была религиозной нетерпимостью и борьбой с остатками язычества, которое начинало в обычном представлении сливаться с еллинством, то мы имеем полное основание рассматривать эдикт 529 г. именно с точки зрения культурной истории времени. Афинская катастрофа была отголоском общей внутренней политики, начавшей преследования против религиозных и нравственных убеждений и подвергавшей описи в казну имуществ обвиненных в неправоверии лиц. «И было сильное смущение, — говорит Феофан, — и издан был эдикт, которым лишались политических прав те, кто придерживался еллинских воззрений и еретических верований. Снисхождение давалось лишь таким, которые в трехмесячный срок заявляли о своем правоверии». Эти суровые законы вызвали эмиграцию из империи знатных лиц, бегство в недоступные места тех, кто не мог бежать за границу, казни и отнятие имуществ.

Т. к. строго консервативная политика Юстиниана в общем должна быть оцениваема с точки зрения религиозной, то здесь будет уместно рассмотреть вопрос об остатках язычества. Действительно, несмотря на энергичные меры, принятые преемниками Константина против приверженцев старого культа, он держался еще во многих местах, хотя уже Феодосии II высказывал мнение, что язычников в империи больше нет. В особенности в восточных областях империи языческие верования продолжали держаться и в VI в. Даже в Египте, где было такое множество монастырей и где язычники испытывали слишком много притеснений от ревностных христиан, среди многолюдной и просвещенной Александрии, в школах знаменитых учителей философии и риторики держалось еще неоплатоновское учение, которым была подогрета языческая религия. В Верхнем Египте, на острове Элефантине, был знаменитый храм Изиды в Филе, святилище которой пользовалось широкой известностью среди обитателей пустыни. Уже в 543 г. сюда была направлена военная экспедиция под предводительством Нарсеса, которая имела целью разорить святилище Изиды и уничтожить храм Филе. Колоссальная постройка выдержала, однако, военный натиск и до сих пор продолжает изумлять путешественников своими художественными подробностями, рельефами и колоннами. Филе затоплен в настоящее время нильскими водами, и ему нанесен конечный удар не греками, а англичанами, нынешними хозяевами страны. Этот замечательный памятник, к которому теперь подходят на лодке, любопытен по весьма резко выступающим в нем следам христианского культа. Такова ниша с византийским орнаментом и крестом VI в. с расширяющимися в конце лопастями и с лапками, так характерными для Сирии того же времени. Очевидно, была здесь устроена после экспедиции Нарсеса церковь, и на колонне сохранилась надпись, увековечившая имя христианского ревнителя. Это был епископ Феодор, которому принадлежит значительная заслуга в деле распространения христианства у первых порогов Нила.

Но нигде древние культурные и вместе антихристианские предания не держались так настойчиво, как в столице эллинизма, в Афинах. Хотя к VI в. Афины лишились наиболее блестящих своих памятников, частью уничтоженных, частью перевезенных в Константинополь, но древний Акрополь со своими храмами продолжал еще будить старые воспоминания, и философские школы привлекали еще в Афины слушателей со всех концов империи. Само византийское правительство как будто остерегалось принимать в Афинах такие же решительные меры, как в других городах. Но время делало свое, и в VI в. даже на Акрополе появляются христианские храмы, Богородица сменяет Афину в Парфеноне и святилище Ерехфея. Что касается философских школ, то после смерти Прокла в 485 г. не видим более в Афинах крупного представителя в этой области. Преемники его в преподавании философии были большею частью иностранцы из Сирии, Лидии и Финикии, и самое философское мышление их ограничивалось формальной стороной и не шло далее толкований на места старых философов. Изящная легенда сообщает об этом следующее. Последнему известному неоплатонику Проклу раз явилась во сне Афина и объявила, что ей более нет места на Акрополе и что она избирает для своего обитания его жилище. Сказание любопытно и в том отношении, что устанавливает тесную связь между языческим культом и древней философией; низверженная с престола Афина продолжает пользоваться уважением в доме философа.

Таким образом, эдикт Юстиниана, запрещающий преподавание философии в Афинах в 529 г., был естественным применением его системы, направленной к установлению религиозного единства. Точно так же и ряд мероприятий, направленных к конфискации имуществ, приписанных к философской кафедре, и лишение философов права оставаться в Афинах — должен быть рассматриваем как логическое последствие политики Юстиниана. Этот акт отмечает собой поворотный пункт в занимающей нас истории, здесь несомненна смена идей и настроений, здесь классические и греко-римские воззрения уступают место византийскому складу идей [284]. «С этого времени Афины переходят в ранг маленького провинциального города, который в течение многих веков будет прозябать в неизвестности и которым не будет более интересоваться Юстиниан, разве только ограничит занимаемую им площадь и даст ему несколько укреплений. В Греции, обедневшей вследствие землетрясений и наводнений, истощенной поборами, разграбленной варварскими нападениями, еллинизм погиб быстро… слово еллин делается синонимом язычника, слово грек становится выражением оскорбительным или презрительным. Христианский Константинополь становится центром христианской культуры» [285].